Перемена климата - Хилари Мантел

— Разъясните, что именно вы ищете, — попросил Ральф. — Возможно, я смогу вам помочь.

— Сделайте одолжение, приятель, — процедил ван Зайл, — не путайтесь у нас под ногами. Не мешайте работать.

Квинтус, с которым Ральф отказывался встречаться взглядом, строил гримасы и отчаянно моргал. Он явно намекал, что следует вести себя осторожнее, что этот ван Зайл — отнюдь не тот человек, который способен внять голосу разума. Впрочем, последнее было очевидно и без его подсказок. Если Квинтус и вправду достойный человек, ему следует приказать своим подчиненным остановиться; а лично он, Ральф, не станет делать ничего, чтобы облегчить муки совести полицейского.

Обыск был поверхностным, однако бумаги летели во все стороны. Ральф предположил, что таким образом полисмены попросту вымещают свою злобу. Анна, молча стоявшая у стены, дрожала всем телом. Ему хотелось шагнуть к жене, заключить ее в объятия, утешить и успокоить, но он не мог отвести глаз от лица ван Зайла. Не хотел быть тем, кто первым уступит в этом поединке взглядов.

В конце концов Квинтус выпроводил их из кабинета со словами:

— И как вы только умудряетесь находить нужное в таком бардаке.

— Представьте себе, до сих пор ухитрялись, — ответила Анна ровным тоном. — Но теперь, боюсь, это будет непросто.

Квинтус покачал головой. Заговорил на африкаанс со своими товарищами. Похоже, сказал им, что хватит понапрасну донимать хозяев. Так или иначе, полицейские удалились. Ральф с Анной остались одни. Бумаги устилали полы здания миссии, будто по дому пронесся ураган, этакий предвестник апокалипсиса.

В тот же день, ближе к вечеру, Квинтус вернулся, приехал на грузовике.

— Вот, привез вам кое-что, — сообщил он с широкой улыбкой, словно не сам руководил обыском поутру.

Двое чернокожих парней выпрыгнули из кузова грузовика и быстро выволокли на крыльцо миссии металлический шкаф-картотеку — темно-зеленый, потрепанный, весь исцарапанный.

— Вам ведь это было нужно, да? — уточнил Квинтус.

— О, сержант, какой щедрый дар! — Анна улыбнулась, выказывая признательность.

Квинтус, похоже, принял ее улыбку и слова за чистую монету.

— Не благодарите, старина, — смотрел он на Ральфа. — Это всего лишь старый хлам, мы так и так собирались его выкидывать. На днях один ящик вывалился сам собой, прямо на палец бригадиру. Глядите в оба, чтобы и вам что-нибудь не отдавило.

— Как насчет кофе? — спросила Анна. Подобно Ральфу, она испытывала жалость к этому человеку.

Квинтус послушно уселся за кухонный стол.

— Знаю, вам не нравится мое присутствие. Но нам приказано приглядывать за вами. Между прочим, в полиции служат люди и похуже моего.

— Верю, — ответил Ральф. — Одного мы видели этим утром.

Сержант помолчал, глядя в чашку.

— Приятель, по-вашему, я в восторге от своей работы? Деньги-то нужно как-то зарабатывать.

— Я уже устала это слышать, — вскользь заметила Анна. — Иначе их никак не заработать, судя по всему.

Сержант полез в карман форменного кителя и достал бумажник. К великому смущению Ральфа, он извлек из бумажника семейную фотографию.

— Мои девочки, — сказал он просто.

Ральф посмотрел на снимок. Три дочери. Навскидку — лет восьми, десяти и двенадцати. Выстроились по росту, обнимают друг дружку за талии, светлые головки наклонены в сторону женщины — стройной, худощавой, чуть выше ростом старшей из девочек, одетой неброско, но со вкусом. Пряди выбиваются из причесок, как бы окружая улыбающиеся лица ореолами. Сладкая мечта истинного арийца, подумалось Ральфу.

Он передал фотографию Анне.

— Красивые, — сказал он. — А ваша супруга, Квинтус, выглядит совсем юной.

— Когда обзаводишься семьей, начинаешь понимать многое из того, чего не понимал раньше, — поведал сержант. — Уж поверьте, старина. Начинаешь думать о семье с утра до вечера. Беспокоишься, черт подери. В каком мире они будут жить? За кого выйдут замуж? Неужто за кафров?

— В миссии мы этого слова стараемся не употреблять.

— Слова, слова! — Сержант фыркнул. — Вот что меня бесит в таких, как вы. Вечно цепляетесь к словам.

Он не стал развивать свою мысль. Поднялся и сказал, что ему пора.

— Когда мы заглянем в следующий раз, все ваши бумаги будут в одном месте, верно? — Квинтус взмахом руки указал на шкаф-картотеку. Потом вдруг погладил себя по обтянутому кителем животу и моргнул. — Миссис Элдред, вас не затруднит поискать что-нибудь от изжоги?

— Квинтус хочет казаться человеком, — сказала Анна, когда сержант ушел.

— Пусть тогда ищет другую работу.

Вечером к задней двери пожаловал Коос. Заглянул всего на несколько минут, объяснил, что на ужин не останется — просто есть не может, поскольку лишился двух зубов, а челюсть перекосило. Полиция побывала и у него. Ворвалась в приемную, снеся дверь, а заодно расколотила все окна, будто не знала, что он спит в задней комнате. Полисмены заявили, что ищут фармацевта Люка Мбату. Обыскали клетушку Люка, перевернули ее вверх дном, а самого Люка увезли в фургоне с решетками.

Коос попросил Ральфа сходить в участок, прихватив с собой всю наличность, какая имелась в его распоряжении, и попытаться вызволить Люка.

— Господь свидетель, он ни в чем не виноват. А вам ведь известно, что случается с чернокожими в полицейских камерах. — Коос пояснил, отводя взгляд, что у него, к сожалению, денег сейчас нет, а дело срочное и не терпит отлагательств. Иначе, мол, он не стал бы тревожить Ральфа. С полиции станется отвезти Люка Мбату в Преторию, а тогда беднягу фармацевта отыскать будет почти невозможно.

— Почему вы не пришли раньше? — спросил Ральф.

— Потому что не умею ходить в бессознательном состоянии, — проворчал Коос. Его бледные глаза налились кровью, руки тряслись. Один из полисменов двинул его в лицо рукояткой пистолета, а потом, похоже, ударил снова, по голове. Коос очнулся в доме своего пациента, на подстилке, завернутый в вязаное одеяло из числа тех, которые раздавала чернокожим Анна. — Кстати, хорошее одеяло. Очень теплое. Спасибо, Анна.

Помнил он немногое. Полицейский, который бил, обзывал его белым кафром. Сержант. Нет, не ван Зайл, другой. Худой такой. Квинтус Бринк.

В последующие дни стало понятно, что и по телефону теперь следует общаться с осторожностью. Разумеется, они-то сами знали, что в их разговорах нет ничего крамольного, но все на свете можно исказить, было бы желание, а линию отныне прослушивали.

Снова явился ван Зайл — просто проезжал мимо, как он объяснил, — и на сей раз беседа вышла напряженной.

Сержант уставился на картотечный шкаф с таким видом, будто пытался вспомнить, где видел тот раньше.

— Ночью гостей не было? — справился он.