Жаркий поцелуй - Энн Лоуренс

Только стекла в траве по краям подъездной аллеи и площадки они будут находить еще не один месяц, но в основном все осколки удалось собрать большим пылесосом; оставшиеся кропотливо подбирали вручную.

Скотти никогда нe могла понять природу подобной злости, Кэл только начал расследование инцидента на берегу ручья; все оказалось гораздо серьезнее, чем ожидали…

В последний раз позвав Иггза, который продолжал упрямо лежать на ступеньках конторы, Скотти вошла на кухню. Сняв с усталых ног кроссовки, она наклонилась к корзинке, чтобы сказать несколько ласковых слов Лули и Уиннеру. Бесценный щенок, которого прозвали пандой из-за черно-белого окраса, уже достаточно окреп. Скоро он будет готов покинуть свою пушистую золотистую мамочку.

Хотя Лули в ответ даже слегка вильнула хвостом, Скотти понимала, что несчастная собака уже никогда не будет такой, какой могла бы быть, если бы с ней так ужасно не обращались в питомнике. Глядя на умильную парочку в корзинке, Скотти не могла не думать о Джейсоне. Может быть, просто отдать Уиннера вместе с остальными щенками, которые уже готовы покинуть приют, на дне открытых дверей? Но ведь она пообещала его Джейсону.

Джейсон, однако, больше не появлялся. Так и не приходил с того самого дня, как Кэл обнаружил гильзы и битые бутылки на берегу ручья и позвонил в полицию в его присутствии. Видимо, Джейсон не мог больше приходить, особенно после всего того, что случилось позже.

Скотти несколько раз звонила Кейхиллам, надеясь поговорить с Джейсоном и попытаться вновь наладить отношения. Они вешали трубку, услышав ее голос. Скотти даже поехала к ним домой. Но так и осталась стоять у запертой двери — ей не открыли.

Больше она ничего не могла сделать.

А Кэл вообще не желал ничего делать, чтобы исправить положение. Равно как и не желал видеть Джейсона. А ведь он только что дал мальчику в знак доверия ключ от розария. Скотти не могла поверить, что Джейсон участвовал в погроме вместе со своими братьями. Просто не верила, и все, что бы там Кэл ни говорил.

Противоположные позиции, занятые ими в отношении Джейсона, только еще больше отдаляли их друг от друга.

Вздохнув, Скотти стянула носки и открыла холодильник, но там ей что-то ничего не приглянулось. Даже бутылки ледяного имбирного пива, которое регулярно покупал Кэл. Надо, надо начинать вести хозяйство. Покупать продукты, готовить. Хотя готовить для себя одной как-то глупо…

В последние две недели Кэл оставил ее в покое. После того крупного спора в день, когда у них должно было быть свидание, они оба сосредоточились на восстановлении старых партнерских отношений. Даже в некоторой степени их прежней дружбы.

И теперь, несмотря на взаимные обиды и разногласия, у них вновь появились теплые чувства друг к другу. Скотти любила Кэла; кроме того, он ей нравился. Во многом они идеально подходили друг другу. Ну почему, почему она не может позволить их отношениям развиваться своим чередом? Ведь она хочет этого. Она жаждет этого.

Подходя к загородке между кухней и гостиной, Скотти вылезла из джинсов. Боже, как она устала.

Но вместо того чтобы подняться в спальню, она прошла в гостиную; джинсы так и остались висеть на загородке. С дивана приветственно тявкнула Даффи.

Скотти знала, что Кэл почти всегда ночует на своем диване. Он обычно вставал раньше ее, работал до позднего вечера, а потом еще уезжал кататься на мотоцикле — одному Богу известно куда. Возвращался глубокой ночью и заваливался спать в гостиной перед включенным телевизором.

Разложенные на диване пледы и мягкие подушки манили уютом, и Скотти не смогла удержаться от соблазна присесть. Она устроилась рядом с Даффи и погладила ее пушистую голову.

— Я тебя люблю, — прошептала Скотти.

Сейчас она любила все кругом: и дом, и работу, и свою новую жизнь. Дом, как живое существо, откликался на ее любовь. Тряпичный ковер, найденный ею на чердаке, прекрасно почистился и теперь действительно отлично смотрелся перед высоким каменным камином, в котором так уютно горел огонь прохладными вечерами.

У камина стояло мягкое кресло, которое Скотти привезла с собой, и, хотя сидеть в нем ей было некогда, наброшенная ла его спинку ажурная шаль и удобные подушки так и звали присесть. Рядом с креслом красовался табурет для ног, обитый тканью с ручной вышивкой шерстяной нитью по канве, — одна из самых первых ее находок. Довершали картину домашнего уюта букет из безымянных сухих трав, которые Скотти собрала на лугу, и ряд оригинальных старых скворечников, выставленных на каминной полке.

Дом. Иллюзорный образ из далекого прошлого. Ускользающая от понимания суть… Неужели ей наконец удалось уловить смысл такого всеобъемлющего слова?

Скотти откинулась на спинку дивана, который хранил запах Кэла. Кэл принимал душ несколько раз в день, и, хотя они очень старались не попадаться друг другу на глаза в ванной, крошечное помещение часто оказывалось наполнено его ароматом. Скотти хорошо знала его запах.

Запах был густой, мужской, как мотоциклы, свежий, как летний дождь, и соблазнительный, как… как Кэл. Умелый Кэл. Календарный Кэл, как она называла его про себя. Все, к чему он прикасался, становилось волшебным. Почему же она не может позволить ему прикоснуться к себе?

Скотти сунула руку под рубашку и расстегнула лифчик. На ней была форменная рубашка для игры в бейсбол, бежевая в синюю полоску. Скотти понимала, что она должна встать, собрать разбросанную одежду и подняться в спальню. Она уже помылась. Но так сладко было лежать на его диване и вдыхать его запах. К тому же, как только Скотти улеглась, Даффи по-хозяйски положила голову ей на бедро. Его диван, его собака — все создавало иллюзию присутствия Кэла.

Может, надо просто уступить ему и пусть будет что будет? Он вполне откровенно дал ей понять, что хочет ее. Он хороший и добрый. Нежный и внимательный. Будущее, в котором она, возможно, прогонит его, как Мод выгнала Вирджила Растона, кажется слишком отдаленным, чтобы о нем беспокоиться. И потом, Кэл ведь сказал, что «не двинется отсюда до конца света». Значит, в случае разрыва он с тем же успехом может предложить собирать вещи ей.

Боже, подумать страшно, чем все может кончиться. Но вот должно ли? Скотти и сама не знала. Единственное, что она знала, — надо прекратить думать о том, что будет. Как было бы просто перестать сопротивляться и попытать счастья. Кто она, в конце концов, такая, чтобы противиться самой любви?..

Домой, скорей домой, тирьям-пам-пам, думал Кэл. Что за приставшее к нему «тирьям-пам-пам»?

Мотив вертелся в голове, но вспомнить не удавалось. Все в голове перемешалось. Так много дел, так мало времени.

Он снимал свои замечательные новые ботинки на темной веранде, вернувшись после игры.

— Малышей будить не будем, — тихо сказал он, подмигивая дремлющему Иггзу, который даже не пошевелился. Оставив упрямое животное спать там, где спит, Кэл вошел в кухню и склонился над корзинкой, где лежали Лули и ее щенок.