Ложь, которую ты плетешь - Трейси Лоррейн

— Его семья должна быть его жизнью, — бормочу я.

— Иногда приходится делать плохие вещи, чтобы защитить тех, кого мы любим.

— Осторожнее, в следующий раз ты покажешь мне, что у тебя есть сердце.

Его тело напрягается рядом со мной, и я задаюсь вопросом, не задела ли я его за живое.

— Ты понятия не имеешь, что я должен был сделать, чтобы вернуть Кайла, я… — Он качает головой. — Это не имеет значения.

— Ты можешь рассказать мне, — предлагаю я, наконец, разрезая один из блинов, лежащих на моей тарелке, и отправляя кусок в рот.

— Нет, наверное, мне лучше этого не делать.

— О, боже, это действительно вкусно, — стону я.

Кейн смотрит на меня. Его голубые глаза чуть темнеют при взгляде на мои губы, когда я слизываю с них сироп.

— Хм… эм. — Связь между нами, трещит так громко, что я почти слышу ее. — Р-расскажи мне о… о нашем… — Он замолкает.

— Ребенке? — заканчиваю я за него.

— Да. Черт. — Он бросает пустую тарелку на край кровати и проводит рукой по лицу. — Не могу смириться с тем фактом, что ты была беременна моим ребенком. Это звучит так неправдоподобно.

— Поверь мне, все это было очень реально.

— О нет, я не имел в виду…

— Все в порядке.

— Нет, это не так. — Парень поворачивается так, что все его внимание сосредоточено на мне. Моя кожа покалывает, когда он осматривает каждый дюйм моего тела.

— Ладно. Я узнала о беременности примерно через четыре недели после вечеринки. У меня была задержка, но я просто подумала… надеялась, что это из-за стресса или что-то в этом роде. Месячные никогда не были регулярными, так что в этом не было ничего особенного. Но время шло, и я просто знала, что откладываю неизбежное.

Я вздыхаю.

— До того момента смотреть на маленькое окошко, в котором хранилась моя судьба, было самым страшным, что я когда-либо испытывала. Если бы я только знала, что ждет меня в будущем, то, возможно, не была бы так напугана.

— Ненавижу, что ты не смогла мне рассказать. — Боль в его голосе грозит разрезать меня на части, но я знаю, что он понимает, почему этого не произошло.

— Я тоже. Шло время, и мне было так одиноко. Я не могла сказать тебе. Бесчисленное количество раз я сидела там с телефоном в руке, глядя на твой контакт. Но просто знала, что ты не примешь этого.

— Ненавижу, что ты, вероятно, права.

— Так и есть, Кейн. Но сейчас нет смысла корить себя за это. Это не изменило бы исхода.

— Но я мог быть там, рядом с тобой.

Я пожимаю плечами. Мы оба знаем, что, скорее всего, его бы там не было. Он бы этого не принял.

— Так что же случилось? Почему…

— Я не знаю. Они так и не нашли причины. Он просто…

— Он?

— Да. Врачи сказали мне после того, как я его родила.

— Тебе пришлось..? Черт, Скарлетт.

Слышать о том, что ей пришлось родить нашего мертвого ребенка — самая душераздирающая вещь, что я когда-либо испытывал. Я видел и делал много вещей, которые должны были повлиять на меня за эти годы. Но все это меркнет по сравнению с тем, как Летти стойко рассказывает о том, через что ей пришлось пройти.

Еще более ужасно то, что ей прошлось пройти через это в одиночку.

Блядь.

Сжимаю кулаки от отчаяния. Я хочу помочь, хочу унять боль, повернуть время вспять и быть рядом с ней, держать ее за руку и вытирать ее слезы.

Но я не могу. Ущерб был нанесен, и знаю, что боль останется с ней навсегда.

— Жаль, что ты никому не сказала, — шепчу я после нескольких минут молчания, после того как она храбро вспомнила события, последовавшие после процедуры УЗИ.

— Теперь это не имеет значения. Мама узнала, когда я, наконец, сломалась и уехала из Нью-Йорка. Я была в плохом состоянии и просто не смогла больше это выносить.

Летти вздыхает.

— Я думала, она возненавидит меня за то, что я бросила учебу и испортила лучшую возможность в моей жизни, но она просто выслушала меня, когда я рассказал ей все, обняла и сказала, что все будет хорошо, и, самое главное, она помогла мне. Без нее я не уверена, что была бы сейчас здесь.

— Ты имеешь в виду в колледже? — спрашиваю я, об альтернативе даже думать не хочется.

— Не знаю, — шепчет она. — Мне было очень плохо, Кейн. Действительно чертовски плохо.

Я опускаю голову на руки, не в состоянии переварить все это прямо сейчас.

Это уже слишком. Вся эта ситуация с Летти ужасна, но это…

Я никогда не ожидал этого.

Мне хотелось злиться на нее за то, что она избавилась от моего ребенка. Я цеплялся за этот гнев и не позволял себе рассматривать какие-то другие варианты того, что нашего ребенка больше нет. Но оказывается причина, заключалась не в том, что она решила не оставлять его в живых.

— Мне пора возвращаться. Пусть все сами увидят, что со мной все в порядке.

— Тебе необязательно уходить, — говорю я. Слова странно слетают с моих губ после всех тех раз, когда я отталкивал ее.

— Я знаю, Кейн. Но это, — говорит она, указывая между нами. — Мы так не поступаем. Мне нужно уйти и позволить тебе собраться с мыслями и вспомнить, что ты ненавидишь меня.

На моих губах появляется грустная улыбка. Не в силах остановиться, я протягиваю руку и беру прядь ее теперь почти сухих и вьющихся волос между пальцами.

— Я не…

— Не надо, — огрызается она, вскакивая с кровати, как будто я только что обжег ее. — Могу я одолжить… — она смотрит на свои ноги, — что-нибудь. Я постираю и верну тебе утром.

— Конечно, вернешь, когда сможешь. — Я нахожу самую маленькую пару спортивных штанов, которые у меня есть, и передаю их ей, с сожалением наблюдая, как девушка натягивает их, прикрывая ноги.

— Спасибо. Я вызову такси и оставлю тебя в покое.

— Летти, заткнись на хрен. Я отвезу тебя.

— Это совсем не… — Она обрывает себя, когда, наконец, смотрит на меня и видит решимость на моем лице. — С-спасибо.

— Это даст тебе возможность рассказать мне все о том, что с ней случилось, а?

Летти нервно сглатывает, как будто вся драма, произошедшая за последние несколько часов, заставила ее забыть о ее маленьком трюке с моей машиной.

Я быстро натягиваю кое-какую одежду, пока она собирает свои вещи, и мы вместе выходим из комнаты.

Парни болтаются в гостиной, когда мы спускаемся на первый этаж, и в ту секунду, когда Летти поворачивается туда, откуда доносится шум, я прижимаю руку к ее пояснице и призываю ее продолжать идти, но вскоре понимаю, что уже слишком поздно.