Фандом 2.0 - Анна Дэй

«Неужели это он?»

Он входит в церковь. Его светло-голубые глаза, ослепительно-прекрасные, смотрят мне в самую душу.

– Эш, – шепчу я, пробуя на вкус его имя.

Между нами лишь несколько шагов, пустота, воздух. Раньше я не замечала, каким прозрачным и лёгким может быть воздух. Проще говоря, между нами нет преград. Как я хочу броситься к нему, обнять, вдохнуть его аромат дыма, мыла и пота. Как будто что-то властное внутри влечёт меня в его объятия, и я сопротивляюсь каждой клеточкой своего тела.

Он смотрит на Торна и коротко кивает ему в знак приветствия.

Я жду, когда его взгляд обратится ко мне и наши души снова встретятся. Я смотрю на его бледное угловатое лицо, мысленно умоляя его повернуться ко мне. И он оборачивается. Так просто, так быстро, всего миг, один взгляд, и всё меняется. Я улыбаюсь ему, по-настоящему, искренне улыбаюсь. Не могу сдержаться.

Он смотрит на меня, а значит, думает обо мне хотя бы сейчас, и этого достаточно, чтобы забыть, в какую историю я вляпалась.

«Вот сейчас он улыбнётся уголком губ, а у меня по спине пробежит озноб… Неужели мне показалось, или в его глазах мелькнула знакомая искорка? Он меня вспомнил?»

– Это Эш? – шёпотом спрашивает Кейти.

– Угу, – киваю я.

– А он изменился к лучшему.

Кейти права. Конечно, в главном он тот же, что был. И если взглянуть сквозь ресницы, размыв изображение, как на картине импрессионистов, я увижу того же парня, в которого влюбилась. Однако «Песнь повешенных» его слегка изменила. Эш стал шире в плечах, мускулистее. Пропал его отчаянный, вечно голодный взгляд. И хотя сейчас меня заливает жаром, особенно у шеи и бёдер, мне в то же время обидно: без меня Эш выглядит гораздо лучше, чем когда-то со мной.

– Привет, – говорит он.

Несколько секунд я ещё надеюсь, что он вот-вот узнает меня, на его лице расцветёт настоящая улыбка. Однако чудес не бывает – искорка ожидания в его глазах гаснет. Он был влюблён в меня, даже предложил умереть вместо меня, но больше ничего не помнит. Мне приходится собрать все силы, чтобы удержать на лице вежливую улыбку.

– Привет, – отвечаю я.

Торн подходит к нам.

– Эш, это Виола и Кейти, друзья Баббы. Они хотят поближе познакомиться с Лондонским советом.

Эш уверенно и в то же время нежно пожимает мне руку. Его губы вздрагивают, брови на секунду сдвигаются к переносице. Это выражение на его лице говорит больше о его чувствах, чем тысячи слов. Он совершенно сбит с толку.

– Прошу прощения, – бормочет он, принимая независимый вид. – Вы просто… очень на кого-то похожи.

«Неужели вспомнил?»

Торн заливается смехом.

– Точно. Они с Розой почти близнецы, но Бабба уверила меня, что это совпадение.

Кейти хватает меня за руку:

– А это кто?

В церковь входит Уиллоу. Даже в этом склепе он сияет как солнце. Я и забыла, как он красив. У меня внутри всё сжимается в дрожащий комок. «Чёрт побери. Можно подумать, парень – волшебник, не иначе». Я же помню, как он трясся от страха и не сказал, что должен был, когда я стояла перед ним на эшафоте.

Кейти издаёт какой-то странный звук: то ли выдыхает короткое ругательство, то ли нервно сглатывает. Я никогда не видела, чтобы мужчина произвёл на неё такое впечатление. Чтобы не рассмеяться, я покрепче сжимаю губы.

Эш с улыбкой наблюдает за Кейти.

– Да, он так на всех действует. Достал нас до печёнок.

Уиллоу уверенно шагает к нам, и вдруг останавливается, будто споткнувшись. Его рот открывается, а глаза едва не вылезают из орбит. Он подходит ко мне вплотную будто зачарованный, берёт моё лицо в ладони и трепетно всматривается, изучая каждую чёрточку.

– Как две капли воды, – шепчет он.

Эш осторожно отводит его руки.

– Они похожи, согласен. Но давай не будем преувеличивать. Ладно? Познакомься – Виола.

Уиллоу смущённо отступает и складывает губы в вежливую улыбку.

– Прости, Виола. Ты, наверное, решила, что я сумасшедший.

Я пожимаю плечами.

– Ничего, всё в порядке.

Эш поворачивается к Торну.

– Ты что-то напутал с тем собранием, на которое мы отправились. Мы никого не застали. – Он оглядывается. – А где Бабба?

Сердце у меня замирает. Сейчас радостная улыбка на его лице окончательно погаснет.

– Она… ушла, – ухмыляется Торн.

– То есть как? – переспрашивает Эш. – Нас не было всего сутки, и Бабба никуда не собиралась.

– Возможно, у неё были от тебя секреты, – отвечает Торн.

Эш потрясённо моргает.

– Когда она вернётся?

– Никогда, – наслаждаясь властью, отвечает Торн.

Становится очень тихо. А у меня голова идёт кругом. До тошноты. Хочется просто сказать Эшу, что произошло, лишь бы не видеть его беззащитно-удивлённого лица. Но здесь Торн. И я его боюсь. Он большой и сильный. А если я погибну, то не смогу вернуть Нейта домой.

Уиллоу выступает вперёд, его глаза медного цвета темнеют от подозрений.

– Что значит: «Никогда»? Ты специально отослал нас из города?

– Торн, что здесь произошло? – звенящим от нарастающей паники голосом спрашивает Эш.

Торн пожимает плечами и как ни в чём не бывало сообщает:

– Она предала нас, и я её убил.

Кажется, что время остановилось. Даже камни затаили дыхание.

Я ожидала взрыва негодования, криков, ругательств, драки, однако Эш произносит только одно короткое слово:

– Как?

– Сжёг на костре, – отвечает Торн. – У реки. Вышел целый спектакль.

– Сволочь ты, – шепчет Эш и выбегает из церкви.

Уиллоу следует за ним по пятам.

Мы с Кейти тоже уходим, радуясь возможности убраться подальше от смеха Торна, который постепенно исчезает за криками чаек. К месту казни мы добираемся за несколько минут. Толпа давно разошлась, пламя погасло, остался только илистый берег, чёрный, обугленный, будто нарисованный углём. От высоких столбов остались лишь пеньки, а погибших не видно. Неужели они спаслись? Но это невозможно. Просто всё, что не в силах уничтожить огонь – зубы, кости, сухожилия, – наверняка смешалось с остатками дров и пеплом. Я вздрагиваю от ужаса, во рту становится горько от подступающей желчи.

Эш и Уиллоу стоят на высоком берегу, там, где вчера были мы с Кейти, и молча смотрят на пепелище. Они не плачут, не разговаривают – просто смотрят. Не рассуждая, я иду к Эшу, чтобы разделить с ним эту боль. Он оборачивается, и на мгновение мне кажется, что сейчас он меня обнимет. Однако тишину пронзает чей-то крик: