Меч Господа нашего. Книга 2. Арабская весна - Александр Афанасьев

Под визжащими пулями, танцующими свой безумный танец в горящем городе – в два приема Шамир перебежал к танку. Постучал прикладом по заднему люку, он открылся – и танкист наставил на него короткоствольный автомат.

– Свой! Свой!

– Как зовут?

– Шамир!

– Я Шимон! Шимон Амбос! Девятый танковый батальон, нас на подмогу перебросили!

– Чертовски вовремя! Там четыре танка сожгли, мы никак не можем прорваться! У меня два человека туда ушли!

– Четыре танка?

– Там где-то ваши! Танкисты! Держат оборону!

– Черт … Сколько вас?

– Полтора отделения…

– Сможешь нас прикрыть?

– Смогу! Маневрируй осторожнее! По левую руку – больница, ее не бомбили, там наверняка муджики! Примерно на десять – мечеть, сильный узел сопротивления.

– Принято! А ты рот не закрывай! Моя пушка больно бабахает!

– Дай пять минут и двигайся вперед!

В этот момент 140-миллиметровое орудие экспериментальной Меркавы-5 выстрелило, да так что у Шамира дыхание перехватило.

– Черт побери! Пять минут, хорошо?!

* * *

Прибытие танков, да еще таких – сломило активное сопротивление боевиков, по крайней мере на первой линии. Головная Меркава несколькими выстрелами своего орудия чудовищного гаубичного калибра – проломила оборону палестинцев, каждый такой осколочно – фугасный снаряд сносил дом напрочь. Пущенный управляемый снаряд – отразила новейшая модификация системы активной защиты – да и в фас Меркава очень устойчива к попаданиям. В профиль – не давали подобраться стрелки – остатки спасательной команды, простреливавшие развалины да пехотинцы, высадившиеся из бронетранспортеров.

Наконец, они увидели стоящую на пустыре Меркаву с открытыми люками и чуть дальше – еще одну.

– Выстрел!

Сразу два комка пламени, зародившись где-то впереди, летят к Меркаве.

– Ложись! Срабатывает активная защита, непонятно, насколько эффективно – но, по крайней мере, танк еще на ходу. Их окатывает волной горячего воздуха, танк бьет из обоих пулеметов и снова добавляет из пушки.

– Назад! Отойти назад, сейчас подойдут вертолеты!

* * *

Когда Миша пришел в себя – он понял, что лежит на земляном полу в каком-то то ли блиндаже, то ли еще где… нет, не блиндаж, слишком все хорошо построено, явно строили профессиональные строители, причем гражданские. Потолки два с лишним метра… а вон там и светильник. Неработающий… но оно и понятно, что сейчас будет работать. Светил американский гелевый туристический фонарь, его свет был каким-то блеклым, потусторонним…

Он попытался перевернуться – и удар ноги не дал это сделать. Со всех сторон заржали, заговорили на разных языках. Потом – его осветил сильный луч фонаря, пригвоздив к полу…

Так и есть… плен. Судьба… только русские верят в судьбу, остальные не верят. Все-таки догнала, тварь такая, попал… не здесь так там…

Он попытался присесть – и получил несколько новых ударов, но все-таки сделал, что хотел. И его ненависть – не уступала ненависти этих. Бородатых, вонючих, столпившихся вокруг него и подбадривающих друг друга яростными криками. Они боялись белых и боялись израильтян, и они не просто так собрались здесь – они собрались здесь, чтобы понять, и увидеть, что их враг тоже боится. Что их враг – тоже смертен.

А Миша ненавидел их за то, что они – чужие – пришли на землю, которая и его земля тоже. Ведь если он родился на этой земле – разве частичка ее не принадлежит ему? Его родители приехали сюда, им дали землю, не знавшую ни лопаты, ни мотыги, ни плуга – они пришли на голые камни, на холмы и скалы. И его отец – раскорчевывал эту землю, поливал ее своим потом, ежедневными трудами своими зарабатывал право считать ее своей. Он построил дом и посадил сад, он никогда не нападал на соседей за то, что они не такие как он – почему эта земля не должна быть его? А вот что посадили на этой земле фанатичные бородачи, пришедшие из-за стены. Что они посеяли кроме ненависти?

Это была его земля. Его самого, его отца и его детей. Они отняли ее, щедро полив кровью – и он не собирался этого прощать.

Никому. Тем более им.

Итак – он сидел и смотрел на них, и в его взгляде была такая ненависть, что даже эти не осмеливались его бить. А потом – они расступились и дали дорогу и перед ним встали четверо. Трое бородатые, один к тому же лысый и с каким-то кинжалом. Один с кинокамерой, которая немедленно уставилась бездушным зрачком на него.

– Амир Абиддула спрашивает – заговорил на ломаном русском этот лысый с кинжалом – тебя зовут Михаил. Ты русист?

Знают, гады.

– Я солдат. Израильский солдат.

– Амир Абиддула спрашивает, зачем ты пришел на землю палестинского народа, что тебе здесь нужно?

– Это моя земля. Я жил здесь с отцом. Я поселенец и солдат. Это он пришел на мою землю, на земле принадлежащую мне.

Вокруг – как пчелиный рой загудел, но ударить еще раз – так никто и не решился.

– Амир Абиддула спрашивает, сколько яхудов[27] из вашей банды отправилось в ад сегодня ночью…

– Скажи ему, сколько бы ни было, другие за них отомстят. Мы пришли и уже не уйдем.

– Амир Абиддула спрашивает, знаешь ли ты, что мятеж в исламском эмирате Египет подавлен и сейчас все мусульмане пойдут на яхудов войной? Нам немного осталось продержаться.

– Скажи амиру – вам немного осталось жить.

– Амир Абиддула спрашивает, знаешь ли ты, что мы отрезали голову твоему другу и танкистам, которых вы шли спасать? То же самое ждет всех вас и ваши семьи.

– Скажи ему, что мы отомстим за всех, кого вы убили.

Амир коротко переговорил с другим боевиком, на это время камеру выключили. Потом опять включили.

– Амир Абиддула восхищен твоей дерзостью и верностью долгу. Он предлагает тебе дават[28]. Если ты примешь истинную веру и станешь нашим братом – тебя не убьют. Ты сможешь обратиться к другим яхудам с призывом принимать дават и переходить в истинную веру, опасаясь адского огня. Потом тебя морем переправят в один из исламских эмиратов, где ты сможешь познать всю сокровенную мудрость Корана.

Миша хотел сплюнуть на пол – но попало на грудь.

– Скажи ему, если ему так нравится, пусть дает сам, сын свиньи.

Разъяренный амир что-то крикнул – и исламисты бросились на него, сталкиваясь и мешая друг другу. Последнее, что он увидел – это гранаты на поясе чеченца – переводчика.

* * *

Два Сарафа – израильский вариант АН-64 Апач – подошли через несколько минут, танкисты только успели поставить машины так, чтобы принимать возможные выстрелы из РПГ и противотанковыми ракетами в лоб, там, где наиболее сильная броня и двигатель. Пехотинцы – заняли близлежащие дома, в одном нашли следы ожесточенного боя, оплавленную израильскую каску, большое количество гильз…