Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного - Лорд Кинросс

Но на следующий год набеги возобновились в больших масштабах, как раз во время созревания урожая. В набегах участвовали десятки тысяч воинов нерегулярных турецких войск, сеявших панику по всей стране. Воины Мехмеда уже кричали во имя Аллаха: «Мехмед, Мехмед, Рома, Рома!» Вплоть до английского королевского двора распространилась тревога огромной опасности для христианского мира.

Для венецианцев настало время, когда необходимо было принять все меры для заключения мира, и условия такого договора были согласованы с султаном в 1479 году, подтвердив право турок владеть Скутари, Круей и островами Лемнос и Негропонт (Эвбея) наряду с Майи, гористым полуостровом на юге Мореи. Остальные территории, захваченные Венецией в ходе шестнадцатилетней войны, были возвращены туркам, но с правом Венеции свободно вывести гарнизоны и вывезти оружие и снаряжение. На венецианцев была наложена большая ежегодная дань, в обмен на которую им вернули право свободной торговли и разрешили иметь консульство в Стамбуле для защиты своих гражданских прав. Мехмед принудил сильнейшую морскую державу в Эгейском и Средиземном морях принять условия. Он, таким образом, расчистил моря для вторжения в Италию турецкого флота с армией под командованием Гед Ахмед-паши. Спустя несколько месяцев после подписания мирного договора султан захватил несколько островов в Ионическом море, ставших морской базой для дальнейшего нападения на берега Италии.

И такая атака была предпринята в 1480 году. Ходили слухи, что Мехмед собирался лично в Италию с армией, и страх перед решающим вторжением был настолько велик, что папа римский подумывал о бегстве. Но вместо этого он мобилизовал помощь из разных городов и стран, таких, как Генуя, Испания и Португалия. Однако султан со своей армией не спешил. Он перебросил свои силы на восточное направление в сторону острова Родос, оставив итальянские земли…

Островная крепость рыцарей ордена госпитальеров, иначе говоря, крепость святого Иоанна, иоаннитов, последних крестоносцев, остававшихся на Родосе, играла главную роль в обороне Анатолии. Она стала явной помехой в морском господстве турок в восточной части Средиземного моря. Но предпринятый поход и длительная осада оказались неудачными. Наконец осада была снята.

Турецкие войска вновь собрались вместе в Мармарисе, чтобы отправиться в обратный поход в Стамбул. Здесь великий адмирал был лишен своего звания и получил скромный пост в Галлиполи. А между тем дни Завоевателя приближались к концу.

В своем стремлении создать новую мировую исламскую империю Мехмед Завоеватель был озабочен не только тем, чтобы лидировать и расширить территорию Византии, но и сделать новое государство, с новыми институтами – административными, правовыми, экономическими и социальными. Для того, чтобы гарантировать своей династии истинное возобновление божественного предназначения, он ввел практику братоубийства, которая и так уже преобладала в империи: «Ради благополучия государства один из моих сыновей, которому Бог дарует Султанат, может на законных основаниях приговорить своих братьев к смерти. Это право имеет одобрение у большинства юристов». Великий визирь султана в отличие от визирей предыдущих правителей, был дворецким султана, послушным исполнителем приказов его величества.

Мехмед в ходе своего правления передал эту привилегию своему великому визирю, перестав часто посещать заседания Дивана, но наблюдал за ними, оставаясь невидимым, из расположенного над залом заседаний помещения с решеткой, называвшегося «Глаз султана». Это стало общим прецедентом для его наследников.

Изменение системы, как рассказывают, явилось результатом случая, когда одетый в лохмотья тюрок случайно забрел на заседание Дивана и спросил на грубом диалекте своего народа: «Который из вас – счастливый император?» Султан был разъярен, и великий визирь убедил его, что в будущем, дабы избежать подобных оскорблений его священной особы, дела Дивана должны находиться в руках только одного визиря. Так великий визирь фактически стал главой правительства, держа при себе государственную печать. Великий визирь обладал в качестве заместителя султана большими светскими полномочиями, определяя ответственность для каждой ветви гражданской администрации, осуществляя контроль над назначением и работой ее чиновников.

