Авоська с Алмазным фондом - Дарья Донцова

Мария Алексеевна вынула телефон, продолжая говорить:

– Я сентиментальна, люблю рассматривать снимки, вспоминать хорошее. В прошлом году бывшие воспитанники сложились и на юбилей подарили мне дорогой мобильный, закачали туда кучу фото. Вот, смотрите, это Ира, Оля и Майя… А вот снимок перед их выпуском… Ира с куклой…

– Игрушка была очень дорога Вилкиной, – согласился я, доставая свой сотовый. – Можете мне фотографию переслать? Вот мой номер.

– Пожалуйста, – согласилась Мария Алексеевна и начала нажимать пальцем на экран. – Ой, что-то не отправляется.

– Очевидно, в поезде Интернета нет, – догадался я. – Ничего, подождем остановки в большом городе.

– У Вилкиных на участке стоял домик без окон, подходить к нему девочке строго-настрого запрещалось, – продолжала Белкина. – А вот Костя там в последние два года много времени проводил. И родители Ирочки постоянно в постройке торчали. Избушку ту, как и все остальные, что на территории мотеля находились, кто-то после смерти Вилкиных сжег. Ира хотела кое-что из дома взять в интернат, ей сказали: случился пожар, вещи сгорели. Девочка не поверила, впала в истерику. Участковый свозил ее на пепелище, чтобы она убедилась. Вернувшись, Ира рассказала мне о том, что видела, и закричала: «Хорошо, что моя кукла жива осталась, я ее с собой взяла!» Никаких преступников девочка в мотеле не видела. Думаю: Вилкины ничем плохим не занимались. А вот Горелов… он Балуево в вертеп превратил, до сих пор там появляются бывшие зэки. Петр к Вениамину Михайловичу иногда приезжал, его Ира помнила. Похоже, родители Иры были люди странные, не сумели детям любовь друг к другу привить, вот Костя и бросил сестру.

Мария Алексеевна грустно улыбнулась.

– Уж вы простите, что-то я разнервничалась, непоследовательно излагаю, прыгаю туда-сюда, зачем-то Горелова приплела, опять про дядю Диму заговорила. Хорошо хоть, тетю Фею не упомянула.

– Вы прекрасный рассказчик! – восторженно похвалил я Белкину. – Это замечательно, что вы повторяете информацию!

– Иван Павлович, мне чудится или у вас сумка шевелится? – удивилась она.

Я нагнулся, расстегнул молнию саквояжа, оттуда выскочил пес и моментально напрудил лужу.

– Извините, – смутился я.

– Ерунда, – засмеялась Мария Алексеевна. – Какой хорошенький! Приятно, когда человек не покупает дорогую породистую собаку, а берет дворняжку.

Мне не хотелось возражать воспитательнице и сообщать, что шельмец является обладателем говорящей о длинной родословной многоэтажной клички, которую я повторить не способен, а тем более упоминать, что «дворняжка» наверняка обошлась моей маменьке в солидную сумму.

– Ой, какая лапочка… – засюсюкала Белкина.

Безобразник запрыгнул на полку и стал лизать Марии Алексеевне руки. Та забеспокоилась:

– Он же голодный! Когда вы его кормили?

– А сколько раз нужно давать псу еду? – в свою очередь поинтересовался я.

– Взрослым особям два раза, утром и вечером, щенкам чаще, – пояснила Белкина. – Хотя я могу ошибаться, у меня животных нет. Песик толстенький, похоже, хорошо кушает.

Я присмотрелся к весело бегающему по купе барбосу. Мне кажется, или он округлился в боках? Может, сожрал в гостинице еще что-то, кроме пирожков и зубной пасты?

– Как его зовут? – спросила Мария Алексеевна. – Или это девочка?

– Кобель, – ответил я. И неожиданно добавил: – Демьян Бедный.

– Необычно, – пробормотала она, – оригинальное имя.

А я впал в изумление. Ну с какой стати я вспомнил популярного в двадцатые-тридцатые годы прошлого века поэта, автора бессмертных строк: «Урожаи дивно-дивные, не узнать: не та земля. Вот что значит коллективные, обобщенные поля»? Почему мне сейчас пришел на ум Ефим Придворов, взявший себе творческий псевдоним «Демьян Бедный»?

– Иван Павлович, выйдите на минуточку, я ко сну переоденусь, – попросила попутчица. – Демьяна в коридор не выпускайте. Вообще-то собаку в купе провозить нельзя. Андрей вас не выдаст, а вот другие пассажиры могут устроить скандал.

Я встал, взялся за ручку двери и обернулся.

– Вас не затруднит дать мне телефон Раисы Форткиной?

– Конечно, нет, – улыбнулась Белкина.

– Предупредите Раю, что ей позвоню, – продолжал я. – И еще одна просьба. Вы вскользь упомянули, что храните сочинение Ирины на тему «Мой родной дом».

– Да, – подтвердила педагог, – оно посвящалось интернату, девочка победила на конкурсе.

– Сделайте одолжение, сфотографируйте текст и отправьте Михаилу Фрумкину на электронную почту, я вам адрес дам, – договорил я. – Вы долго в Москве пробудете? Хочется получить работу как можно раньше.

Мария Алексеевна зевнула.

– Завтра позвоню Анне Семеновне, нашей сотруднице, она все сделает. Диктуйте адрес.

– Слава богу, Людвиг Ван Иоганн Вольфганг Цезарь Брут Ницше нашелся, – прошептал Борис, забирая у меня вертлявого пса.

Я растерял весь кураж.

– Николетта очень расстроилась, узнав, что собака пропала? Сильно переживала?

Батлер прижал к груди комок шерсти.

– Хозяйка не заметила отсутствия любимца. Вчера она очень занята была: готовилась к суаре у Зюки, потом я отвез ее в гости, назад забрал в районе часа ночи. У меня на душе кошки скребли, я сразу увидел, что пса нет в квартире. Решил, что он ухитрился на улицу удрать, и опечалился: погибнет ведь, дурачок. Побежал искать его, не нашел, еще больше огорчился, стал думать, как госпоже Адилье аккуратно правду преподнести, а тут вы, Иван Павлович. Просто счастье.

– А уж как я рад отдать вам Демьяна! – признался я – Просто не передать словами.

– Кого? – заморгал Борис.

Я кивнул на прыгающего барбоса.

– Его. Крайне активное существо и наглое. Улегся спать на моей голове.

Борис рассмеялся, но тут же замаскировал смех кашлем.

– Псу путешествие с вами пошло на пользу, он раздобрел. Наверное, все время чем-то его угощали?

В моем кармане затрезвонил мобильный, я вынул трубку, услышал голос Глеба и пошел в свою спальню, на ходу рассказывая о результатах поездки в славный город Игнатьево и деревеньку Балуево.

– Психолог, профессор, фээсбэшник, проваливший задание? – повторил Глеб, когда я умолк. – Ну… возможно… Только о таких людях информацию трудно, а подчас и невозможно получить. Полагаешь, кто-то из его прошлой жизни решил отравить Ирину и обставить убийство как суицид? Если Вениамин Михайлович работал с террористами…

– Зачем лишать жизни Иру? – перебил я собеседника. – Ей на момент смерти родителей едва девять лет исполнилось, она определенно не знала о делах взрослых. Логичнее убить Константина – парню тогда восемнадцать стукнуло, далеко не малыш, мог многое знать.