Танки генерала Брусилова - Анатолий Матвиенко

– Ваше высокоблагородие, пулемет заклинило!

– Кто же строчит из него длинными, бестолочь! Не водяное же охлаждение. Скинь самый большой мусор с передка, закрывай люк и поехали.

– Слушаюсь, вашвысокбродь!

Унтер очистил лобовой лист, сунулся внутрь, и тут со стороны разоренной артбатареи щелкнул одиночный выстрел. Тело ввалилось внутрь.

– Твою ж налево… – Врангель всадил тридцать семь миллиметров в обломки, откуда, как ему показалось, мелькнул огонек выстрела. Потом спустился вниз, выпихнул водителя, захлопнул люк и запустил мотор.

– Не барское это дело – за рычагами…

Он выехал на улицу севернее и увидел там страшные плоды засады. Японцы умудрились из двух спрятанных меж домов пушек разбить ходовую первого и четвертого танка в строю, потом закидали их чем-то горючим, превратив в факелы. Экипажи пятого и остальных танков пробовали отползать, отстреливаясь, сталкивались, и если бы комбат не ломанулся сюда через жилые дома, их ждала подобная участь.

– Где Завалишин?

– В первой машине, ваше высокоблагородие.

В этом танке уже закончили рваться снаряды и патроны, а пламя над моторной решеткой поднялось выше командирской башенки. Похоже, после выгорания соляра останки боевого товарища можно будет ссыпать в почтовый конверт. Мать-перемать, ругнулся про себя барон. Надо же, Завалишин в головоломном похождении с Суджоном вышел без единой царапины, а тут пропал в первом же бою. Ладно, за упокой потом. Врангель влил два танка из второго взвода в третий и повел их на соединение с ротой Муханова.

В это время в огневой контакт с японцами вступил Бетлинг. К его приятному удивлению корейские добровольцы не разбежались под пулями, рассредоточились и начали осыпать южных захватчиков свинцом. Неизвестно, смогли ли достать они из своих древних однозарядных винтовок хоть одного врага, но хоть от танков отпугнули. Только один из японских героев-самоубийц успел добежать и метнуть в ходовую ручную бомбу, разворотив гусеницу.

Через полтора часа боя остатки гарнизона отошли к складам у порта и выхода к мосту. Комбриг решил более не рисковать, приказав развернуть гаубицы. После десятка залпов в проломы понеслись корейские роты. Кавалеристам Гротен велел поостеречься, тем более не хотелось брать на душу грех, что с противной стороны никто не окажется взятым в плен. Корейцы, как и многие другие азиаты, войдя в раж, удержу не знают.

В качестве завершающего акта пхеньенской драмы от мощного взрыва в реку рухнул средний пролет моста через Тэндоган. Хоть в этом японцы сказали свое последнее веское слово.

Прибыл вестовой от Владивостокского десанта. В Вонсане японские коммерсанты получили ранее от корейского правительства большой кусок земли у побережья, построили там склады, конторы, дома. Японский гарнизон занял оборону вокруг их владений. Когда потери напавших превысили сотню, командующий запросил помощи с прикрывавших высадку крейсеров владивостокского отряда. Японскую факторию корабельные семидюймовки перемололи в кашу. За годы после победы в первой войне с Китаем самураи настолько привыкли считать Корейский полуостров своим, что готовы защищать его до последнего. Сейчас Корея перерезана поперек русским десантом, создавшим плацдарм для наступления на юг. А японцы срочно наращивают силы на юге, чтобы очистить страну от конкурентов. Помешать им может только Тихоокеанский флот.

– Слышу множественные шумы надводных кораблей! – поступил доклад акустика.

Командир торпедной подводной лодки «Мако» лейтенант Василий Федотович Дудкин приник к перископу. Ничего не видать. Волны в заливе Чемульпо зимой вздымаются футов на шесть, а то и выше.

Третьи сутки войны. Подводные лодки Порт-Артурского отряда вышли в море в полном составе. Сравнительно старые, с паровым двигателем надводного хода и вспомогательным дизелем Нобеля брошены Макаровым на патрулирование и охрану подступов к Ляодунскому полуострову. Новые корабли с двигателем Тринклера, экономичным и мощным, обладают куда большим радиусом действия, нежели их пародизельные предшественницы, при меньшем надводном водоизмещении – всего 770 тонн, и 870 под водой.[7]

Лодок, подобных «Мако», четыре в Порт-Артуре и три во Владивостоке, остальные в постройке или двигаются по железной дороге в разобранном состоянии. От них зависит – быть ли японским подкреплениям в Корее, а десанту в Маньчжурии.

Самый удобный порт для приема японских войск на войну с русскими, занимающими север полуострова, расположен в Чемульпо, в устье реки Ханган. Порты Пусан и Масан на южном берегу безопаснее и дальше от русских баз, но удлиняется путь на север.

На счету «Мако» двадцать тысяч тоннажа японских сухогрузов, когда она, сменив флаг на британский и имя на «Рейнджер», несколько раз атаковала врага в районе Шанхая. Дудкин из командиров был формально переведен в старпомы, а главным столь же формально назначен сэр Уильям Стаффорд, слишком близко к сердцу принявший руководящую роль и пробовавший командовать экипажем. В результате его неумелых распоряжений лодка в последнем бою попала под глубинные бомбы эсминца и получила тяжелые повреждения. Русский лейтенант отстранил капитана, с трудом вывел едва управляемый корабль из зоны обстрела и на честном слове притащил его в Порт-Артур. Нелестный рапорт о профессиональной неспособности джентльмена к подводной службе оказался одним из поводов ухудшения отношений меж Россией и Британией. Другим был демарш Врангеля, но, кроме них, случилась и масса других недоразумений.

Узкое горло залива помогает преодолеть главную трудность поиска целей для подлодки на безбрежном морском просторе. Достаточно занять позицию милях в двадцати пяти от порта, и ни одно надводное судно, тем более отряд незамеченным не проскочит. Обратная сторона медали – мели и скалы. Глубоко не нырнуть, укрываясь слоем воды от разрывов снарядов, не спрятать в ее толще шум винтов. Лодка даже под перископом нуждается в глубине большей, чем эсминец, не говоря о погружении на сотни футов. И труднее определяться под водой в сложном рельефе залива, лоция которого сплошь усеяна значками опасностей.

Следующая трудность в работе группой. Под водой не поднимешь сигнальный флаг на стеньгу. Можно всплыть и сигналить прожектором, но тогда корабль слишком заметен противнику. Остается последний способ – подводный колокол, надежное средство передать сигнал на несколько кабельтовых, но со слишком бедным языком сигналов.

– Передать на «Окунь» – атакуем конвой. Передать на «Скат» – приступить к установке заграждения.

Где-то в полумиле паровая подводная лодка глушит топку, прячет трубы и начинает движение поперек фарватера. Из двух минных аппаратов, выходящих за корму, высыпаются рогатые шары. Они опускаются на десяток-другой футов, затем мины всплывают к поверхности, стопорясь на глубине около трех саженей, аккурат ниже броневого пояса проходящих боевых кораблей. Восьмидесяти мин, скованных цепью, вполне достаточно. Если корпус проскочит меж ними, он непременно заденет цепь, потянет ее к форштевню и замечательно приложит рогатую смерть к борту. Старый испытанный способ избавляться от лишних вражеских мореплавателей, отлично зарекомендовавший себя с турецкой войны. Служба на минном заградителе не столь романтична, как на торпедоносце, однако пользы Отечеству приносит не меньше.