Главный шлюз - Александр Орлов

Вдруг на панелях их приборов замигал алым сигнал тревоги, и это было так неожиданно, что в первую секунду командир звена ударил по кнопке сброса, полагая, что сработала какая-то аварийка, но мерцание экрана продолжилось и дополнилось пронзительной трелью в наушниках с подключением вибрации на пилотское кресло.

– Боевая тревога! – крикнул командир, и створки ангаров поползли в стороны, а едва они встали на стопоры, как начали срабатывать электромагнитные катапульты, выбрасывая перехватчики из ангаров.

Пилоты еще не успели сориентироваться, в каком квадрате произошло нарушение, а проворные автопилоты уже определили направление согласно полученным данным и, верно рассчитав курс, выбрали оптимальный режим скорости, учитывая запас топлива.

Командир взглянул на экран – время до перехвата нарушителей два с лишним часа. Что ж, бортовой компьютер можно понять, он всегда танцевал от экономической целесообразности, однако за два часа нарушитель мог скрыть какие-то улики, сбросить контрабанду или заменить в документах объект перевозки.

Разумеется, в конце концов факт нарушения все равно будет доказан, однако все эти процедуры вели к затягиванию времени, вмешательству судебных властей, которые давали право на вскрытие тары и определение фактического товара.

Одним словом, два часа для злоумышленника – это настоящий подарок, и командир четверки перехватчиков не собирался выдавать нарушителям такую премию, а потому скомандовал:

– Приготовиться к синхронному ускорению!

Эта команда лишь извещала коллег о намерениях командира, поскольку управление их перехватчиками синхронизировалось с командами аппарата-лидера. Лишь в боевой обстановке синхронизация отключалась. Перехватчики начали стремительно разгоняться, вдавливая пилотов в кресла, защищенные гравитационными компенсаторами. Поскрипывали крепления узлов, гудели силовые конструкции, превозмогая разгонные нагрузки. Режим экстремального форсажа завершился через полминуты, после чего защитные механизмы отключились, и пилоты получили возможность двигаться.

Увидев на своем экране новые расчетные показания, командир удовлетворенно кивнул – до перехвата оставалось двадцать с небольшим минут.

Пилоты звена находились в приподнятом настроении, поскольку эта встряска в череде довольно скучных дежурств была очень кстати. И хотя, вероятно, все закончится покаянием незадачливого контрабандиста с передачей его конвойному департаменту, погонять на сверхскорости за казенный счет было неплохо.

Одновременно с этими событиями на судне-лидере, которое сопровождало конвой, уже поняли, что в этот раз что-то пошло не так.

Экипаж проводил на этом маршруте уже не первый конвой супертяжей, и пока все те подделки, что подавались на таможенный пост, срабатывали. Однако теперь все изменилось.

После отправки пакета сопроводительной документации прошло более получаса, а разрешения на проход, по сути формального сигнала, не последовало. Прежде случалось, что разрешительная метка запаздывала и нагоняла конвой уже в пути, однако в этот раз начальник конвоя чувствовал – за этой задержкой скрывалась не простая безалаберность таможенников.

– Гайер, свяжись с батареей и предупреди «пегасов»!

– Вы думаете, инструктор…

– Ты слышал, что я сказал?

– Прошу прощения, инструктор, – коротко кивнул помощник и поспешил включить станцию спецсвязи, которая запускалась только в особых случаях. Все другие каналы, даже защищенные трехмерным кодом, спецслужбы вскрывали без проблем. Но код этой станции был имперским спецам пока не по зубам, поскольку каналы связи работали на малоизвестных в Метрополии принципах.

Правда, канал не мог похвастаться особой дальнобойностью – его сигнал быстро затухал. Но для поддержки связи при следовании конвоем и организации обороны, если требовалось, его хватало.

– Батарея, примите приказ к приведению готовности.

– Я – батарея, приказ принял, – отозвался дежурный официальным тоном. Потом чуть тише спросил: – А что случилось, Гайер?

– Ваше подтверждение получено, – оборвал его помощник начальника конвоя, давая понять своему приятелю, что сейчас говорить не может. К тому же посторонняя болтовня запрещалась, ведь чем дольше особая связь работала в эфире, тем больше информации о ней могли получить перехватывающие станции.

Закончив с батареей, Гайер связался с «Пегасом» – авиационной группой прикрытия.

– Дежурный пилот-сержант четвертого периода Дэ-Сок.

– «Пегас», примите приказ о приведении к полной готовности.

– Принято. Кто передал?

– Помощник инструктора, лейтенант второго периода Гайер…

С той стороны оборвали связь, и помощник отключился тоже. Как же его задевали эти представители старших периодов!

Они не упускали случая напомнить ему, какая между ними большая разница, ведь лейтенанта от субстрата отделяло всего два периода адаптации, в то время как сержант, который так высокомерно с ним разговаривал, смотрел на него, офицера, как на низшее существо, ведь сам сержант был одного уровня с самим инструктором.

Это заставляло лейтенанта нервничать и допускать перерасход препаратов-адаптантов.

– Господин инструктор, похоже, к нам гости, – сообщил из своего угла Дессен, служивший на судне-лидере штурманом.

Дессен имел третий уровень модификации, однако никогда не позволял себе высокомерия по отношению к лейтенанту Гайеру, при том что кроме более высокой степени адаптации он имел чин старшего лейтенанта и адаптировался по прототипу суперколвера, а конечной формой для Гайера была матрица варвара-ингонийца.

Лейтенант вздохнул. Как бы ему хотелось, чтобы уж если и терпеть насмешки со стороны таких жлобов, как сержант Кохт, то быть хотя бы на голову выше их должностью.

Вот над штурманом никто не смеется, у него плечи размером с серверный шкаф, а его, лейтенанта Гайера, случается, в переходах машинного отделения толкают даже служащие первого периода. Те, которые еще не полностью освоили фонетические приемы реверберационного метода речи и до сих пор носившие остаточные признаки жаберных щелей.

«А как было бы хорошо, если бы всем второпериодникам давали бы формат суперколверов, – подумал лейтенант. – Ну хотя бы временно, чтобы их не шпыняли».

– Гайер! Гайер!!!

Это был инструктор, и он выглядел взбешенным. Кажется, лейтенант погрузился в свои мысли так глубоко, что перестал замечать, что происходило вокруг.

– Ты еще с нами?

– Прошу прощения, господин инструктор, больше не повторится! – прокричал лейтенант, вытягиваясь в струнку и срываясь на фальцет.

– У нас гости! Занимай место согласно штатному расписанию при боевом сигнале тревоги!

– Слушаюсь! – крикнул лейтенант и, сорвавшись с места, бросился к винтовой лестнице, чтобы спуститься на следующий ярус, где находился его запасной пост – стрелковая кабина.