Морской волк. Восточный фронт - Влад Савин

В плане должны содержаться подробные указания по месту базирования и сосредоточения спецгруппы, по её маскировке от авиации и разведки противника, должно быть названо время начала десантирования, даны подробные планы и схемы организации противовоздушной обороны района десантирования и разъяснения по непосредственной авиационной поддержке. К плану воздушно-десантной операции должна быть приложена плановая таблица десантирования, подписанная командующим ВДВ и начальником штаба фронта — а разработанная командиром и штабом спецгруппы, совместно с командиром транспортной авиагруппы, с утверждением их командующим ВДВ. И окончательно разработанный план должен утвердить представитель Ставки ВГК — если у него не будет замечаний.

Такая вот военная бюрократия с кучей бумаг — и я еще далеко не все сказал. Не сымпровизируешь "на коленке", или не понадеешься на крайняк на своего представителя в штабе, кто должен все разруливать. Слишком много сил и средств вовлечено, дислоцированных в сотнях километров друг от друга — и все должно отработать синхронно, как часы! С минимальным "ефрейторским зазором" — предусмотреть, что когда командир спецгруппы объявит личному составу приказ на десантирование и боевые действия, у командиров подразделений должно быть время для доведения задачи подчиненным, для уточнения вопросов взаимодействия внутри воздушного десанта и с авиационной поддержкой, для окончательного уточнения плана боя после приземления. А ведь я даже еще не подполковник — ой, что дальше будет?!

Два дня на взводе. И вот, наконец — "сегодня в Москве будет сделано заявление". Как и в нашей истории — с учетом разницы между московским и токийским временем, так что у самураев останется всего один час, правительству информация уйти успеет, а вот директивы в войска, уже нет! Мы начинаем — ну, с богом, мужики! Проиграть не имеем права!

Настроение личного состава? Сложный вопрос. Нет уже надрыва, "умрем за Родину, за Сталина" — все уже успели привыкнуть, что то, на чем в сорок первом умывались кровью, в сорок четвертом решали походя, не сильно отвлекаясь от выполнения основной поставленной задачи. Устали уже все за три года, хватит уже подвигов и славы на всю оставшуюся жизнь. Домой хочется — но надо, не уживемся мы на этой земле рядом с фашистами, хоть немецкими, хоть японскими — вот политработники и стараются! Кстати, к ним отношение в этой истории более уважительное — тут с сорок третьего принято, что в ротные политруки назначают не присланных мальчиков из училища, а наиболее сознательных из сержантов, краткосрочные курсы в тылу, и офицерские кубари (напомню, что тут на полевой форме, под разгрузку или бронекирасу, оставлены петлицы, а не погоны). И по крайней мере, в низовом звене, гниль среди политсостава встречается не в пример реже. А уж накачка, какие японцы сволочи и агрессоры, велась в войсках со страшной силой — даже придумывать было не надо, очень помогали встречи с теми, кто тут на границе стояли в сорок первом — сорок втором. Так что общая уверенность была — что справиться должны. Даже Док, узнав наконец, что предстоит сделать, сказал:

— А я еще с двадцатых, как на холере был, на каждый год жизни смотрю, как на последний. И знаете, даже красочнее так стало, интереснее жить. Но вот не берет меня смертушка — хотя по статистике, у врача — эпидемиолога вероятность погибнуть такая же, как у солдата на войне.

Такой вот штатский человек. А я, со всем своим послужным списком и личным кладбищем, откровенно чувствую мандраж! Поскольку бацилла, она невидимая — вот подцепишь заразу, и загнешься в таких мучениях, что легче застрелиться! Тем более что слышал, в этом времени еще полностью убойной вакцины от чумы нет — если в легочной форме, или бактерии в рану попадут, то покойник однозначно. Или успели уже информацию из будущего обработать — что-то нам уже вкололи, для иммунитета, но проверять эффективность совершенно не хочется!

