Добытчик - Василий Сахаров

– Огонь! – отдал я команду снайперам.

Защёлкали одиночные выстрелы, и я выбрал первую цель.

Жертва оказалась пожилым дикарём в шкуре, кажется медвежьей. Он выскочил на тропу за спиной бойца тыловой тройки и вскинул топор. Наверное, хотел метнуть его в разведчика, а затем спрятаться между камней. Но не успел.

Выстрел! Приклад винтовки привычно ударил в плечо, а ствол слегка подлетел вверх и снова опустился. Ну а выпущенная мной пуля, пролетев двести пятьдесят метров, вошла в спину дикаря, и он, выронив топор, рухнул на тропу.

В этот момент разведчик, которому угрожала опасность, резко обернулся, естественно, заметил дикаря и, дав короткую очередь, добил его.

Следующая цель. Между камней мелькнул силуэт. Дикарь должен был перебежать из одного укрытия в другое. Следовало дождаться, пока он на это решится, и каннибал побежал-таки к следующему камню. Выстрел! Пуля вошла дикарю в голову, разнесла череп и расплескала мозги двуногого зверя по серой каменистой земле.

«Неплохое начало, навык не потерял», – с удовлетворением подумал я, кинул взгляд на соседей и автоматчика, который контролировал обстановку вокруг, и снова начал поиск цели.

В снайперский прицел всё кажется проще. Видишь людей, они далеко, и ты решаешь, кому жить, а кому умирать. Один дикарь, другой, третий. Я не стрелял. Хотелось найти вожака, и я его обнаружил. Лидер, как ему и положено, контролировал ход боя со стороны. Крупный мужчина в шубе с двуствольным ружьём. Он прятался за обломком железобетонного столба, который оброс мхом, и время от времени что-то выкрикивал. Дистанция до него приличная, метров четыреста. Я мог отдать приказ более опытному стрелку, чтобы он им занялся. Однако решил свалить вожака самостоятельно.

Успокоил дыхание, повёл затёкшими плечами и уложил винтовку на камень. Противник – вот он, в прицеле. Палец плавно потянул спусковой крючок, и приклад в очередной раз ударил в плечо.

Выстрел! Выстрел! Выстрел! Одну за другой я послал в вождя три пули и достал его. Первая, как мне кажется, вошла в плечо. Вождь дёрнулся. Вторая попала в шею, а третья вонзилась в спину. Тело дикаря вывалилось из укрытия. Гад ещё был жив и пытался отползти в сторону. Может, это даже могло у него получиться. Но – выстрел! – и четвёртая пуля перебила дикарю хребет, и вождь замер без движения.

«А вот теперь посмотрим, как дикари будут воевать без командира, – промелькнула мысль. – Наверное, растеряются и отступят для выбора нового лидера».

Я оказался прав. Каннибалы, заметив, что вождь погиб, разразились яростными криками. После чего самые смелые и храбрые, кто ещё остался в строю, попытались всем скопом задавить разведчиков. Однако воины были начеку. Они встретили дикарей автоматными и пулемётными очередями. Шквал стали и свинца остановил каннибалов, а ручные гранаты довершили их разгром, и дикари снова спрятались среди камней.

Отряд Руса уже без особых помех продолжил движение, а снайперы продолжали отстреливать врагов, которые стали уходить от побережья. Я свалил ещё одного неосторожного дикаря, совсем ещё мальчишку, не старше шестнадцати лет, и только потом разрешил себе расслабиться. Кажется, сегодня воевать больше не с кем.

Вернув СВД снайперу и забрав у него свой автомат, я сел на покрытый мхом булыжник. Закурил, и взгляд скользнул по полю боя. У нас потерь нет, по крайней мере «двухсотых», а каннибалов, не считая тех, кого уничтожили на пляже, перебили десятков шесть. Очень даже неплохой результат.

Пока я курил, Рус и разведка добрались до развалин. Среди руин они бродили недолго, вывели из подземелья людей и сразу двинулись назад. Дикари больше не появлялись, им не до нас, и отступление прошло быстро.

Норвежцев начали перевозить на фрегат, и, пока это происходило, я при помощи старого Генриха, который временно стал переводчиком, общался с теми, кого мы спасли. Что сказать? Старик не соврал. Среди норвежцев действительно оказались ценные специалисты, которых так не хватало в Передовом. Значит, мы рисковали не зря, и это не может не радовать.

Бристольский залив

20.09.2068

Темно. Я стоял на крыле фрегата и всматривался вперёд. Примерно в миле от нас берег, и на нём ни единого огонька. Где-то там наши разведчики, они должны подать сигнал. Время. Пора уже. А сигнала всё нет.

Только я об этом подумал, как на берегу включились три мощных фонаря. Они послали в сторону моря световые вспышки и спустя десять секунд погасли. И темнота. Перерыв в пятнадцать секунд и снова свет. Два огонька, опять перерыв и три световых кружка.

Порядок. Разведка берег проверила и убедилась, что с этого направления нас никто не ожидает и неприятных сюрпризов нет. Можно спокойно высаживаться.

Я вошёл на ходовой мостик и услышал доклад Скокова:

– Получено подтверждение по радио. На берегу чисто.

– Добро, – отозвался я и сел в кресло…

С того момента, как мы спасли норвежцев из Альты, минуло больше четырёх месяцев. Событий за этот срок произошло немало, и стоит о них рассказать.

С норвежцами всё просто и понятно: они были отправлены в Передовой, разделены на мелкие группы и влились в наше общество, а я на некоторое время завис в Вильгельмсхафене, контролируя переброску техники в моё владение и заодно наблюдая, как немцы и наши разведчики отбивали налёты дикарей. Весной бескормица, и каннибалы оголодали. Поэтому раз за разом они пытались атаковать Вильгельм схафен и, получив по сопатке, откатывались от морских берегов вглубь материка. Всё происходило без моего непосредственного участия. Свободного времени было много, и я осваивал управление бронетранспортёром.

Затем пришёл торговый караван из «Гибралтара», один сухогруз и танкер. «Ветрогон» сопроводил купцов на Балтику, и я, естественно, находился на борту фрегата. Мои намерения известны: помимо торговых дел хотел нанять новых воинов, с которыми планировал ограбить Рединг. Однако положение дел в прибалтийских анклавах оказалось таким, что желающих идти в наёмники было немного.

В Гатчинском военном округе кровавая смута. Часть местных полковников и генералов открыто заявили, что признают над собой протекторат Всероссийского диктата и готовы призвать на помощь московские войска. А другие военачальники, они же управленцы анклава, стояли на позициях независимости. В результате споров сложились две партии, которые не смогли договориться, и началась гражданская война. У кого-то в подчинении взвод солдат, а у кого-то рота. Массовых сражений не было, только мелкие стычки, но крови гатчинцы друг другу пустили много. Причём сторонники независимости благодаря поддержке населения стали побеждать, и они могли бы задавить своих противников. Однако москвичи ввели в анклав регулярные войска, две роты спецназа и пехотный батальон. Чаша весов окончательно склонилась на сторону строителей Новой Великой России. Сторонники независимости были объявлены врагами народа и перешли к партизанским действиям.