Хрустальный сад - Эвелина Баш

– Мы оба любили ее, а она выбрала меня, – после некоторых раздумий ответил я.

– Ого, – он выдохнул, наклонился ко мне и шепотом спросил, – Ты увел девушку у дяди Генри?

Не знаю почему, но я рассмеялся.

– Мой юный, очень юный друг, – сказал я, – я перешел столько дорог Генриху Штайнбергу, что меня удивляет, почему он до сих пор позволяет мне это делать.

К нам подошел официант, и мы заказали выпивку. Я похлопал себя по карманам джинсов и вспомнил, что на мне был пиджак, когда я вышел из дома. Я почесал подбородок, пытаясь вспомнить, где его оставил и вдруг увидел, как Адриана передает мой пиджак официанту и указывает в мою сторону. Она улыбнулась мне, и я улыбнулся ей в ответ. Просто очередная симпатичная девчонка, я бы почувствовал, если бы это была действительно моя малышка. Я был уверен в этом.

«Ваш пиджак, господин Рит», – почтительно сказал официант, протягивая мне пиджак. Я едва кивнул ему, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Какое-то время мы сидели молча. Принесли выпивку, и я выпил свою порцию виски одним залпом. Рив наблюдал за мной, держа свой бокал с красным вином.

– Трудно тебе пришлось? – спросил он.

– Не сложнее, чем тебе, – я усмехнулся, выпустив сигаретный дым в потолок.

Рив кивнул и задумался, возможно, он хотел спросить что-то еще, но не решался. Хм, он стал разговорчивей с нашей последней встречи, но все равно такой отстраненный, такой холодный, словно экспонат в музее, а не живой человек.

– Мне пора, – вдруг сказал он. Я проследил его взгляд и увидел, как Адриана, махнув ему рукой, скрылась за дверью с надписью «для персонала». – Увидимся.

Я кивнул ему на прощание. Потом посидел еще какое-то время, обдумывая события прошедшего вечера, и к полуночи вернулся домой.

В течение следующих пяти дней я повидал больше народу, чем за прошедшие десять лет вместе взятые. Вместе со Штайнбергом и Ривом Рейвеном я побывал на пяти пресс-конференциях, четырех званых ужинах, семи производственных совещаниях и одном торжественном открытии нового предприятия в глобальном концерне Штайнберга. За это время мы посетили шесть европейских городов, и я даже успел засомневаться, что в сутках всего двадцать четыре часа.

Утром шестого дня я вошел в кабинет Гэрета Прайса. За одним из столов сидел мужчина средних лет и что-то писал.

– Добрый день, – поздоровался я на чешском.

– Добрый день, – ответил он по-английски, бросил на меня быстрый взгляд и, отложив ручку, поднялся со своего места.

– Вальтер Рит, – представился я.

– Джонни Крафт, – он улыбнулся и пожал мою руку. – Но прошу вас, называйте меня Джонни, терпеть не могу официальностей.

– Хорошо, Джонни, – я улыбнулся ему в ответ, он мне сразу понравился. Открытый, приветливый, жизнерадостный, он был полной противоположностью своего партнера по бизнесу – Гэрета Прайса.

– Я бы хотел увидеть Гэрета, – произнес я, – или может быть Штайнберг заходил?

– Не знаю, я их не видел, – пожал плечами Джонни. – Присаживайтесь, – он указал на диван и, нажав на телефоне кнопку громкой связи, сказал: «Тина, сделай нам две чашки кофе».

– Значит, вы работаете с мистером Штайнбергом? – спросил он, прислонившись к своему письменному столу.

– Да, – ответил я, устраиваясь на диване, – а вы?

– Это заведение построено на деньги мистера Штайнберга, – ответил он. – «Самум» принадлежит мне только на бумаге, – в его голосе появилось сожаление, но он тут же снова улыбнулся и весело посмотрел на меня. Вошла Тина с подносом, на котором дымились две чашки ароматного кофе. Сначала она подошла ко мне, а потом уже отдала вторую чашку Джонни. – Мы с Гэретом крупно прогорели во время кризиса, мистер Штайнберг буквально дал нам вторую жизнь, пригласив сюда. Знаете, мистер Штайнберг очень странный человек, я обычно со всеми нахожу общий язык, даже с Гэретом, – он развел руками, – но это совсем другой случай.

– Да, с ним трудно, – усмехнулся я.

– Еще я слышал, что многие его друзья связаны с преступным миром, – испытующе глядя на меня, протянул он.

– Почему вы говорите мне об этом? – улыбнулся я.

– Вы производите впечатление порядочного человека, Вальтер. Могу я называть вас Вальтер? – спросил он.

– Конечно, – по-прежнему с улыбкой ответил я. Знал бы ты, Джонни, что порядочный человек, который сидит напротив тебя, объявлен политическим преступником в девяти странах. – Все мы с чем-то связаны, Джонни, – произнес я.

Он улыбнулся, но вместо ответа произнес:

– Добрый день, мистер Штайнберг.

Наставник поздоровался и без лишних предисловий протянул мне конверт. Я поставил чашку на столик, стоявший перед диваном, и заглянул внутрь. В конверте лежал билет на утренний рейс в Стокгольм и диск. Очередное задание – со Штайнбергом не заскучаешь.

Все снова было как прежде, только теперь вместо Алиши меня везде сопровождал Рив Рейвен. Он следовал за мной черной тенью и был все так же молчалив и замкнут в себе, но я быстро привык к нему, и он мне нравился. За десять лет многое успело измениться, и снова втягиваться во все это оказалось гораздо труднее, чем я думал. Высший свет, сверкающий бриллиантами и спортивными автомобилями, больше не манил меня. Слава больше не кружила голову. В этом мире было так много условностей и так мало свободы, которой я наслаждался в последние годы. Я снова был в центре внимания, только тогда я был лишь юным и подающим надежды протеже Штайнберга, теперь же я стал участником таинственных событий, которые связали нас троих десять лет назад. До меня доносились слухи один невероятнее другого. Штайнберг объявил, что Алиша погибла, выполняя его поручение, и я чуть не погиб вместе с ней, и поэтому отправился набраться опыта и потренировать свои навыки. Но в эту легенду не верил никто. Считали, что мы с Алишей сбежали и скрываемся где-то в Южной Америке или, что Штайнберг давным-давно нас уничтожил. И вот я появился живой и невредимый и, как ни в чем не бывало, занял свое место рядом со Штайнбергом. Это вызвало еще больше слухов и сплетен, но мне не было до них никакого дела.

Всю зиму и первую половину весны я находился под пристальным вниманием людей Штайнберга. Думаю, он ждал, что я снова выкину чего-нибудь эдакого, но я был настолько смирным и послушным, что удивлял сам себя.

Было прекрасное апрельское утро. Я стоял у распахнутого окна в офисе Гэрета Прайса и Джонни Крафта с чашкой горячего кофе и беседовал с Джонни. Вошел Штайнберг. В одной руке он нес потертую кожаную папку. Без лишних приветствий и предисловий он передал ее мне, а сам сел за стол Гэрета и, набрав несколько символов на клавиатуре, уставился в монитор, периодически щелкая мышкой. Пришел проверить электронку или почитать последние новости из Преисподней? Мы с Джонни переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Я поставил чашку на подоконник и открыл папку. На первой странице была приклеена старая слегка выцветшая от времени фотография седовласого мужчины средних лет с желтыми и хищными, как у волка, глазами.