Как бы поступила Клеопатра? Как великие женщины решали ежедневные проблемы. От Фриды Кало до Анны Ахматовой - Бет Коутс

Все это время зависимость Бетти от выпивки и снотворного никуда не делась, и в результате все дошло до того, что в 1978 году ее дочь решила, что так жить больше нельзя, и Бетти, по большому счету против своей воли, легла в реабилитационную клинику. Даже сейчас многие выдающиеся люди предпочитают не говорить о подобных срывах, но Бетти была не такой. Она публично рассказала о своих вредных привычках – о том, как тяжело было воспитывать детей, о том, что чувствовала себя неполноценной из-за отсутствия высшего образования (см. «Изабелла Битон»), и о том, как из-за этого начала пить. А еще она подкрепила свои слова делом, в 1982 году открыв первый Центр Бетти Форд для лечения вредных привычек, чтобы помочь пациентам стать «чистыми и спокойными». Среди пациентов ее центра были и знаменитости – Лиз Тейлор, Эли Макгро, Джонни Кэш, Тони Кертис. Она продолжила путешествовать и читать лекции о вредных привычках, но перестала появляться на публике после смерти мужа в 2006 году. Бетти умерла в 2011 году в возрасте девяноста трех лет, и ее похоронили рядом с мужем на территории Музея Джеральда Форда в Грэнд-Рэпидс.

Старайтесь быть такими же честными сами с собой, как Бетти была со всеми остальными, – даже когда речь заходит о том, не слишком ли вы увлекаетесь вечеринками. Проведя несколько дней без алкоголя, вы получите хорошее представление, насколько вам необходимы внешние средства, чтобы чувствовать себя хорошо. Да, иногда после тяжелого дня хочется выпить чего-нибудь крепкого, но не стоит заходить слишком далеко. Контролируйте себя, а лучше – держитесь хороших друзей, которые будут с вами честны и помогут вовремя остановиться. К счастью, в том числе и благодаря заботам Бетти, найти помощь в борьбе с вредной привычкой сегодня стало намного легче, и вас не заклеймят таким позором, как раньше. Так что выпейте за Бетти стаканчик минералки и идите танцевать дальше!

(1920–1958)

Интересно, не правда ли: тяжелый характер становится недостатком только для женщин. Мы почему-то не беспокоимся из-за навыков общения Альфреда Хичкока и не спрашиваем, был ли безукоризненно вежлив Джон Макинрой, когда громил всех на пути к теннисным вершинам. Мужчин с трудным характером в нашей культуре, можно сказать, прославляют. Вспомните хотя бы архетип Джеймса Бонда или Бэтмена: герой с твердым, как гранит, лицом, который спасает мир, нисколько не беспокоясь о своем поведении. Но вот колючих женщин судят намного строже; их часто отталкивают, потому что они «не командные игроки» или обладают слишком плохими «дипломатическими навыками». Просто посмотрите, что едва не случилось с выдающимся химиком и одной из первооткрывательниц структуры ДНК, Розалинд Франклин.

Розалинд, вторая из пяти детей в семье, родилась в Лондоне. Ее родители, богатые английские евреи, поощряли в своих сыновьях и дочерях прямоту; за обеденным столом им больше нравились политические дебаты, чем спокойные разговоры о погоде. Недюжинный ум Розалинд проявила еще в раннем возрасте – ее тетка даже называла ее «пугающе умной», – а потом она поступила в Кембридж, чтобы изучать химию. После Второй мировой войны она стала работать исследовательницей в Париже под началом Жака Меринга, великолепного кристаллографа, который первым начал делать рентгеновские снимки молекул, узнавая тем самым их плотность и структуру. Она замечательно проводила время в веселом Париже: влюбилась (правда, безответно) в Меринга и при любом удобном случае ездила в походы по Альпам.

