Чистая любовь - Виктория Лукьянова

Я осторожно поставила сумку на пол, сверху рюкзак. Переобулась. Сняла куртку. По привычке прошла в первую комнату, мою кладовку. Там оставила вещи, чтобы они не мешались на пороге. Повесила сушиться куртку. Быстро переоделась в чистые, а главное сухие, штаны и кофту и отправилась на разведку. Пусть меня и не услышали, и никто не появился на пороге, но я должна была убедиться, что в квартире одна.

Включать свет во всех комнатах, хоть и было жутковато в такой тишине, я не стала. Ограничилась коридором. Убедившись, что я одна, смогла наконец-то выдохнуть.

Что же, меня ждал тяжелый вечер. Сразу же села за ноутбук и начала искать всевозможные предложения. Чем раньше я найду себе новое съемное жильё, тем быстрее смогу сбежать из дома Германа.

Интересно, чтобы он сделал, узнай, что я тут сижу за его журнальным столиком, подогнув ноги, пью воду из прозрачного бокала и пытаюсь не плакать. Точнее пыталась не плакать, пока не поняла, что с предложениями на рынке недвижимости туго. Либо слишком далеко, либо дорого. Либо сомнительно. Задача предстояла не из легких, но я должна справиться.

Возможно, я погорячился, отказавшись от частного самолета. В нашей семье был такой, которым пользовались родные, но я гордо сказал «нет». Не хотел иметь ничего общего с Троицкими, хотя носил туже фамилию. Родителей не выбирают.

И я солгу, если бы заявил, что добился всего сам, без их помощи. Мне помогли деньги отца начать бизнес. Небольшие вложение, упорный труд, колоссальная поддержка друга и вот, я владелец собственной крупной компании «Глобус Групп». А в итоге стоял в аэропорту и пытался просто не смотреть по сторонам.

Как же тут многолюдно.

Меня встретил личный помощник матери. Сергей Петрович вел семейный бизнес долгие пятнадцать лет, а в последнее время переключился на косметическую фирму матери, став ее ассистентом и доверенным лицом.

Он не пожал мне руку, потому что знал, что ко мне нельзя прикасаться.

– Добрый день, – улыбнулся мужчина, подхватывая мой чемодан.

Я проследил за ним, но промолчал. Пусть так.

– Она вас ждет. Места себе не находит, – Сергей Петрович шел рядом со мной. – Не верит до сих пор в то, что вы согласились приехать.

– Я каждый год приезжаю, – спокойно отозвался, смотря вперед.

Игнорировал проходящих мимо людей, старался не дышать полной грудью.

– Да, мы знаем, что вы никогда не пропускаете дни рождения Марианны Павловны. Но она все же переживает за вас.

Голос помощника был нервным, озабоченным. Он искренне сопереживал моей матери, тогда как она всегда переигрывала со своим волнением.

Мы быстро добрались до ждущего нас автомобиля. Для меня открыли дверь, дождались, пока я сяду, и закрыли за мной. Они знали, что мне желательно ни к чему не прикасаться. Интересно, как эти люди воспринимали меня? Странным, как сказала Кира? Нет, отвращение, вот что они испытывали. А моя Кира была другой. Моя. Я воспринимал девушку теперь только так. Она вселяла в меня уверенность. Я даже взял с собой планшет, чтобы в неспокойное время, если на меня вновь нахлынет волна страха, я бы мог отвлечься, просмотреть видео, где она мурлычет себе под нос тихую мелодию. Или тот момент, когда я застал ее болтающей по телефону с обнаженным животом.

Я надеялся, что никто не узнает про мою тайную страсть.

Я был одержим моей хрупкой честной девочкой.

В родительском доме уже собирались гости. Помимо мамы и отца, приехали мои сёстры. Сара, веселая, беззаботная девчонка, младше меня на двенадцать лет, и София, старшая из детей, полная копия матери. Такая же надменная и черствая. Она приехала со своей семьей. Ее супруг был приемником моего отца. В тот день, когда я отказался от семейного бизнеса, был переломным. Отец рвал и метал, но после смирился, понимая, что его странный сын не переменит решения. И подобрал на должность «запасного сына» – способного к бизнесу мужа Софии. Сестра гордилась им. Гордилась собой. Она постаралась, чтобы ее считали лучшей. Даже сейчас, стоя в огромном холле, одетая не по погоде в изящное и дорогое платье, усыпанная украшениями, она смотрела на меня свысока, хотя я был выше ее на пол головы.

– Добрый вечер, брат, – протянула она, и я услышал в ее голосе интонации матери.

– Добрый вечер, – отозвался я, смотря себе под ноги.

Взгляд сестры видеть хотелось меньше всего. Уверен, ее чуть ли не тошнило в моем присутствии.

– Как перелет? – постаралась выглядеть учтивой, хотя я не сомневался, что она лучше бы язык проглотила, чем разговаривала со мной.

– Отлично, – спокойно ответил.

Нельзя давать повода сестре позлорадствовать надо мной.

– Привет, – бойкий веселый голос Сары заставил Софию подпрыгнуть на месте.

Она ощетинилась, взглянув на сестру. Сара была полной противоположностью старшей сестры. То, чего не хватало нам, было в ней в избытке.

– Как дела? – хохотнула она, заметив, как София морщилась, заслышав ее голос.

Сестра ушла. Проигнорировала Сару и молча покинула холл.

– Вот же ведьма, – девушка встала передо мной и улыбалась ровными белыми зубками. – Я так рада тебя вновь увидеть, братец.

– Я тоже, – был ли я рад? Не уверен, но расстраивать единственного члена семьи, который не считал меня сумасшедшим, не мог.

– Кстати, – она махнула рукой, словно только что вспомнила какую-ту новость. – Ты будешь удивлен, но мама пригласила в этом году Арину.

Я выдохнул. Да, действительно буду удивлен. Я был поражен. Мама не сдавалась.

– Крепись, братец. Бой будет нелегким.

Она последовала в том же направлении, куда ушла София. Я же не намеревался видеть своих родственников. Преподнесенная сестрой новость выбила из меня воздух. Я нуждался в уединении.

Через час после моего приезда был ужин. Я должен был его посетить, хоть и намеревался отказаться. Думаю, никто бы не был против, если бы не увидел моего лица за столом.

Но все же спустился вниз, прошел в столовую. Почти все собрались. При моем появлении голоса затихли, но никто не торопился со мной общаться. Выдохнул. Порой мне казалось, что мои отклонения были для меня даром, а не проклятием. Я мог избегать общения с семьей.

Голоса вновь наполнили помещение. Пару раз ко мне обратилась Сара, шутя к всеобщему неудовольствию. Мама одергивала ее, но девушке было все равно на чопорность родительницы. Отец умело игнорировал собравшихся. Уверен, он мысленно был далеко отсюда. Наверное, в своем заграничном доме.

После ужина, который показался мне пыткой, я вернулся в спальню.

Чистое белье, не пылинки вокруг. Все развешано и разложено так, словно прислуга ходила с линейкой и выверяла, чтобы прикроватные тумбочки были равно удалены от стоявшей в центре кровати. Даже подушки были уложены тщательно. Ни складки на покрывалах. Мама постаралась. Она все еще считала меня сумасшедшим.