Доктрина гражданской администрации, над которой великий визирь в результате председательствовал от имени своего господина, была основана на четырех «столпах империи». Источником происхождения этого понятия был военный термин, обозначавший четыре столпа шатров турецких правителей. Число «четыре» применительно к столпам имело сокровенный смысл, символизировавший также четырех ангелов, которые, согласно Корану, поддерживают четыре соратника пророка, которые стали четырьмя праведными халифами; четыре ветра Царства Небесного.

Первым столпом был сам великий визирь. Подобно другим высокопоставленным сановникам, он носил почетный титул (буквально означавший «нога султана»). Великий визирь пользовался особым отличием, имея разрешение демонстрировать в качестве знака его отличия пятибунчуковый штандарт, тогда как три других визиря, подчиненных ему, имели только трех-бунчуковые. Это была эмблема, унаследованная со времен наездников в турецких степях.

Второй столп объединял тех, кто был ответствен за отправление правосудия – это были двое кадиаскеров, армейских судей, в обязанности которых входило назначение других судей, одного – юрисдикцией, распространявшейся на Анатолию, и другого – Румелию. Третий столп образовывали дефтердары – счетоводы, и бухгалтеры, четверо казначеев государственной казны, ответственные за финансовую администрацию. Образовывавшими четвертый последний столп были нишанджи, канцлеры или государственные секретари, которые готовили указы султана и ставили на них от его имени подписи, тугру или нишан, в качестве его печати. Наконец, имелись еще аги, командиры, или офицеры, разделенные на два класса: внешний, выполняющий военную функцию, и внутренний, полностью относящийся ко двору султана.

Эта система с модификациями и дополнениями, сделанная Завоевателем, была закреплена в Канун-наме, «Книге законов и регламентации». Она была полностью составлена к концу правления Мехмеда по его указанию. Канун-наме отражала не мусульманские, а турецкие традиции государственности.

…Но с завоеваниями в Европе и под влиянием Византии получило развитие растущее понимание священного характера личности суверена наряду с обычаем обособления, уместным для его величества не только применительно к его гарему, который стал охраняться евнухами, но и к самому султану. Мехмед шел от практики своих предков, которые свободно делили стол со своими подданными, и даже от практики своего отца, Мурада II, который ограничил до десяти число тех, кто мог бы обслуживаться вместе с ним за одним столом.

В своем первом дворце, выстроенном на третьем холме, Мехмед не смог достичь достаточной изоляции, поскольку дворец был расположен за не совсем подходящими стенами, в квартале города, слишком населенном, чтобы сочетаться с отчужденностью его высочества. Этот фактор повлиял на выбор им места для нового дворца, Великого Сераля, или Дворца Пушечных Ворот. Султан начал строить его в 1465 году в центре бывшего византийского Акрополя – на мысе, господствующем над местом слияния трех «морей» – Золотого Рога, Босфора и Мраморного моря, – который стал известен как мыс Сераль. Планы строительства дворца, подготовка которых была доверена персидским, арабским и греческим архитекторам, были настолько грандиозны, что его завершение, как первоначально предполагалось, потребовало бы двадцати пяти лет. Но благодаря исключительно высокому уровню оплаты труда, щедрому бакшишу, раздаваемому рабочим, неутомимой энергии и личному контролю Мехмеда дворец был закончен за одну четвертую часть намечавшегося срока. Внутри его высоких стен с тремя воротами и двумя внутренними дворами располагались бесчисленные здания, спроектированные большей частью в форме элегантных беседок, и с каждой стороны, как записывает его современник, греческий биограф Критовул, были «обширные и очень красивые сады, в которых росли все вообразимые растения и фрукты; вода, свежая, чистая и пригодная к питью, лилась в изобилии с каждой стороны; стаи птиц, съедобных и певчих, гоготали и щебетали; везде бродили стада и домашних и диких животных». Тут в зимнее время между кампаниями султан скрывался от взглядов публики, появляясь на улицах города только в случае государственных дел и в сопровождении усиленной охраны.