Из Тьмы. Арка 1 - Добродел
Шрифт:
Интервал:
Как оказалось, революционное движение не обладало и малой частью того единства, которое я представлял при словосочетании Революционная Армия. В принципе, логично, но раньше я как-то не задумывался о сортах мятежников.
А меж тем среди них существовало множество фракций с разными, подчас конфликтующими позициями: от радикалов, стремящихся полностью уничтожить существующий миропорядок, сепаратистов и откровенных бандитов, что под революционные лозунги грабили и жгли поместья — до довольно адекватных партий с конструктивными планами реформ. В число последних входили либералы, которые к революционному движению вообще относились постольку-поскольку, республиканцы — и, наконец, лоялисты, к которым принадлежал мой миньон.
Кенту нельзя назвать хорошо политически подкованным, поэтому он более-менее представлял платформу только своей собственной фракции. О либералах он знал, что они по большей части поддерживались интеллигенцией и буржуазией; а за республиканцами стояла аристократия, желающая расширения прав Палаты лордов.
Ну, зато о лоялистах рассказывал с жаром и убеждённостью.
Они-де и не революционеры вовсе, а настоящие патриоты, желающие свергнуть преступный режим Онеста и спасти Императора. Естественно, в качестве новых советников и министров малолетнего правителя должны выступить «радетели за благо страны» в лице «низвергателей тирана».
Впрочем, несмотря на лично моё невысокое мнение о целях вожаков лоялистов, декларируемая программа выглядела… неплохо. Да. Нормированный двенадцатичасовой рабочий день, фиксированная арендная ставка за обрабатываемую землю для крестьян, запрет телесных наказаний. Ну и равное налогообложение всех сословий, а не как сейчас, когда дворяне, являясь богатейшей прослойкой, налогов практически не платили.
По словам Кенты, практически все положения программы лоялистов — калька с запланированных, но так и не воплощенных в реальность реформ прошлого Императора.
Что ж, так становилась понятней внезапная «неизлечимая болезнь» монарха и «тяжёлая тоска», которая свела в могилу Императрицу. На этом фоне, скорее, удивительно, что премьер-министр Чоури не заболел от переизбытка яда в организме или не утонул в ванной, а просто получил отставку.
Ишь, чего удумали! Бороться со своим правящим классом?! Суицидники, как есть суицидники.
О себе лысый говорил уже не так охотно, всё ещё подозревая меня в нехорошем. Но убедившись, что я не пытаюсь вытянуть из него имена и явки, расслабился и разговорился.
Родившийся в западной части страны, отпрыск небогатого рода потомственных военных всегда отличался повышенным чувством справедливости и прямотой, отчего и страдал. Сначала из-за конфликта с местными «золотыми детишками» его чуть не выпнули из военного училища. Затем, распределённый (не без участия «новых друзей») в одну из худших частей, специализирующихся на уничтожении монстров, он не смог подняться выше капитана.
Для сравнения: звание лейтенанта могли присвоить даже Адепту «с улицы», который пожелал вступить в армию. Не без своих нюансов, но такова общая практика. Примерно достигший нижней планки Воина капитан — это даже не смешно.
Секрет столь «успешной» карьеры крылся в характере лысого. Он не только не понимал, как можно экономить боеприпасы, заваливая монстров мясом бесправных рядовых, но и активно отстаивал свою позицию, борясь с воровством и несправедливостью. Не сказать, что ему было не с чем бороться, в Армии действительно наступили нелёгкие времена, а с приходом нового министра обороны и вовсе бедственные, но начальство и интенданты Кенту активно не любили.
А как любить такого человека, который не понимает, что жучки и личинки — тоже мясо, а значит, и солдатская каша от них только выигрывает? Или того, что из ста патронов в год на винтовку девяносто пять являются виртуальными и требовать их у снабженцев — акт глупости и невоспитанности? Не удивительно, что с приходом нового военного министра, который начал череду перестановок и сокращений, неудобного офицера отправили в отставку с обтекаемой формулировкой «неполное служебное соответствие».
Но тут ему «на выручку» пришёл друг молодости, который и открыл лысому глаза на творящееся беззаконие и необходимость с ним бороться. Так Кента превратился в приближённого одного из вожаков повстанцев, офицера Революционной Армии и инструктора «воинов добра».
Правда, со временем, когда организация стала расширяться и богатеть, а среди революционеров начало мелькать всё больше розово-фиолетовых голов западников, до лысого дошло, что здесь что-то не так. Несколько акций, направленных на устранение наиболее компетентных военачальников и чиновников приграничья, а также всё более громкие лозунги а-ля «преступное правительство есть страшнейший враг нашего народа и в священной борьбе с ним даже внешний недруг нам поневоле приятель!» не соответствовали его представлениям о «воинах справедливости».
В итоге, разругавшись уже и с бывшими друзьями, Кента перебрался в центральную часть страны, где присоединился к другой ячейке лоялистов, которую в итоге накрыла наша группа. Мужчина жалел лишь о двух вещах: семье, с которой в последние годы практически не общался, ограничиваясь денежными переводами, и о том, что не успел ликвидировать один из узлов работорговли, на который нацелилась его боевая группа.
Вот такой у меня оказался миньон: простоватый, несгибаемый идеалист, не умеющий подличать и лицемерить. Живи с честью, умри без страха — именно так можно охарактеризовать позицию Кенты. Как человек, я не мог не проникнуться к нему некоторой симпатией. Подобные «рыцари» становились, смотря по обстоятельствам, честными врагами или верными друзьями, да и среди офицеров базы я был бы счастлив видеть кого-то подобного.
Но как подчинённые, они та ещё головная боль.
Дело даже не в раздражающих попытках Кенты навешать мне на уши своей религиозной и революционной лапши, а в том, что он станет работать не за страх, а за совесть только до тех пор, пока задания не начнут расходиться с его убеждениями. Пусть я и чувствовал, что после его согласия сотрудничать и формального признания моей власти связь марионетки с тейгу усилилась, давая мне несколько больше контроля, но он всё равно далёк от абсолютного.
В целом разумные куклы выходили слишком своевольным инструментом.
Думая так, я не мог не усмехнуться: ведь, вероятно, подобным образом мыслили и офицеры Базы, используя на нас наркотики и гипноиндукторы. Как бы то ни было, позже стоит поэкспериментировать на ком-нибудь бесполезном, попытавшись оставить разум, но придавить волю. Хотя мысль о том, что для победы над теми, кого я ненавидел, мне и самому предстоит превратиться в их подобие, отдавала мрачным весельем и каким-то тянущим, неуютным чувством под ложечкой.
Собственно, несмотря на раздражающую, ещё до конца не отпустившую меня слабость, недавняя тренировка не слишком утомила и тем более не
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!