И — был я раньше как перекати-поле, без дома, без рода и племени. А теперь меня в этом мире моя итальянка якорем держит. Ладно, ей тут с детьми пропасть не дадут — и пенсия ей будет очень хорошая положена, и "адмиральша" Аня поможет, они с Лючией лучшие подруги. А все ж охота мне узнать, в кого мои дети вырастут, успел я на них взглянуть. Отчего так назвали — Петя, в честь собора Святого Петра, где нас венчали, этот апостол вроде как теперь покровитель наш на небесах, если бог есть, ну а Анна, ясно в честь кого!

А вот не думать о том, что "не вернусь"! А то и впрямь, погореть можно. Только о деле — все ли предусмотрел, все ли погрузили, и не подвели бы летуны с графиком? Поскольку чем сложнее план, тем больше он уязвим. Но запас прочности имеется — вот только потери будут больше.

Взлетаем, еще в последние мирные минуты. Здесь мы — часть еще большего Плана, по которому в воздух поднята вся ударная авиация Девятой Воздушной, а войска выдвигаются к границе. Пролетали бы над ней в этот момент, увидели бы море огня — как несколько тысяч тяжелых калибров, и "катюши", разом ударили по той стороне. Лопухнулись самураи в тридцатые, строя свои укрепрайоны вплотную к границе — в расчете на свою агрессию, что можно свои части вторжения поддерживать огнем. Теперь же выходило, что все их позиции были не только в зоне досягаемости нашей артиллерии, но и хорошо разведаны, вскрыты наблюдением, за столько лет!

И работает наша авиация — по штабам, узлам связи, аэродромам, железнодорожным станциям. И по Харбину — так что бой в двадцати километрах южнее будет для командования Квантунской армии лишь "одним из".

К цели вышли еще в утренних сумерках. Первым, на большой высоте — самолет РЭБ, а попросту, Пе-8 с радиоглушилкой, забить японцам всю связь, а заодно и локаторы, если таковые вдруг обнаружатся. Почти одновременно с ним — "яки" из группы расчистки воздуха, однако японских истребителей не было видно. Затем два полка Пе-2, точечно отработали по зенитным батареям (которых было установлено три — две восточнее объекта, к северу и югу от аэродрома, одна западнее, на окраине жилой зоны), а также по электростанции, ангарам и радиоузлу. Выделены были звенья целеуказателей — сначала сбросили САБы, подсветить цель, затем маркеры, по которым бомбит уже целая эскадрилья. Японцы сопротивления почти не оказывали — зенитный огонь, открытый с большим запозданием, был слаб и неточен, два истребителя пытались взлететь, когда над полосой уже зашли в атаку "лавочкины" — из-за большой дальности для штурмовиков, задачу обстрела наземных целей пришлось возложить на Ла-11. Обоих самураев срезали на взлете. По регламенту объекта 731, базирующиеся тут истребители имели право сбивать даже своих, вторгшихся в запретную зону без разрешения — но силы были неравны, против одной эскадрильи, три наших истребительных полка полного состава, два на "яках" и один на "ла" — и самолеты уровнем выше!

А над целью уже следующие участники парада — всего лишь эскадрилья "Дугласов". С безопасной для малокалиберных зениток высоты, бросают несколько десятков манекенов на парашютах. Чтобы вызвать огонь уцелевших зенитных стволов, и заставить японцев повыскакивать из укрытий, готовясь к отражению десанта. И тут, с минимальным зазором, появляется полк Ту-2, с еще одной новинкой, изобретенной в иной временной реальности: бомбовые кассеты РРАБ уже были, а вот шариковые бомбы, это уже с нашей подачи. Тяжелые фугаски могут и в "блок Ро" угодить, разрушив хранилище бацилл, и взлетную полосу изуродовать, на которую нам еще десант сажать. А вот хорошо проредить японцев, кто спешит сейчас занять места по боевому расписанию, это то, что надо!