Границы выбора - Семён Неизвестный

– Куда его? – спросил омоновец у командира.

– Документы, удостоверяющие личность, есть?

– Мы обыскали, нет.

– К задержанными.

– Он кричит, что следователь. Как бы ошибки не вышло?

– Покричит и успокоится.

– Куда молодого парня, который, вроде как, свихнулся?

– К раненным бандитам.

Борисова подвели к вертолёту и одели ему наручники. После этой процедуры, до его сознания дошло, в чьём обществе ему предстоит лететь. Он стал возмущаться и сопротивляться. Омоновцы, особо не церемонясь с ним, закинули его, как мешок картошки, на борт вертолёта. Там его приняли два других омоновца и отправили в хвостовой отсек машины. Он проехал всем телом по днищу и упёрся головой в кроссовки Серого. Днище вертолёта приятно холодило тело, но сил подняться самостоятельно, у него не было. Он решил немного полежать, набраться сил и встать. Серый, с брезгливой гримасой на лице, убрал ступни своих ног от его головы, посмотрел на свои руки в наручниках, затем на Борисова и подумал, – теперь самому придётся делать влажную уборку. – Оставлять в живых Борисова, было не по понятиям.

Тем временем, несколько омоновцев оказывали первую медицинскую помощь трём раненным бандитам, оттащив их подальше от догорающего джипа. Машина Борисова к этому времени, почти полностью сгорела. Сам же Иван Михайлович стоял рядом с командиром омоновцев и, помогая себе жестами и ненормативной лексикой, очень эмоционально делился с ним впечатлениями о событиях, непосредственным участником которых он только что был. Командир, цепким взглядом наблюдая за действиями своих подчинённых, внимательно слушал лесника.

Один из пилотов, молодой парень, спустившись из вертолёта, заметил в траве бегущую белку и стал её фотографировать. Белка с земли пробежала вверх по стволу сосны и прыгнула на ветку другой. Он успел снять несколько кадров и разглядывал их на экране своего телефона. Кобель лесника, Верный, воспользовавшись свалившейся на него свободой, старался изо всех сил понравиться сучке омоновцев, привязанной поводком к дереву. Он бесцеремонно уселся напротив, с нескрываемым вожделением, уставился на неё и, поскуливая, вилял хвостом. Но, очевидно, строгое воспитание служебной овчарки, не позволяло ей так же откровенно, как Верному, показать ему свою благосклонность, поэтому она сердито лаяла на него.

Когда Курагин вошёл к Зубову, тот стоял в глубине кабинета у окна, спиной к двери. Анатолий Дмитриевич выждал несколько секунд и кашлянул.

– Я слышу. – Зубов подошёл к столу и тяжело опустился в кресло. – Говори.

– Ильин уже сидит за компьютером. Загранпаспорт для него на другое имя подготовить?

– Приготовь, на всякий случай, но Ильин мне нужен здесь, а не в Лондоне или Париже. И ещё. Для того, чтобы он плодотворно трудился, ему необходимо жить нормальной, полноценной жизнью: общаться с женой и дочерью, а не прятаться от правосудия, тем более, он не причастен к убийствам. Надо решить этот вопрос.

– Я занимаюсь этим.

– Необходимо ускорить этот процесс. Завтра, я хочу с ним встретиться.

На следующий день, в десять тридцать утра, на производственной базе Ильин вошёл к Зубову в кабинет. Тот встал с кресла и пошёл ему навстречу, обнял его и похлопал по спине.

– Рад видеть тебя, Владимир, рад. Вот, Анатолий Дмитриевич предлагает спрятать тебя в Лондоне. Ты как, не против?

– Нет. Заодно попрактикуюсь в разговорном английском, но только с условием.

– Это каким же?

– Чтобы от лондонской полиции не скрываться.

– Слышишь, Анатолий Дмитриевич, чтобы от полиции не скрываться.

– Владимир Алексеевич, твои неприятности и, связанные с ними неудобства, скоро закончатся, – сказал Курагин.

– Надеюсь.

– Анатолий Дмитриевич, ты можешь быть свободным, а мы с Владимиром Алексеевичем поработаем. Накопились вопросы.

Анохин положил на стол перед шефом письменный отчёт о командировке. Анатолий Дмитриевич взял листочек в руку, быстро пробежал взглядом по тексту и положил на стол.

– Докладывай.

– Я в отчёте всё изложил.

– То, что ты написал, я только что прочитал, теперь хочу тебя послушать.

– Деньги, которые мы обнаружили и изъяли у Колычева, в сумме четырнадцать миллионов рублей и плюс двести тысяч долларов, я убрал в сейф, в оружейной комнате. – Виктор достал из кармана ключ и положил его на стол. – Вот ключ от сейфа. – Курагин встал из-за стола, подошёл к окну, поправил штору и вернулся за место.

– Прав адвокат, рисковый мужик этот Колычев: через полстраны, такую сумму наличными в дорожной сумке вёз. Жаль, что с ним сейчас нельзя поговорить. При задержании, вы его серьёзно помяли.

– Колычев сам виноват.

– Иванов постарался?

– Анатолий Дмитриевич, Иванов особо и не старался. Он, всего лишь, поделился с Колычевым своей свободной кинетической энергией, когда тот очень динамично двигался по прямой линии в его направлении и встретился своей вывеской с его кулаком. В сенях видимость нулевая была, вот Иванов и вытянул вперёд свою правую руку.

– Во, как! Поделился говоришь?! Свободной энергией?! Какая поразительная щедрость с его стороны. Можешь быть свободным, иди отдыхай, но недолго. Ты мне скоро понадобишься.

Света спешила на работу и проскочила перекрёсток на красный свет. Сотрудник милиции, потеряв её машину из поля зрения на несколько минут, не стал беспокоиться, потому что знал её маршрут движения. Когда он подъехал к зданию, в котором находился офис Светы, то её машина уже стояла на стоянке, на своём обычном месте. Но в рапорте об этом инциденте, он всё же указал.

Проехав перекрёсток на красный свет, Света не подозревая об этом, значительно облегчила задачу людям Курагина, которые готовились отсечь от её машины, машину наблюдения. Когда до офисного здания оставалось метров пятьдесят, дорогу Светиной машине преградил чёрный джип, выскочивший со двора многоэтажки. Света успела затормозить, потому что уже начала сбавлять скорость. К машине с её стороны подбежали двое. Одним из них был Анохин, она узнала его. – Не глуши двигатель и быстро пересаживайся в джип, на заднее сиденье, – сказал он. На работу её отвезли на той же машине, на которой привезли на свидание с мужем и высадили во дворе соседнего дома. Анохин строго предупредил её, чтобы об этом свидании она молчала, как он выразился: – «…даже под пыткой».

Вечером, уложив дочку спать, Света включила ноутбук, открыла папку со свадебными фотографиями и долго их рассматривала. Затем приготовила Насте одежду на завтра в садик и легла спать. Но волнение и мысли, которые захватили её, после свидания с мужем, не давали ей покоя и мешали заснуть. В памяти возник тот воскресный вечер, когда Владимир пришёл знакомиться с её мамой. Будущей тёще он вручил с порога шикарный букет белых роз. Анна Михайловна, так звали маму Светы, по этому случаю, напекла пирогов с нельмой, яблоками и брусникой и поставила на стол китайский фарфоровый чайный сервиз. Попили чаю, поговорили о том, о сём, затем Владимир, сославшись на то, что завтра рано вставать, уехал домой. Света, после его ухода, взялась помогать маме убирать со стола.