В 1951 году ее пригласили в Королевский колледж Лондона работать в группе исследователей, изучавших структуру ДНК. То были головокружительные времена в научном мире: две группы работали, конкурируя друг с другом, чтобы взломать секрет нашего генетического кода. Фрэнсис Крик и Джеймс Уотсон трудились в Кембридже, а Морис Уилкинс и Розалинд – в Лондоне. Отношения между Уилкинсом и нашей Розалинд не заладились с самого начала: Уилкинс считал ее членом команды, а вот Франклин с самого начала считала, что ее пригласили работать независимо. Характерами они тоже не сошлись: Уилкинс был робким, тихим и избегал конфликтов, а вот Розалинд – напористой и воинственной. В ядовитой атмосфере лаборатории она подвергалась все большей изоляции, но все-таки сумела узнать, что существует два типа ДНК – влажная и сухая, – и влажная ДНК дает намного более четкие рентгеновские снимки.

В Кембридже дела у Уотсона и Крика шли не важно, и в 1952 году глава их лаборатории сказал им прекратить работу, после того как в Королевском колледже пожаловались, что они им мешают. Но когда пошли слухи, что темой заинтересовались и американцы, работа возобновилась. Уотсон побывал в Королевском колледже, и Уилкинс показал ему одну из сверхчетких рентгеновских фотографий Розалинд – знаменитый снимок № 51, на котором видна двойная спиральная структура.

Работая самостоятельно, Франклин добилась потрясающего прогресса: она поняла, что ДНК имеет двойную спиральную структуру, а последовательность оснований на каждой из нитей, возможно, объясняет «биологическую специфичность ДНК». То был настоящий священный Грааль исследований ДНК, и Розалинд подошла невероятно близко к тому, чтобы открыть все самостоятельно. В марте 1953 года ее вместе с Уилкинсом пригласили в Кембридж, чтобы посмотреть на модель, которую Уотсон и Крик создали, использовав ее данные, и она сразу поняла, что эта модель верна. Они договорились, что открытие будет опубликовано под именем Уотсона и Крика, а дополнительные данные – отдельно под именами Уилкинса и Франклин. Розалинд умерла в тридцать семь лет – за четыре года до того, как Уотсон, Крик и Уилкинс в 1962 году получили Нобелевскую премию. Причина, по которой ее не оказалось среди лауреатов премии, обсуждается до сих пор. Никто из мужчин не сказал о ней ни слова в приветственных речах.

Через десять лет Уотсон опубликовал книгу об их открытии, в которой некрасиво отзывался о Розалинд. Он ругал ее за старомодную одежду, отсутствие губной помады и пристальные взгляды. Эй, давайте вы будете держать свои фантазии по поводу внешности при себе, хорошо, доктор Уотсон? На протяжении всей книги он называл ее Рози, что тоже было довольно-таки неприятно – сама Розалинд не любила этого уменьшительного имени. Лишь в эпилоге, словно извиняясь, он все-таки признал ее значительный вклад и сказал, что понимает, как, должно быть, тяжело ей было как женщине-ученому в те времена. «Двойная спираль» разошлась огромным тиражом, но вместе с тем стала определенным ударом по Уотсону: люди начали копать глубже и узнали, насколько важна на самом деле была работа Розалинд. Сегодня ее прославляют как настоящего первооткрывателя; множество академических институтов носят ее имя, ее портрет висит в Лондонской национальной портретной галерее рядом с Криком, Уотсоном и Уилкинсом, а в спектакле, посвященном ее жизни, главную роль сыграла Николь Кидман.

Какой же урок мы можем получить из тяжелого опыта Розалинд? Да, при жизни она признания не добилась, но история – беспощадная стерва, и правду очень трудно скрыть. Не бойтесь своего сложного характера: очень трудно сделать что-то новое, не бросая вызов сложившемуся положению дел и не взъерошивая чьих-то перьев. Давайте попробуем другое определение: вы не угрюмая, а просто не такая, как все, мечтательница, индивидуалистка. Если не каждый может с вами ужиться – это, знаете ли, их проблемы, а не ваши. Вы не обязаны сдерживать себя какой-то напускной вежливостью. Любите свой сложный характер и свое одиночество и маршируйте только в своем собственном ритме.