Охотник на водоплавающую дичь - Александр Дюма

Оно вызвало у него неиссякаемое красноречие.

За ненавистью охотника, в проклятиях, которыми он осыпал эту изменницу, таилось столько любви, что Жанна? разволновалась и была вынуждена забиться за угол камина, чтобы Ален не заметил румянца, заливавшего ее щеки.

Увидев движение вдовы, молодой человек ошибочно приписал его чувству жалости.

— О! — воскликнул он. — Вы, Жанна, не смогли бы так обойтись с человеком, который бы любил вас, как я любил Лизу, и которому вы поклялись бы принадлежать. Вы бы не смогли так поступить, не правда ли, Жанна?

— Хвастаться нехорошо, господин Ален, — промолвила вдова, — но мне кажется, что. будь я богата, я бы не отвернулась от друга из-за того, что он обеднел.

— Ах, Жанна, счастлив тот, кто вас полюбит!

С этими словами Ален простер к женщине руки, как;. страждущий в поисках утешения.

Но Жанна отпрянула от него так резко, словно ей грозило прикосновение к раскаченному железу, и сказала:

— Никто не может обо мне помышлять, кому же прилет в голову вступить в брак с таким бедным и обездоленным созданием? А я… я уже не девочка, чтобы поступиться честью ради сердечной прихоти. Материнская честь будет единственным достоянием того, кто спит здесь.

Женщина посмотрела на подвесную койку, в которой лежал маленький Жан Мари.

— Эта честь перейдет к нему по наследству, и она должна быть незапятнанной, — прибавила она.

Ален опустил руки, ничего не сказал и задумался.

Возможно, он рассчитывал иметь когда-нибудь любовные отношения с бедной женщиной, но слово «брак», как холодный душ, отрезвило его упования.

После этого разговор больше не складывался, и, вероятно, впервые с тех пор, как вдова начала навещать сына в Шалаше, молодой охотник не стал возражать, когда она заявила, указывая на широкую белесую полосу, охватившую горизонт с востока, что ей пора домой.

Женщина ушла.

Мальчик так и не проснулся!

Мать пришла повидаться с сыном.

Однако она с ним так и не встретилась.

Но что с того! Всякий спящий ребенок пребывает с Богом.

Тем не менее бедная мать, сама не зная почему, страшно опечалилась. Лишь пройдя не менее сотни шагов и перебрав в памяти все то, что было

сказано и произошло между ней и Монпле этой ночью, женщина вспомнила, что провела там много времени, но даже не подумала поцеловать сына.

И тут Жанна поняла, что она относится к Алену не просто как к другу, и любит его сильнее, чем ей кажется; она осознала, что ее чувство выходит за рамки обычной благодарности, и ее переживания вызваны тем, что она холодно рассталась с молодым охотником.

Она замерла на миг, как слепой, внезапно увидевший проблеск света во мгле, а затем упала на колени посреди тропы и принялась истово молить Бога поддержать ее в предстоящей борьбе с собственным сердцем.

Был ли в этой смутной надежде развеять свою печаль с Жанной тайный умысел, подсказанный злым духом, который всегда живет в глубине человеческой души?

Мы не могли бы на это ответить.

Несомненно одно: Монпле испытал подлинную досаду,;

убедившись, что молодая вдова не станет легкой добычей, как он полагал.

Эта досада сменилась нетерпением, а затем и глубокой печалью оттого, что он больше не увидит Жанну.

Встречи с вдовой, утешавшей больного и облегчавшей его страдания, до такой степени скрашивали одиночество Алена, что стали для него необходимыми.

Сколь бы ограниченным ни было образование Жанны Мари, природа наделила ее чутким сердцем, нежной душой и приветливым нравом — все эти достоинства мало-помалу пленили молодого охотника; понимая, что эта женщина не может стать его любовницей, он желал хотя бы сохранить ее в качестве подруги.

Мысль о том, чтобы взять Жанну Мари в жены, даже не приходила Алену в голову.

Будучи эгоистом, он не думал о том, удовлетворяет ли молодую вдову подобный союз сердец, в который один привносит лишь дружбу, а другой — любовь.

Ничего подобного; преданность этой женщины казалась Алену приятной и удобной, и он хотел лишь одного, чтобы эта преданность никогда не кончалась.

По истечении недели разлуки охотник послал Жана Мари к матери, чтобы выяснить, почему она перестала посещать Шалаш.

Вдова ограничилась ответом, что у дядюшки Ланго появились какие-то подозрения, он стал запирать дверь на засов, и она не сможет больше навещать Алена.

Мужское понятие о чести странным образом отличается от женского!

Ален, который был не только честным, но и великодушным человеком; Ален, который, рискуя жизнью, спас жизнь ребенка и вернул его матери; Ален, который тем самым отыскал два преданных благодарных сердца, что чрезвычайно редко можно встретить в нынешнем обществе; Ален, который собирался вознаградить эти добродетельные сердца, опозорив их, — легко и просто, даже не помышляя о том, что он творит зло, стал использовать сына, чтобы погубить мать.

Если бы Монпле добился своего, то он остался бы в глазах окружающих порядочным человеком, и все продолжали бы подавать ему руку, в то время как Жанна Мари стала бы падшей женщиной, и все бы от нее отвернулись.

Мальчик вернулся к охотнику с ответом матери.

Досада Алена усилилась.

В его чувство к вдове закралась легкая неприязнь, так как он не поверил в мнимую бдительность Ланго.

Между тем молодой человек подумал, что, поскольку Жанна Мари не хочет приходить к нему, он сам может отправиться к ней.

Однако для этого ему надо было окончательно поправиться.

С тех пор выздоровление больного, преисполненного решимости встать на ноги, пошло быстрее.

Кроме того, Ален должен был безотлагательно приступить к делам.

Во время болезни охотника Энен помогал ему деньгами, хотя и сам был не богат, так что Монпле предстояло вернуть моряку небольшую сумму, которую тот ему одолжил.

И вот, на следующий день после того как вдова отказалась приходить в Шалаш несмотря на увещевания ее сына, ставшего Ментором нашего неотесанного Телемака, Ален собрался с силами и решил выйти из дома.

Чувствуя себя еще не совсем окрепшим, он не отважился охотиться на взморье.

Так что с помощью Жана Мари он принялся обследовать близлежащие болота. Вдвоем они сплели несколько сотен силков из конского волоса и

расставили их на поверхности земли в местах, облюбованных куликами, — эти места легко было распознать по их следам; настала пора перелета птиц, и болото изобиловало пернатыми.