Последний проблеск света - Клэр Кент

Его ритм уже быстрый и жесткий.

Но мне это нравится.

Очень нравится.

Мои локти подкашиваются, и верхняя часть туловища падает, отчего лицо утыкается в спальник, пока я не поворачиваю голову боком. Трэвис меняет позу, наклоняясь вперед, упирается в кровать одной рукой, а другой держит мои растрепавшиеся косы и трахает меня.

Кровать скрипит и постанывает от наших активных движений. На мгновение я пугаюсь, что мы можем ее сломать.

Мой клитор пульсирует от подступающего оргазма, но в такой позе я никак не могу до него дотянуться.

Удовольствие томительное, почти мучительное. Я вся вспотела. Мои груди раскачиваются и подпрыгивают от толчков Трэвиса.

Я буквально рыдаю в спальник, пока меня наконец не накрывает оргазмом.

Я кончаю сильно и несдержанно, трясусь, кричу и невнятно лепечу, и при обычных обстоятельствах это было бы даже стыдно.

Трэвис задыхается, громко вскрикивая, когда я сжимаю его внутренними мышцами. Он совершает несколько отрывистых толчков, затем выдергивает член со звуком агонии. Он сжимает себя и шлепает эрекцией по моей пояснице, пока не кончает на мою кожу.

Я уже упала на живот, не в силах удерживать себя. Трэвис остается на коленях, пыхтя так же беспомощно, как и я.

Наконец, он со стоном поднимается и берет полотенце, чтобы вытереть сперму с моей спины. Затем падает на кровать рядом.

Долгое время мы оба ничего не говорим.

— То есть, тебе понравилось? — спрашивает он в итоге.

Я хрюкаю.

— Эм, ну да. Можно сказать и так.

— Судя по звукам, очень даже понравилось.

— Эм, ты и сам издавал немало звуков вот только что.

— Знаю, — он слегка улыбается в подрагивающем свете свечей. — Мне тоже очень понравилось.

— Вот и хорошо.

Это хорошо. Мне важно, что Трэвис получает от этого партнерства не меньше, чем я.

Он уже дважды говорил мне, что не протянул бы так долго без меня.

Надеюсь, он говорит серьезно.

Прямо сейчас, в темноте душной хижины, на вонючем матрасе, в окружении его запаха и тепла тела, мне кажется, что я отдаю не меньше, чем получаю.

Он кажется мне насытившимся и удовлетворенным. Будто он вот-вот заснет.

Я хочу этого.

Я хочу дать ему то, что ему нужно.

Не только в сексе, но и в других аспектах.

Даже после конца света важно заботиться о ком-нибудь.

Я почти забыла, что во мне есть такая способность.

Глава 7

Следующим утром я просыпаюсь с неприятными ноющими ощущениями.

На самом деле, я чувствую себя ужасно.

Никогда не думала, что секс может так вымотать человека.

Правда в том, что я не хочу выбираться из постели.

Не то чтобы постель настолько комфортная. Матрас толщиной около пяти сантиметров, а спальный мешок подо мной кажется липким на ощупь. Но на вставание требуется столько усилий, что я продолжаю лежать даже после того, как Трэвис встает и отодвигает сундук от двери.

Он надевает одежду, выходит наружу на несколько минут, затем возвращается, чтобы открыть ставни на окнах и упаковать те вещи, которыми мы пользовались прошлой ночью.

Я все еще лежу под одеялом, свернувшись калачиком на боку.

Он знает, что я проснулась, хотя пока ничего мне не сказал. Он несколько раз косился на меня, пока занимался своими делами. Наконец, он встает рядом с кроватью и протягивает мне руку.

Я со стоном принимаю ее и позволяю ему поднять меня на ноги.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спрашивает он, всматриваясь в мое лицо.

— Нормально. Просто устала и… не знаю.

Я спала в футболке и трусиках, и выражение его лица меняется, когда его взгляд скользит ниже по моему телу.

Меняется не в смысле желания. Скорее, окрашивается некой спешкой.

Он опускает руку, чтобы приподнять низ моей футболки, все еще глядя на нижнюю часть моего тела.

— Лейн?

— Что? — я понятия не имею, что его так отвлекло.

Он срывает одеяло с постели и смотрит на помятый спальник, на котором мы спали.

На сей раз я вижу, что заставило его так напрячься.

Кровь.

На спальнике кровь. Я смотрю на себя и вижу, что между моих бедер тоже размазалась кровь.

— У тебя шла кровь! — он хватает меня за плечи. — Прошлой ночью я переборщил? Я тебе навредил?

— Нет! Само собой, ты мне не навредил, — я наконец-то перевариваю то, что вижу. И почему этим утром мне так плохо.

Прошли месяцы.

Многие месяцы.

Я почти забыла.

— Проклятье! — взрываюсь я, закрывая глаза и испытывая раздражение. — У меня начались месячные!

Трэвис ничего не говорит, но я открываю глаза вовремя, чтобы заметить, как его лицо смягчается от облегчения и понимания.

— Проклятье, — повторяю я уже тише.

— Ничего страшного, ведь так? — он выглядит искренне любопытствующим. — Или тебе в это время очень плохо? Шэрил испытывала ужасные боли.

— Обычно мне не бывает плохо. Просто спазмы в первый-второй день. Но все равно. Я столько месяцев жила без них, и теперь они решают вернуться? Пока мы находимся в бесконечной поездке? Нельзя было повременить еще пару недель?

Трэвис бросает на меня странный взгляд, но его тон остается кротким, пока он говорит:

— Ну, хотя бы у тебя есть то, что мы нашли в аптеке.

Я слегка оживляюсь, вспоминая, что в сумке у меня есть упаковка тампонов, и понимая, насколько хуже все могло быть.

— Это верно. И у нас полно ибупрофена, так что это должно помочь со спазмами. Хорошо, что мы подумали заранее. И, видимо, теперь мы знаем, что я не беременна.

Трэвис тихонько фыркает.

Я кошусь на спальный мешок.

— Кошмар. Прости за это. Мне надо было раньше сообразить, что происходит.

— Ты спала, — он стаскивает спальник с матраса. — Отстирается.

***

Мы придерживаемся той же земляной дороги большую часть дня. Она тянется через лес, и горы временами весьма крутые, но это лучше, чем подвергаться опасности на трассе.

Мы говорим еще меньше обычного. Трэвис, похоже, в настроении для размышлений, а я чувствую себя совсем не лучшим образом. Мои спазмы сильнее обычного, может, потому что у меня так давно не было месячных. В обед я не очень голодна, но Трэвис заставляет меня съесть половину протеинового батончика. Вторую половину он съедает сам вместе с вяленым мясом.

После обеда земляная дорога, по которой мы ехали, выходит прямиком к реке.

Это настоящая река. Не родник и не ручей.

— Наверное, река Кентукки, — говорит Трэвис, паркуя джип, и мы оба смотрим на широкий поток текущей воды. — Я идиот. Не знаю, как я не сообразил, что она все равно будет здесь, и