Время любить - Жюльетта Бенцони

– Монсеньор, – смущенно произнесла Катрин, – вы так добры!

Катрин скользнула на колени и с уважением поцеловала перстень архиепископа. Фонсека был растроган. Он быстро совершил над ней знак благословения, потом, положив руку на склоненную голову, сказал:

– Не знаю, куда именно вы едете, дочь моя, и не спрашиваю вас об этом. Но интуиция говорит мне, что вы идете навстречу погибели. Если испытания, что ждут вас, будут слишком тяжелы, помните, что здесь у вас есть всегда друг и дом.

Шурша пурпурной парчой, его преосвященство архиепископ Севильи удалился, объявив, что они встретятся двумя часами позже для того, чтобы вместе откушать.

Только он исчез, как Катрин устремилась в башню. Ей не терпелось увидеть Готье, и она испытывала разочарование, что сам он до сих пор не удосужился прийти к ней. Может быть, он все еще спал? Обеими руками приподняв платье, она взлетела по крутой лестнице, толкнула дверь, которая не была закрыта, и оказалась лицом к лицу со своим другом. Он сидел в ногах кровати, обхватив голову руками, спрятав в ладони лицо. Вид у него был такой удрученный, что Катрин почувствовала себя совершенно сбитой с толку.

Она встала на колени около гиганта, схватила его большие руки.

– Готье! Что с тобой?

Он поднял к ней расстроенное лицо, а в его серых глазах сквозили неверие и отчаяние. Он смотрел на нее, словно она была не совсем реальна.

– Так это… – медленно прошептал он, – не сон! Это именно вы… Мне не приснилось!

– Что?

– Ночь… невообразимая ночь! Я не стал жертвой бреда? В моей голове уже с давних пор происходили такие странные вещи… столько невероятных вещей! Теперь я не знаю, что было в действительности, а что мне просто приснилось.

Катрин вздохнула с облегчением. Она боялась, что болезнь вернулась.

– Нет! Этой ночью ты стал самим собой. И… ты стал моим любовником, – тихо произнесла она.

Он схватил ее за плечи, жадно всматриваясь в красивое лицо.

– Почему? Но почему вдруг вы пришли в мои объятия? Что произошло? Как же мы до этого дошли? Я вас оставил в Монсальви и вот нахожу вас… да, кстати, где мы находимся?

– В Коке, в Кастилии. У архиепископа Севильи дона Алонсо де Фонсека.

Он стал повторять словно во сне:

– В Коке… в Кастилии! Как же мы сюда попали?

– А что ты все-таки помнишь?

– Мои последние воспоминания – это сражение. На бандитов из леса Ока, которые держали меня в плену, напали альгвасилы. Солдаты подумали, что я тоже – разбойник. Мне пришлось защищаться. Меня ранили… потом… потом – ничего! Ах нет, однако… Помню, что мне хотелось пить, мне было холодно… Последнее, что я помню, это сильный ветер, бесконечный и непрерывный…

«Клетка», – подумала Катрин, но не стала напоминать ему об ужасной пытке. Но все же нужно помочь Готье полностью восстановить память.

– А те бандиты из Ока, – сказала она, – как же ты попал к ним? Тот флорентийский менестрель, с которым ты повстречался по дороге в Ронсеваль, сказал, что видел, как ты упал под ударами наваррских горцев… Не стану от тебя скрывать, я думала, что ты умер!

– Я был ранен. Они напали на меня, набросились, как рой ос. Потом они сняли с меня одежду и бросили в овраг, но деревце остановило падение. Я очнулся от холода, на мне не было никакой одежды, наступала ночь. Я цеплялся за ветки дерева и молил Господа о спасении.

Я все думал об этом, когда в долине подо мной я увидел, как зажглись огни. Это придало мне мужества. Думая, что это устроились на ночь пастухи или дровосеки, я принялся спускаться, медленно, цепляясь за камни и стволы.

