Чудеса в ассортименте - Елизавета Шумская

– Вы знаете, что там на самом деле произошло?

– Да престранная история. Официально портрет транспортировали под охраной целой армады. Она была просто огромная, так как прошел слух, что портрет выкрадут. Или нападут на корабль. Во избежание чего-то подобного в последний момент решили везти портрет тайно, другим судном. Даже команда не знала, что за сокровище они везут. Только охрана была в курсе. Но люди в оной служили самые проверенные. Серебряные гвардейцы, – пояснил Мишкольц.

Эрни уважительно кивнул. Серебряные гвардейцы считались элитарным военным корпусом Форевии. Они охраняли особ королевской крови, их задействовали в наиважнейших операциях.

– С виду корабль ничем не отличался от десятков других кораблей. Разве что шел без остановок. Где-то в нескольких часах лета от нашей границы на него напали. Кто – неизвестно. И выяснить это не представляется возможным, по крайней мере по уликам. Так как примерно в то же время или чуть позже по всей Форевии, да и нас задело, прошелся ураган. Это было три года назад, уже скоро четыре, ты должен помнить.

– Помню, конечно. Тогда множество кораблей разбилось. Крыши посносило, особенно в сельской местности. Кое-где балконы рухнули, деревья даже в Парке повалило. В деревнях сараи некоторые порушились. Говорят, дождь из лягушек и более крупной живности шел даже на юге.

– Именно. Тогда много людей и скотины погибло. А материальный ущерб еще год компенсировали. Так вот, тот корабль с портретом сразу после нападения или, как я уже говорил, даже во время него попал в этот ураган. Поскольку команда была или мертва, или очень занята, отбиваясь от нападающих, корабль не смог выбраться или хотя бы приземлиться. Его разнесло в клочья. Портрет вполне мог погибнуть в этом кошмаре. Однако, если помнишь, в огне пожара он не сгорел. Поэтому велика вероятность, что и ураган оказался ему нипочем. Насколько я знаю, Лаужер-он убежден в этом. И скажу тебе честно, теперь, когда Доуского убили, я тоже в это верю.

– Неужели до этого не было никаких зацепок по краже? Ведь искали наверняка лучшие сыщики. – Эрни покачал головой. Вот уж точно, неудачно сложились обстоятельства.

– Были какие-то. Но за три года никто не приблизился к результату. Хотя проверяли вообще все. Всех, кто мог знать, что поменяли корабль, окружение охраны, всех, кто мог оказаться поблизости, всех вероятных коллекционеров, всех и вся. Я тебе скажу так: тот, кто украл этот портрет, рисковый малый. Если Лаужер-он Маядскальский его найдет, то мало ему не покажется. Я так думаю, то, что останется от этого ловкача, можно будет собрать в кофейную чашку. Наши дознаватели не лучше. Если появится хоть малейшая возможность раскрыть это дело, они вцепятся в нее, как голодные псы в кость. И порвут за это так же. Поэтому я не удивляюсь, что портрет до сих пор не нашли. Как меня научил опыт, если что-то с такой страстью ищут, ему не быть найденным. В подобных делах трезвый ум нужен. И разумение. Например, вот какой момент. За информацию о картине объявлена баснословная награда. И что? Только пустышки. Потому что тот, кто действительно что-то знает, побоится идти к Лаужер-ону, рискуя быть обвиненным в краже или хотя бы соучастии. Вряд ли Маядскальский остановится перед пытками, дабы узнать, не скрыл ли этот смельчак какую-либо еще информацию.

– Он такой человек?

– И даже хуже. У него очень жесткий подход. Когда у нас кричат о разгуле либерализма, я всегда вспоминаю его, и как-то уже больше не хочется усиления центральной власти. Не дайте боги такого человека у ее руля.

– Но если ему так нужен этот портрет, то почему он допустил слухи, что ни перед чем не остановится ради информации о картине? Судя по тому, что я знаю, Лаужер-он Маядскальский совсем не дурак.

– Не дурак, к сожалению. Ты учти, то, что я тебе говорю про него, информация из моих источников, а есть еще информация, которая подается публике. Человек не особо опытный легко может купиться на обещания награды и прочие посулы. Другое дело, что никто его больше не увидит, скорее всего. Люди же серьезные и осторожные сначала разузнают, что да как. Посол долго зарабатывал себе подобную репутацию, и кто потолковей его сладким речам вряд ли поверит. Так что тут он сыграл против себя самого.

– Наверное, подобный расклад Маядскальского весьма злит, – заметил Эрни.

– Не то слово. Если, конечно, это не какая-то хитрая игра, которой пока даже я понять не могу.

– А такое возможно?

– Что? Что я не понял или что он ведет игру?

– В первое я не верю, – улыбнулся парень, – поэтому второе.

– Более чем. – Мишкольц одобрительно похлопал молодого сыщика по плечу. – Поэтому береги подругу. Не дай ей попасть в эту мясорубку под названием «Интересы Лаужер-она Маядскальского». Ему мало дела до справедливости. Обходительности же его хватает только на балы. Кроме того, он умеет обернуть ситуацию себе на пользу. Не то чтобы любую, но тем не менее.

Фаргелон постарался проанализировать услышанное.

– Думаете, с этим пропавшим портретом у него была задумана какая-то многоходовка?

– Не удивлюсь. Более того, я знаю, что в день, когда он пропал, у самой границы наших стран видели несколько тяжеловооруженных кораблей, на первый взгляд похожих на наемничьи или даже разбойничьи. Дело обычное, только меня насторожил их курс. Где-то недалеко пролетал и тот, которым должны были бы везти портрет уже после подмены. Если бы на корабль с картиной не напали раньше, могло так случиться, что он оказался бы на пути этих странных фрегатов. Тогда эта шумиха вокруг похищения меня отвлекла, я искал подвох именно в ней. А потом, через несколько месяцев, любые следы найти было сложно. Однако мои люди все-таки кое-что отыскали.

– Неужели эти корабли нанимал кто-то из окружения Лаужер-она Маядскальского? – попытался угадать Эрни.

– Нет, – покачал головой его собеседник. – Один, подчеркиваю, только один такой корабль нанял… я.

– Что?!

– Если точнее, мой адъютант и по совместительству воспитанник.

– Но… но… – Сыщик почувствовал, что у него ум за разум заходит. – Но вы же ему всецело доверяете! Это все знают!

– Вот именно, – веско заметил Мишкольц.

– А что он говорит?

Мужчина усмехнулся.

– Я никогда его об этом не спрошу.

– Но почему?! – Эрни в какой-то момент понял, что подобные игры слишком сложны для его понимания.

– Потому что близким доверять надо полностью, – с расстановкой ответил Дхон. Полюбовавшись гаммой чувств и кроссом мыслей на лице молодого сыщика, усмехнулся. – Нет смысла, Эрни, спрашивать нет смысла. Если он не делал этого, то он ответить мне ничего не сможет, будет только бездоказательно оправдываться, а заставлять его пройти через это я не хочу. Если же он что-то такое делал, то или у него были причины, или… его предательство рано или поздно проявится в чем-то другом.

– Надеюсь, если подобное и случится, то не с катастрофичными для вас последствиями, – заметил Фаргелон.