И станешь ты богом - Александр Костожихин

Монах никогда не брал в руки оружия, но свое присутствие на поле боя считал необходимым. Он лечил раненых, причащал умирающих, приносил баклаги с водой страдавшим от жажды, не деля людей на своих и чужих. Его уважали, ценили, берегли. Да не уберегли вот…

Волчий хвост встретил шамана и воеводу приветливо, усадил за стол. Хлопнул в ладоши. Внесли блюдо с запечёнными на углях карасями и линями; жаренного до хрустящей, золотистой корочки гуся; гороховую кашу; три каравая ещё горячего хлеба; брусничный напиток.

– Вначале, как полагается настоящим мужичинам, слегка перекусим. Дела будем решать после. О своих людях не беспокойтесь, голодными не останутся – им отнесут двух баранов и корову.

После завтрака завязался разговор.

– Атаман, лично мы согласны тебе помочь, – Щука прихлопнул ладонью по столу, – но ты пойми нас вот в чём: хоть ватага у нас и небольшая, народец этот за нами шёл не за туманом да запахом тайги. Добычу мы сейчас прибрали богатую. У людей серебро да золотишко в кисетах и кошелях весело зазвенело. Вопрос такой: после открытого боя много ли нас в живых останется? Без сомнения, что будет в кошелях убитых, то перейдёт в кошели живых. Если кто живой останется. Только вот скажи по совести: велик ли шанс вообще этот бой выиграть? Нам ведь пока надежнее бить из засады, чтобы без лишних потерь и хлопот. Так что, здесь мало нашего согласия. Нужно, чтобы опчество приняло твою просьбу о помощи. Прониклось. Понимаешь? Вот как тут быть?

– Передайте опчеству: кто не рискует – тот пива пенного не пьёт. Только воду тухлую. Думаю я тряхнуть обоз с франкскими послами, которые от арабов добираются на родину. По имеющимся у меня сведениям, послезавтра они здесь будут. Сначала на них нападём и захватим дары арабов для императора, а потом уничтожим факторию. Отдам вам половину общей добычи, да плюс всю свою долю. Моя же доля – каждая двадцатая монета.

– Не слишком ли смело – на послов нападать? Да и по доле, не слишком ли много предлагаешь? – Кудыма побарабанил твёрдыми пальцами по краю стола.

– Нет. На сей раз – дороже камушков и монет сто́ит разгром этой твердыни. Она нам – как рыбья кость в горле, как заноза в заднице. Если эта крепость наберет полную силу, наша сила закончится. В будущем мы потеряем всё. Зачем тогда суетиться в настоящем? А то, что послов ухайдакаем – так мне безразлично, что послы, что купцы, что князья. Мы же разбойнички, а не из благородных. Грабим, убиваем. Тем и живём. Рано или поздно нас тоже уничтожат. Поэтому, не всё ли равно, кого и когда подвесим за яйца? И ещё – если помощь окажете, повторяю, можете просить всего, чего душа пожелает. Всё, что будет в моих силах, клянусь перед богами на крови – исполню.

Кудыма и Щука согласно кивнули. Оба подумали об одном и том же, глядя, как атаман надрезал острым лезвием ладонь и выдавил струйку крови. Клятва на крови – очень серьёзная клятва. Нарушить её – значит вызвать гнев богов. Хоть верь в них, хоть не верь, но к клятвопреступнику больше никогда в этом мире удача лицом не повернётся. Как это проявится – никому не ведомо. Но вряд ли станут кормить медовыми пряниками.

– А как твоя ватага к этому отнесётся?

– Я говорил с воинами. Несогласных нет. Все всё поняли.

– Хорошо, атаман. Сейчас мы выйдем с твоей просьбой к нашим людям. Думаю, долго это обсуждать не придётся. В крайнем случае останемся впятером: Я, Щука, Гондыр, Ингрельд, Пятка. Лично нам из богатств ничего не надо. Не забывай, атаман, есть ещё такое понятие, как честь. Разве что Пятке что-нибудь отсыплется. Просьба наша в другом будет состоять. Она тоже не о богатствах. Есть у тебя честь – поможешь. А на нет – и суда нет.

– Добро.

– Так ты ещё не знаешь нашу просьбу.

– А зачем? Лишнего не попросите. Всё, что смогу – сделаю. Мне моя честь и слово также очень дороги. Потому и верят мне мои люди. Не нарушаю я слов.

Кудыма и Щука подошли к ватажникам. Те только что окончили трапезу и лениво валялись на земле подле затухающего костра.

– Вот что, ребята. Есть предложение – франкских послов тряхнуть, совместно с ватагой Волчьего хвоста. Но ещё он просил помочь разобраться с одной, пока недостроенной, факторией. Как на это смотрит опчество? Наша доля в этом деле – половина от всего захваченного, плюс Волчий хвост отдаёт в наши карманы всю свою долю.

Ватажники переглянулись между собой. Наконец один из них выразил общую мысль:

– Видимо, дело слишком трудное, раз он обращается даже к нам, такой малой силе против его ватаги. И платит за дело как нельзя щедро.

– Да, возможно, здесь многие полягут. Но и возьмём мы много. А разве не за этим идём? Или есть здесь кто-то, кто пошёл за другим? Ну так как, браты?

– Добро! Любо! – наперебой раздались выкрики.

– Значит, сейчас мы идём к атаману и заявляем о нашем согласии.

Щука добродушно усмехнулся сухими губами: он не ошибся, когда подбирал людей для ватаги.

В шатре Волчьего хвоста вожди обсуждали набег на факторию и захват посольского обоза. Атаман предложил немыслимый по своей дерзости план.

От деревни до строящейся крепости, расположенной от нее вверх по течению, вёрст десять. Дорога к ней проходит по разделу между старицей и основным руслом. С одной стороны раздела на несколько вёрст тянется унылое верховое болото с редкими, чахлыми берёзами, с другой – узкий перешеек обрывается крутым берегом Камы. Ширина перешейка – от пятидесяти до ста шагов.

Франки очень умно выбрали место для будущей крепости, перегородив проход своей твердыней. Обходить этот короткий путь по лесу, плохой объездной дорогой, которая пригодна только в случае весенней распутицы, когда болото вспухает от переполняющих его весенних вод и перехлёстывает через край, – значит терять два дня. Да и зачем забираться в лес? Напротив, опасности подвергнуться нападению лихих людей на перешейке и раньше почти не было, а теперь, с возведением укрепления, и подавно – ибо негде здесь прятаться разбойникам: в случае опасности – некуда бежать, только в болоте вязнуть или в реке тонуть.

Волчий хвост предложил извлечь из этого пользу. Никому в этих местах не придет в голову ждать нападения. Но задумался ли кто-нибудь о том, что сейчас не весна и не осень и что именно сейчас, после жарких летних месяцев, болото наполовину высохло? Что с его стороны можно подгатить обочину и, замаскировавшись там, внезапно ударить, когда этого никто не ждёт. Таким образом, не лихие люди окажутся в безвыходном положении, а те, на которых они нападут. Двигаться обоз здесь сможет только цепочкой, следовательно, отразить атаку отряда, стоящего в несколько рядов, у них возможности не будет. Коннице не развернуться, пехоте не выстроиться, отступать некуда. Им останется только ломать человеческие да конские ноги, прыгая с крутого обрыва в Каму. Ударим стрелами по обозу в упор. Выбьем основные силы, остальных дорежем.

После того как с обозом будет покончено, отряд переодевается в снятую с убитых франкскую одежду и беспрепятственно, под видом послов и сопровождающих их воинов, вступает в факторию. Тут ей и конец придёт.