– Пастухи приняли тебя и вылечили? – спросила Катрин.

– Да, но это не были пастухи! А люди одного сеньора и грабителя, который обосновался в том районе, сеньора Вивьена д'Эгремона.

Катрин нахмурила брови. Это имя она уже слышала. Его с ужасом произносили и монахи в Ронсевале, и крестьяне в Сен-Жан-Пье-де-Пор.

– Как же ты от них спасся?

– Вот именно я от них не спасся. Меня подлечили, конечно, а потом заковали в цепи. Когда я окреп, меня повели в цепях в Памплону, где этот выродок продал меня как раба, и очень дорого, уж поверьте! – сказал Готье с горькой иронией. – Меня купил епископ Памплоны для того, чтобы я присматривал за его псарней. В тот день, когда собакам отдали на съедение маленького мальчика, я убежал. Но я не знал страны, не знал их проклятого языка. Я встретил человека и заговорил с ним, но тот оказался одним из бандитов Ока. Он отвел меня прямехонько к своим собратьям. Я еще раз стал размышлять над тем, как бежать, и в этот момент нагрянули альгвасилы. Из-за моего роста, конечно, они приняли меня за главаря. Впрочем, я не понимал, что они там говорили. Меня оглушили, связали… И вы, конечно, знаете продолжение истории лучше меня…

– Конечно, знаю… – Катрин нежно провела рукой по шероховатой щеке нормандца. – Ты ужасно страдал, Готье, но я все время верила, что смерть не властна над тобой!

Рука Катрин задержалась на его лице, он мягко снял ее и сказал:

– Теперь вы, мадам Катрин! Если вы хотите, чтобы я до конца все понял, мне нужно все рассказать… все, вы слышите?

Она подошла к скамье у окна и села. Катрин не хотела ничего скрывать.

– Ты все узнаешь! У меня нет стремления скрывать от тебя подробности. Так вот, когда флорентийский менестрель пришел к нам и сообщил, что видел твою гибель…

Рассказ длился долго. Катрин говорила медленно, подыскивая слова, стараясь ничего не пропустить. Готье ни разу не прервал ее. Когда она закончила рассказ, он глубоко вздохнул и, встав, пошел к окну, поставил ногу на угловую скамью.

– Так значит, – медленно сказал он, – мессир Арно в плену у мавров?

И немедленно ревнивый гнев вновь охватил Катрин.

– В плену по собственному желанию! Разве я не сказала тебе, что он охотно последовал за той дамой? Мой супруг влюбился в нее с первого взгляда.

– И вы поверили Фортюна? Вы же помните его фанатичную привязанность к хозяину? Он клялся, что вы еще заплатите за измену. Фортюна вас ненавидел, мадам Катрин. Он сказал бы все что угодно, чтобы вас задеть!

– Но не до такой же степени! Разве он не клялся спасением своей души, что в сей час Арно пребывает в любовных утехах во дворце своей принцессы! Кто же станет подвергать угрозе свое вечное спасение, чтобы утолить жажду мщения?

– Вы даже не представляете, сколько на свете есть таких людей! Во всяком случае, возможно, что мессир Арно познал там любовь. Но кто вам сказал, что он на нее отвечает? Впрочем…

И Готье, резко повернувшись к Катрин, встал над ней во весь свой рост.

– Вы не отправились бы, мадам Катрин, в это безумное путешествие, если бы не питали надежды. Вы бы вернулись в Монсальви, а может быть, и ко двору короля Карла, где господин де Брезе открыл бы вам широкие объятия… да вы могли вспомнить и о любви Великого Герцога Запада. Такая женщина, как вы, никогда не признает себя побежденной, я это знаю лучше, чем кто-либо. А что касается того, что мессир Арно навсегда для вас потерян, – рассказывайте это другим, мадам Катрин! Такое вы никогда не заставите меня проглотить!