Соборы пустоты - Анри Лёвенбрюк

— Да ладно, проехали. Все равно интересно не то, что он нашел, а то, что он вообще это искал. Не поищите на «Рубедо», любопытства ради?

— Конечно.

Мари вернулась на главную страницу поисковика и набрала запрос. Поисковик выдал 200 тысяч ссылок. Ари просмотрел названия первых сайтов.

Рубедо — Конгресс Амаду — Юнг

Рубедо — Руби-радио

Рубедо — Междисциплинарные исследования по аналитической психологии…

Все это ни о чем не говорило Ари, пока он не увидел шестую ссылку: «6. — Alchemy 2, Nigredo, Albedo and Rubedo».[34]

Он стукнул кулаком по столу так, что его соседка подпрыгнула.

— Ну конечно! Я просто придурок! Никакая это не фамилия! Почему я раньше не догадался?

— Вы о чем?

— Рубедо! Теперь я вспомнил! Я знал, что это слово мне уже попадалось! Так называется третья и последняя стадия алхимической мутации!

— Чего?

— Чтобы получить философский камень. Сначала черная стадия — нигредо, затем белая, альбедо и наконец красная — рубедо. Осталось только узнать, что означает «П» в «П. Рубедо».

— У меня сейчас крыша поедет!

— Извините, я думаю вслух… Во всяком случае, в одном мы уверены: ваш отец пытался узнать, что означает «Summa perfectionis», выражение, связанное с алхимическим термином рубедо, и хотел выяснить, есть ли связь между этим выражением и Вэлдоном или научным обществом, скорее всего тайным.

— А разве тайные научные общества существуют?

Ари пожал плечами:

— Почему бы и нет? Royal Society[35]возникло из Invisible College,[36]а это и было тайное ученое общество.

Мари схватила Маккензи за руку:

— Извините, Ари, пусть я снова покажусь вам круглой дурой, но я даже не представляю, о чем вы сейчас говорите…

— Лондонское Королевское общество у англичан то же, что наша Академия наук. Если хотите, это высшее научное учреждение в Великобритании, в него входил Исаак Ньютон. А создали его в середине семнадцатого века несколько именитых ученых, в том числе Роберт Бойль, и в то время это было тайное общество, Незримый колледж. Цель у обоих обществ одна: познание через экспериментальные исследования. В общем, это была попытка борьбы с религиозным мракобесием или со схоластическими методами.

— С чем?

— Со схоластикой. Так называлась средневековая философия, стремившаяся примирить науки с христианской догмой. Короче говоря, в те времена желательно было, чтобы научные исследования не противоречили религии.

— О’кей. Значит, тайные научные общества существуют.

— Да, существовали. А следовательно, могут существовать и сейчас… Впрочем, мне трудно представить, чего ради научное общество станет скрываться, разве что в некоторых странах, где религия до сих пор диктует свои правила. Во всяком случае, во Франции я таких обществ не знаю. По крайней мере из тех, которые можно назвать научными.

— Ясно… И что нам делать теперь?

Похоже, Ари этот вопрос удивил.

— Вам — ничего, а я продолжу поиски.

— Могу я вам помочь?

— Послушайте… Вы актриса, а я легавый. Пусть каждый занимается своим делом, идет?

— Не стану я сидеть сложа руки! Мой отец исчез, и…

— Может, мне вместо вас походить на кастинги?

Она покачала головой:

— Я только хотела помочь…

— Очень мило с вашей стороны, Мари, но в этом нет необходимости.

Ари встал и подвинул табурет на место.

— Если хотите, я продолжу поиски в отцовском компьютере или кабинете, — предложила она, преисполненная рвения.

— Почему бы и нет…

— Если что-то откопаю, позвоню.

— Буду рад, — ответил он, направляясь к двери.

Она проводила его в прихожую.

— Держите меня в курсе, хорошо?

— Само собой!

— Спасибо, — сказала она.

Потом она схватила Ари за плечо и встала на цыпочки, чтобы расцеловать его.

Аналитик, не ожидавший такого порыва, немного замялся, но не без удовольствия позволил ей себя поцеловать. Затем он чмокнул молодую женщину в обе щеки, улыбнулся ей и вышел из квартиры.

— Мы же предупреждали, что исчезновение Линча не останется незамеченным…

После ухода инженера напряжение повисло в уютном кабинете Вэлдона. Четверо мужчин смотрели на него в тревоге.

— Все под контролем, — возразил Доктор, стараясь придать голосу уверенность. — Этим все и ограничится. Недоверчивость Эрика Левина вполне естественна, она лишь демонстрирует, что у него критический склад ума. В сущности, меня это даже радует.

— Нельзя допустить, чтобы по его вине в научном коллективе установилась атмосфера подозрительности.

— Такого не случится. Я сумею ограничить его контакты с остальными сотрудниками.

— Это было бы лучше всего.

Доктор вынул записную книжку и сделал в ней пару пометок.

— Вернемся к тому, из-за чего мы все сегодня здесь собрались, — продолжил он после короткой паузы. — Мне не терпится узнать, как кое-кто будет отзываться о наших последних открытиях… Я полностью изолирован от мира и рассчитываю на вас: вы ведь будете сообщать мне обо всем, что говорится в наших кругах? Как, например, отреагирует профессор Вальберг из Берна? Или наши друзья в Баварии? Кое-кто, несомненно, попытается дискредитировать наш проект.

— Само собой.

— Хотелось бы знать, кто именно. Не то чтобы это имело какое-либо значение. Большинство из них — шарлатаны, лишенные всякого влияния. И все же мне хотелось бы знать.

— Договорились, мы будем держать вас в курсе.

— Нам важно знать своих врагов. Вскоре нам потребуется смена. Как мне кажется, политики отступаются от нас. Сталкиваясь с трудностями, они боятся нас поддерживать. Пора прощупать почву, чтобы понять, на кого мы можем рассчитывать. Проверьте свои контакты повсюду, конечно, как можно незаметнее. Прежде всего это относится к нашим ученым соратникам в Академии естественных наук, Deutsche Akademie,[37]в тосканской Accademia del Cimento[38]и в Бельгийской Королевской академии.