Вторжение Химеры - Дмитрий Казаков

В сторону все еще скалящегося Застроева он старался не смотреть.

* * *

– Ты где был? – На лице шагнувшего в прихожую Батченко удивление мешалось с гневом. – Мы уже по первой выпили, мужики ворчат – как так, где главный герой, ради которого и собрались…

Он осекся, уловил что-то в лице старого друга.

– В гостях, – неохотно ответил Роберт, – да в таких, что не хочешь, а пойдешь и останешься…

Капитан Одиноков высадил его около «Вулкана» два часа назад. Роберт проследил, как удаляется принадлежащая контрразведчикам машина, глянул в сторону метро и решительно направился к ближайшему бару.

Взял там сто пятьдесят водки и одним махом опрокинул в себя, не обратив внимания на мерзкий вкус. Сжевал несколько оливок, а следующий час просидел неподвижно, глядя в стену и не видя ее.

На сердце было погано, терзал вопрос, кто оказался настолько труслив или мерзок, что позвонил в контрразведку: Сашка, друг детства, с которым вместе хулиганили и получали нагоняи? Ангелина, почти случайная знакомая? Тот старик в автобусе или кто-то еще, затаивший злобу на бывшего полицейского?

– А мы тебе звонили-звонили, – несколько растерянно проговорил Батченко, и Роберт с облегчением понял – не он.

Не может тот, кто улыбается вот так, сдать друга.

Только в этот момент вспомнил, что телефон выключил и снял, оказавшись в каре майора Застроева.

– Сомий хвост… – сказал Роберт. – Сейчас.

Нащупал в кармане крошечный приборчик, слегка сдавил его в нужном месте, и телефон завибрировал, извещая хозяина о том, что ему неоднократно звонили за последний час.

– Ты давай, заходи, а я пока еще по одной налью. – Сашка развернулся и утопал в комнату, откуда донеслись полные одновременно негодования и радости возгласы.

Повешенный на ухо телефон запищал, предупреждая, что сейчас выдаст голосовое сообщение. Роберт не успел его остановить и услышал срывающийся голос Ангелины:

– Простите меня. Нужно было вас сразу остановить. Дети наверняка рассказали родителям о встрече с вами, и кто-то мог не удержаться, сообщить в полицию или прямо в контрразведку… – Тут девушка всхлипнула. – Простите меня…

Роберт ощутил, как полегчало на душе, что впервые за несколько часов может вдохнуть полной грудью. Он быстро надиктовал ответ, разулся и шагнул в комнату, навстречу шквалу приветствий.

Друзей расстраивать смысла нет, так что на ближайшее время придется забыть о визите в контрразведку, пить и веселиться как ни в чем не бывало.

Когда еще выпадет шанс повидать их всех и выпадет ли вообще?

– Штрафную! – завопили со всех сторон.

Роберт улыбнулся и взял из рук у Сашки настоящий граненый стакан, налитый до половины.

Над Романов-Сити бушевала гроза. Ветвистые молнии распарывали животы сизым тучам, дождь колотил в стекло, и только грома в помещении, где находился диктатор объединенного человечества, не было слышно.

– Мои предки считали, что во время бури драконы беснуются в облаках, – заметил Вэй Ляо, поворачиваясь к сидящим по обе стороны от длинного стола членам Совета Координаторов.

Те ответили вежливыми улыбками.

– Лишь бы у этих драконов не было химериновой брони и плазменных пушек, – буркнул Иван Брыкалов.

– Воистину так, – кивнул диктатор. – Но сегодня мы будем говорить не о форсерах, а о людях.

Еженедельные совещания, проводимые обычно по вторникам, вошли в обиход с самого начала войны. Первое время на них обсуждали срочные проблемы, вызванные быстрым наступлением форсеров, а затем, когда конфликт перешел в стабильную фазу, начали заниматься стратегическими проектами.

– Все вы читали доклад командира корпуса «Иван Грозный», генерала де Сен-Жак, – проговорил Вэй Ляо, – а господин Такеда по моей просьбе сделал из этого доклада практические выводы. Прошу.

Хидетоши Такеда, один из старейших членов Совета Координаторов, наклонил седую голову и заговорил, медленно, тщательно подбирая слова.

Голос его звучал бесстрастно и размеренно, точно у автомата.

Когда Такеда замолчал, в комнате для совещаний повисла напряженная тишина.

– То есть… – Юсуф Кала, недавно разменявший девятый десяток, возмущенно кашлянул. – Вы предлагаете дать еще больше прав этой… контрразведке? До меня доходили сведения, что они и так слишком много себе позволяют. Люди недовольны…

– Они всегда недовольны, – скупо заметил Вэй Ляо. – Народ счастлив только в том случае, если он не должен работать, но имеет возможность жрать от пуза и развлекаться вволю. Но мы же не можем этого допустить, верно?

– И для этого начнем устанавливать везде камеры и микрофоны, поощрять доносы и вмешиваться в частную жизнь граждан? – Брыкалов набычился, глаза его гневно сверкнули.

– Какая может быть частная жизнь во время войны, когда речь идет о самом нашем выживании? – заметил Фабрицио Ла-Плата.

– Верно, – кивнул Вэй Ляо. – Кроме того, это же ведь временная мера. Как только война закончится, все права и свободы вернутся к нашим гражданам, а деятельность контрразведки будет ограничена. Вспомните, Иван, великого русского правителя Сталина. Он был диктатором не только по названию, но и по сути, и люди в его стране не знали, что такое свобода. Но он ведь сумел одолеть страшного врага, спасти страну.

– Это выглядит обоснованно, звучит красиво, – покачал головой Юсуф Кала, – но я против. Единый заповедал право человека на свободу выбора. Как мы взглянем ему в глаза после смерти, если отберем ее у наших граждан?

– И я против, – сказал Брыкалов. – Нельзя узаконивать репрессии.

– Что скажут остальные? – Вэй Ляо улыбнулся, тщательно скрывая охватившее его бешенство. – Все мы знаем, что указ диктатора может быть заблокирован, если против него большинство из вас.

– Я – за, – сказал Такеда. – Ради жизни можно пожертвовать свободой.

– И я, – проговорил Ла-Плата.

«Против» высказались еще двое, «за» – все остальные.

– Завтра указ будет предоставлен на подпись, – Вэй Ляо посмотрел на Юсуфа Кала, – вы можете заявить официальный протест, но толку от него, честно говоря, не будет. Так что решайте сами. А теперь перейдем к проблеме продуктовых квот, прошу всех посмотреть на графики…

Полыхнувшая за окном молния отразилась в экране вычислительного центра, и Вэй Ляо на мгновение увидел свое лицо, аккуратно прилизанные волосы, тонкие губы и горящие торжеством глаза.

Подняв руку, Марта невозмутимо стряхнула налипшие песчинки, потерла зудящую от сухости кожу на висках и оглянулась, чтобы посмотреть, что там поделывают ее подопечные.