Дневник мамы первоклассника - Маша Трауб

— Нет такого слова — «короче». А теория называется вероятности. Кто написал сказку о мертвой царевне и семи богатырях?

— Пушкин.

— Правильно.

— Теория вероятности в действии.

— О Боже!

— Мама, а ты знаешь, что есть такой праздник, когда только девочек поздравляют? — сказал мне мой сын-первоклассник Вася. — Приходи в пятницу в школу к третьему уроку — я тебя вместе с девочками поздравлю.

— И что вы будете делать?

— Я точно не помню. Но учительница сказала, что надо поздравить мам, бабушек и девочек. Открытку сделать красивую и рисунок. Сделаешь?

— Я?

— Ну да. Я же сам не смогу всякие цветочки клеить и бабочек из бумаги рисовать, как нам сказали. Я же мальчик.

— Но рисунок хоть сам нарисуешь?

— Мама, ты подумай. Я что тебе нарисовать могу? Рыцарей, сражение, дракона.

— Хорошо.

— Нет, для праздничного рисунка плохо. Нам учительница по изо сказала, что нужно маму нарисовать. Красивую. А тебя я рисовать не могу. Ты же не рыцарь.

— Ну, нарисуй солнышко, дом, дерево…

— Мама, я что — младенец?

— А девочек вы как будете поздравлять?

— Так же, как они нас на Двадцать третье февраля.

Всем мальчикам тогда подарили пеналы и календарики, что они расценили как плевок в душу. Девочки читали стихи. По очереди. Несколько девочек забыли на партах напечатанные листочки со своими словами, и за них пришлось читать учительнице. А Лиза, у которой был самый главный и самый большой кусок текста, вообще заболела.

— Мам, может, вообще не пойдем в школу на этот праздник? — подумав, спросил Вася. — Там делать будет нечего. Физру же отменят. А что там делать без физры? Да и еще учительница велела тебе подумать.

— О чем?

— Понимаешь, там нужен номер для концерта. Чтобы ученики вместе с родителями выступали. Например, ты играешь на гитаре, а я пою. Или наоборот.

— Но ведь ни ты, ни я не умеем играть на гитаре!

— Вот и я про то же. Значит, мы подумали и решили, что не будем участвовать. Я так и передам.

— Подожди, подожди. Но мы можем на фортепиано сыграть в четыре руки.

— Да, только отбирать номера для концерта будет учительница музыки. Ты думаешь, ей понравится, как мы с тобой играем «У козы рогатой»? — с явным намеком на неминуемый позор спросил Вася. — Та мама, которая на гитаре умеет, про ежика с дырочкой в правом боку сыграет. А их папа будет свистеть. Наш папа будет свистеть про козу?

— Боюсь, что не будет.

— Вот и я так думаю. Ну все, мы решили — я тебя рисовать не буду, открытку ты мне для школы сделаешь, коза в пролете, в школу не идем. Отлично мы, мама, с тобой придумали!

— Вася, что значит «в пролете»? Кто так говорит?

— Учительница по танцам учительнице по музыке. Нас отбирали для танца ромашек. Кого не взяли — те в пролете.

— А тебя взяли?

— Нет, конечно. Какая из меня ромашка? Никакая! — Вася не скрывал своего счастья.

— Скажи прямо — ты не хочешь поздравлять девочек?

— Не хочу. Потому что эти девчонки — совсем ку-ку. — Вася покрутил пальцем у виска.

— Вася, садись делать уроки, — прошу я.

— Не сейчас. Я сейчас занят, — отвечает сын.

Невозможно засадить ребенка за уроки. При этом он раскусил, что если сидит и валяет дурака, то я начинаю злиться, а если занят делом — то с уроками можно подождать. Сын рассматривает энциклопедии, собирает магнитный конструктор — не придерешься. А тут неудачно плюхнулся на диван и ударился головой об стену. Звонко и больно.

— Не могу уроки делать, у меня голова болит, — сказал он мне.

— Уже прошла давно.

— А ты попробуй так стукнуться, а потом садись работать. Много ты напишешь? — обиженно заявил ребенок.

Мне в последнее время тоже работать не хочется, о чем я всем сообщаю. Лежу на диване и читаю книги. Вася делает то же самое. И говорит, что у него тоже «не пишется» русский. Тогда, после удара головой, я ему разрешила не делать уроки. Жалко все-таки. Так на следующий день Вася занялся членовредительством. Шел по коридору и вмазался плечом в угол.

— Рука болит. Писать не могу, — доложил он.

— Ты же левой ударился, а пишешь правой, — не поддалась я.

— А, понятно, — понял свой просчет сын, — значит, надо правой.

Вася пошел по коридору, вдруг вскинул руки и шлепнулся на попу.

— Ой, ай, моя рука, — схватился он уже за правую руку.

— Вася, перестань, ты же на попу свалился. Я видела.

— Жаль, — сказал сын, бодренько вставая, — я, между прочим, есть хочу.

— Ладно, пойдем, накормлю. А после этого — уроки.

— Хорошо.

Вася съел две котлеты с картошкой, салат, выпил сок.

— Что-то я не наелся, — заявил он.

Принесла булку. Вася съел булку.

— А яблочко?

Принесла яблоко. Съел яблоко.

— Все? Наелся?

— Нет. А что еще есть?

— Вася, ты сейчас лопнешь.

— Нет, не лопну. Хочу греночек.

Принесла гренок. На второй гренке сын сломался.

— Нет, мама, я решил, что это не выход.

— Какой выход?

— Ну, есть, чтобы уроки не делать. Не могу больше.

— Конечно, не выход. Иди уроки делай.

— Не могу. У меня мозг пищу переваривает. Я отупел.

— Вася, ну сколько можно? Почему как делать уроки, так проблема?

— Это у всех так, мам, — философски заметил сын.

— Я не хочу, как у всех. Я хочу, чтобы ты быстро делал уроки и получал хорошие отметки.

— Мама, это же скучно. Нам с тобой тогда и поговорить будет не о чем.

Все, у меня проявился синдром обиженной родительницы. Я уверена, что Васе занижают отметки. Например, уравнение он решил правильно, а записал не так, как нужно. Ставят «четыре». Или по русскому. Да, не может ребенок написать «классная работа» с двумя «с». Да, я понимаю, что уже в двадцатый раз не может. Но ведь он же исправляет. Ему вообще нравится искать ошибки и исправлять их. Наверное, это моя вина. У нас игра такая — я пишу слова неправильно, а он ищет ошибки и ставит мне оценки. Так мы выучили написание «чн», «чл» и мягкого знака. Так вот в тетради он тоже пишет сначала неправильно, а потом исправляет. Вся тетрадь в зачеркиваниях. За это ему ставят в лучшем случае тройку. Конечно, сложно прочитать, что он там понаписал, если не видеть перед этим текста в учебнике. Но я это списываю на почерк. Мой почерк тоже никто расшифровать не может.