Платонова пещера - Влада Ольховская

– Вы в этом проблемы не видите, а кто-то видит. Я помогаю таким людям решать эту проблему. Мы разбираемся, в чем причина одиночества и что можно исправить, только и всего.

Сводник, значит. И судя по его часам, которые стоили примерно как легковой автомобиль среднего класса, хороший сводник. Но это не тот человек, которого Гриценко послал бы на убийство.

Поэтому ему и доверили разговор с Агатой. Он не сказал бы ничего запретного, даже если бы захотел, потому что сам мало что знал.

Пока она раздумывала над этим, Демид неожиданно предложил:

– Хотите посмотреть, как я работаю? Могу устроить.

– А так можно?

– Вообще, нет, первую неделю новички обычно проводят в этом доме. Но, думаю, мы сможем решить этот вопрос, я лично поговорю с Димой.

Личный разговор, дружеское одолжение – нет, Демид Воложский оказался на ее пути не случайно. Дмитрий прекрасно знал, что ей будет неуютно в его доме, похожем на рыночную площадь. Поэтому ей подбросили «приятеля», который убедил бы ее, что работать здесь безопасно, выгодно и нестрашно.

Выдавать свои догадки она не собиралась.

– Я буду рада, если получится, – благодарно улыбнулась она. – По правде сказать, мне самой хочется выйти отсюда, развеяться, да и ничего подобного я раньше не видела.

– Тем и прекрасна работа на Диму – скучно не бывает! – хмыкнул Демид, невольно подтверждая ее теорию. – Значит, договорились, я все решу, когда он вернется. Агата, можно на «ты»?

– Да, конечно.

– Вот и славно. Мы ведь теперь все-таки коллеги!

* * *

Герман и сам не мог толком сказать, зачем возвращается туда. Он не любил навещать свою тетку – чувство вины потом долго не оставляло его в покое, поэтому он старался ездить в лесной особняк как можно реже. А уж если доводилось столкнуться там с этим проклятым французом, который умело наживался на сумасшествии Екатерины, Герману требовалось не меньше двух недель, чтобы успокоиться.

Не в этот раз. Ему не давала покоя та зеленоглазая девушка, которую он встретил в особняке. Герман толком не разобрался, кто это, но чувствовал: не прислуга и не очередная городская сумасшедшая. Получается, тетушка и француз решили в свои игрища постороннего человека втянуть!

Та девушка не выглядела слабоумной и наивной, скорее, ослабленной чем-то. Герман не мог позволить им воспользоваться этим. Поэтому не прошло и двух дней, как он снова стоял перед домом, затерянным среди вековых сосен.

На этот раз ему повезло: в особняке работали молчаливые слуги, а вот француза нигде не было. Как, впрочем, и зеленоглазой девушки. Это настораживало.

Екатерину Герман нашел в саду, она сидела на подвесных качелях и читала книгу. На племянника она показательно не обратила внимания, хотя наверняка заметила.

– Что-то мне подсказывает, что ты все еще в обиде, – заметил Герман.

– Думаю, подсказку дает здравый смысл. Но нет, я не в обиде. Я просто знаю, что нам не о чем говорить.

– То есть, с лягушатником есть о чем, а со мной – нет?

Екатерина наконец оторвалась от книги и перевела взгляд на него. Она была спокойна – как и всегда, но со времен суда над ней это спокойствие только раздражало Германа. Куда оно подевалось, когда она резала ту несчастную студентку? А теперь сидит тут как ни в чем не бывало! Опозорила себя, подвела всю их семью и живет дальше!

– Во-первых, я не знаю ни одного француза, который был бы рад прозвищу «лягушатник», – спокойно сказала она. – Во-вторых, Ян лишь наполовину француз, поэтому французом себя не считает.

– В-третьих что-нибудь будет?

– В-третьих, мне есть о чем говорить с ним, потому что он не считает меня безумной убийцей. А что я могу обсудить с тобой? Поговорим обо всех моих ошибках?

Говорили уже – и ни к чему хорошему это не привело. Поэтому Герман сменил тему:

– Поговорим о девушке, которая была тут в прошлый раз. Где она?

– Какая тебе разница, если ты даже имя ее не помнишь?

– Алиса, вроде бы…

– Агата, – безразлично поправила Екатерина. – И что ты хочешь узнать о ней?

– Кто она такая и для чего нужна вам с лягушатником?

– Как с тобой можно разговаривать, если ты ничему не учишься? – укоризненно покачала головой она. – Я тебя прошу, хватит выставлять меня и Яна какими-то монстрами. Агата была нашей гостьей, никто не удерживал ее здесь насильно. Мы с ней поговорили, только и всего.

Теперь она живет в другом месте.

– Я хочу поговорить с ней.

– Зачем?

– Убедиться, что у нее все в порядке, и предупредить ее о том, во что она ввязывается.

– Ты очень похож на моего брата, – указала Екатерина. – Ты ведь и сам не знаешь, во что ввязывается Агата и что вообще происходит. Но ты приучил себя сохранять уверенность в любой ситуации и даже мысли не допускать, что ты можешь быть не прав.

Герман почувствовал, как в душе нарастает волна гнева, ставшая уже привычной в этом доме. Но он пока не был готов развернуться и уйти.

– Если она не захочет со мной говорить – пожалуйста, но я хотя бы попробую. Дай мне ее телефон.

– И все-таки нет. Если вы снова окажетесь здесь одновременно, тогда и поговоришь, а выдавать тебе ее личные данные я не собираюсь.

Она сидела прямо перед ним, наверняка чувствовала, как сильно он злится, и все равно оставалась равнодушной. Идеально спокойная, безупречная, как робот – или ожившая статуя.

Герман и сам толком не мог сказать, почему, но это лишь усиливало его гнев.

Из них двоих она считалась сумасшедшей, а он терял контроль над собой. Нужно было уезжать, и срочно.

– Я ведь могу рассказать отцу, что ты таскаешь сюда посторонних, – Герман пустил в ход последний козырь.

– Как тебе будет угодно. Но он и так знает – ему все равно. Мне нельзя общаться с ним и с прессой, все остальное разрешено. Так что, прошу, звони, и тогда проверишь, будет ли он рад тому, что ты так часто ездишь сюда.

Шах и мат. Она снова победила его, легко, даже книгу не закрывая.

Герман, больше не говоря ни слова, развернулся и направился обратно к машине. Он чувствовал: если заговорит с ней сейчас, может сорваться на крик, а ему не хотелось, чтобы слуги, нанятые его отцом, стали свидетелями такого.

У него были причины злиться на Екатерину, и ее нежелание передать ему телефон Агаты стало самой меньшей из них.

У Веренских всегда была особая позиция в обществе – но она отняла это, когда стала героиней криминальной хроники и желтой прессы.

У их большой семьи были доверие и любовь друг к другу – но она все испортила, когда показала, что они не смогли вовремя распознать убийцу.