Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации - Александр Никонов

И дальше начинают рассказывать то, что хотят рассказать. Такое я видел только в американцах, больше нигде, даже верующие европейцы и те выходят часто из себя.

Честно говоря, я порой не берусь начинать дискуссию со своими братьями и сестрами во Христе, православными христианами, так как побаиваюсь. Даже какое-то небольшое несогласие по какому-то мелкому вопросу может привести к страшной ссоре, обидам на долгое время. Все дело в том, что нет у нас культуры спора, нет дискуссии и никогда не было. Никогда не было возможности, не опасаясь за личную безопасность, поспорить о важных вопросах».

Поняли?

Нерв из этого зуба удален. Не болит! Не живой. Но и не протез. Хотя постепенно в него превращается. Убили нерв, прочистили каналы, обточили, ввернули штифт, сверху короночку накинули — блестящую и красивую, в цвет. Не отличишь!..

Вот это равнодушное спокойствие и позволило американской вере выжить в условиях современного мира. Эта вера холостая. Мы же помним, что вера — оружие. Так вот, американская вера — это выхолощенное оружие, которое не стреляет. Змея с вырванным жалом. Очень поверхностная вера. Легкая, как попкорн. Их вера не затрагивает эмоциональных глубин души и является просто рудиментарной мировоззренческой картиной. Вас эмоционально затрагивает количество планет в солнечной системе или порядковый номер кислорода в таблице Менделеева? Вот и американцев не очень затрагивает тот «факт», что Землю создал бог. Ну, создал и создал. Они верят в это так же, как вы в то, что Останкинская башня высотой в полкилометра. Вы это прочли, поверили, а сами не мерили.

Почему так случилось?

Из-за истории США. Наш Менделеев, таблицу коего я абзацем выше всуе помянул, как-то заметил, что история США повторяет историю Древнего Рима. После него это отмечалось разными наблюдателями очень часто — и в самих США, и вне их. Действительно, обе республики — штатовская и древнеримская — похожи. Они пассионарны, многонациональны, лезут со своими войсками в разные страны, чтобы учить дикарей жить… А еще американцы, точно так же, как и римляне, удивительно прагматичны. Они очень сильны в делах практических, включая массовые зрелища, и не очень сильны в делах «духовно-поэтических», в делах высокой философии и искусства. В античном мире функцию производства философии и прекрасного взяла на себя Греция, которую римляне за это и любили и презирали одновременно. Сегодня же за искусство «отвечает» мягкотелая полусоциалистическая Европа, а Америка — за технологии.

Американский историк Даниэль Бурстин, написавший несколько книг о становлении Америки и американского характера, по этому поводу отмечает:

«Условия пустыни, дикой, оторванной от центров науки Старого Света, удаленной от богатейших университетских библиотек, отнюдь не благоприятствовали тому, чтобы пуритане, каждодневно подвергавшиеся тысячам тягот и опасностей во враждебной, нецивилизованной Америке, с жаром предались богословским спорам по теоретическим вопросам.

…Пуритане Нового Света сделали кальвинизм точкой отсчета в своих исканиях, но этим и ограничились. Они немедленно перевели это учение в плоскость практической жизни. Вплоть до середины XVIII века в Новой Англии не было создано ни одного сколь-нибудь значительного произведения в области теоретического богословия.

И вовсе не оттого, что в Новом Свете невозможно было писать книги. Скорее потому, что богословская теория не входила в круг интересов новоявленных американцев. Место богословских трудов заняли… проповеди, комментарии к библейским текстам, собрания знамений…

Период пуританского расцвета не отмечен ни одним важным диспутом, который можно было бы определить как богословский по сути. Разгорались, разумеется, жаркие споры о том, кому надлежит управлять Новой Англией, быть ли губернатором Джону Уинтропу… Есть ли надобность в изменении полномочий или принципа представительства различных классов в руководстве общиной, следует ли принимать петицию Чайлда, обозначать ли в статьях закона наказание за те или иные преступления, принадлежит ли ассистентам право вето, стоит ли усиливать представительство в Генеральной ассамблее…»

Как видите, весьма набожным пуританам, которые взялись отстраивать на пустом месте государственность, причем не просто государственность, а республику, приходилось спешно решать огромную массу практических и не требующих отлагательства вопросов, которые полностью вытеснили на периферию сознания вещи второстепенные, типа определения количества чертей, которые могут поместиться на кончике иглы, — длинный спор, на который массу времени убили средневековые европейские схоласты.

И мне представляется, что по той же самой причине стали прагматиками и древние римляне, которым после свержения Цезаря на освободившемся ровном месте заново и спешно пришлось отстраивать невиданную ими ранее республиканскую государственность, уравновешивая многочисленные интересы сложными политическими механизмами.

Это сильно «овзрослило» римлян и усложнило их мышление, а перманентная политическая деятельность, в которой теперь участвовало все население, необходимость убеждать оппонентов и электорат бурно развили риторику и логику. Именно поэтому римляне так «сложносочиненно» говорили. Вот для примера одно предложение из речи Цицерона о земельном законопроекте для Римской республики, который выдвинул народный трибун Публий Сервилий Рулл:

«Искренно заверяю вас, квириты, что я приступил к чтению и изучению закона с желанием — если найду его пригодным и полезным вам — быть его сторонником и способствовать его проведению, ведь не по велению природы, не по склонности к распрям и не по какой-то застарелой ненависти ведется искони война между консульством и трибунатом, а потому, что бесчестным народным трибунам честные и храбрые консулы очень часто противодействовали, да и народные трибуны своей властью не раз давали отпор произволу консулов».

А вот речь Джона Уинтропа — политического деятеля молодой североамериканской республики, тоже всего одно предложение:

«Если мы заподозрим и на печальном опыте убедимся, что его воззрения таковы, что, будучи высказываемы, станут несовместимы с общим миром, разве не вправе мы, блюдя этот мир, отдалить от себя тех, кто дерзнет встать на его сторону и заронит в души нестойких яд подобных вредоносных соблазнов?»

…Ах, сейчас таких ораторов уже не выпускают! Потому что нынешняя публика с клиповым мышлением за подобными словесными эквилибрами может просто не уследить…

Америка, как я уже говорил, страна с сильной конкурентностью. А в условиях жесткой конкурентной среды непрагматику выжить просто невозможно. Потому что повышенная конкурентность есть не что иное, как отбор на повышенный прагматизм. В обществе более богатом, чем были ранние Соединенные Штаты, более социалистическом, патерналистском или монархическом, где под сенью государя кое-кому не надо каждую минуту бороться за копейку, чтобы выжить, можно позволить себе витать в эмпиреях и пускаться в философствования. А Америка начиналась на голом месте.

Именно поэтому в Америке долгое время не было философов и богословов. Ведь что есть богословие? Пустое рассусоливание на ровном месте. Народу это не надо! Народу нужны зажигательные речи, простые ритуалы и конкретные установки на каждый день. Никто не будет слушать умствования бездельных лоботрясов. Поэтому американские проповедники — не лоботрясы, они люди дела! Они привлекают клиентуру. А философскими рассуждениями о природе Святой Троицы никого не привлечешь. У людей нет на это ни времени, ни сил, ни интеллекта. Извольте, дорогой поп, сделать людям приятное за то время, которое они для вас выделили, и скажите спасибо.