Паутина влияния - Андрей Валерьевич Степанов

до этого меня немного разозлил, поэтому я позволил себе некоторые вольности. Хотел побесить Алекса, спровоцировать его.

— Зря-я, — протянул Павел.

— Все закончилось хорошо.

— Сейчас — да, хорошо, но Алекс — та еще сволочь. Он тебе твои выходки припомнить может.

— Пожалуй, я присоединюсь, — добавила Виктория. — Как раз то, что ты сказал, может разозлить Волкова и..

— Погодите, вы же еще не дослушали. Это все мелочи! Я веду к тому, что Алекс и его люди могли устроить там настоящую бойню! Или просто убить парнишку. Но они не сделали этого! Даже когда я его до ручки довел, даже когда смотритель проявил интерес к нашему поведению — он его лишь слегка кольнул. Даже я по колену ему сильнее врезал. Разве это не показатель? Разве все факты в сумме не дают слишком уж большую невероятность для такого совпадения?

Повисла тишина, звенящая, гудящая, которая обычно остается после крика или, как в моем случае, после длинного монолога. Я вошел в раж.

— Согласна. Максим, ты меня убедил. Алекс может работать на Волкова, но это не связывает его с делами государства.

— Мне плевать на Волкова. Нам нужен этот бритый тип. И скорее всего, он завтра будет на месте, куда тебя приглашали, в этом «Кролике».

— «Румяный кролик», — подсказал Дитер.

— Я могу занять там место заранее, — сказал Алан.

— Прекрасно. А мы с Дитером придем вовремя, — произнес я. Аня в это время грустнела на глазах. — Я обещаю, что буду осторожен. И никаких глупостей. Вообще никаких.

— Обещаешь? — в ее глазах снова блеснул огонек.

— Я ведь жених дочери императора. Как я могу делать глупости? — улыбнулся я, а следом за мной и остальные. — Но это еще не все, что я бы хотел с вами обсудить. Я лишь барон, не имею права приказывать кому-либо, но все же у меня есть просьба вам двоим.

— Ангелам-хранителям, — негромко произнес Дитер, уловив перемену настроения в лучшую сторону.

— Лучшим в своем деле, если ты об этом, — добавил я. — Понимаю, что не знаю ваших правил и распорядка, но я не хочу, чтобы кто-то из вас знал то, чего не знает другой, — заметив, как переменился в лице Павел, я продолжил. — Это не выговор и не разбор полетов. Вне зависимости от того, что ты сейчас услышишь, — я посмотрел на Викторию, — ты не применишь к нему никаких штрафов или что там у вас бывает.

Остальные смотрели на нас с непониманием. Больше походило на семейные разборки.

— Это был важный след. И только ты его знал, — рассказывал я, обращаясь теперь в Павлу, но чувствуя себя малость неловко, потому что все, что я говорил, все-таки было похоже на выговор. — Если бы ты сообщил об этом остальным, мне бы не пришлось вчера делать эту вылазку.

— Но я же... — начал Трубецкой.

— Знаю, что ты и сам бы отлично справился. Но ты не знал, что у мне сломали ногу. Если бы ее не ломали, я пришел к тебе на выручку раньше. На неделю, день или даже час — что было бы тогда?

— Слушай, хватит мне мораль читать, я тебе не маленький! — шпион густо покраснел. — Тот след — это мое дело и...

— Нет, не твое, — произнесла вдруг Виктория. — общее, когда речь заходит об Анне. Поэтому будь добр, расскажи, куда он тебя вывел.

— Есть четкий след на химзавод в Коврове, — выдавил из себя Трубецкой.

— Чудесно. Займемся им чуть позже. А теперь, я думаю, нам уже пора.

— Я. Еще. Не закончил, — с расстановкой произнес я.

— Парнишка вошел во вкус, — довольно хмыкнул Павел, моментально преобразившись. — Это еще вчера заметно было.

— Просто я решил, что чем раньше привыкну к этому, тем будет проще. Есть у меня пара «хотелок» — это тренер и тир или какое-нибудь стрельбище, чтобы попрактиковаться.

— Устроим, — тут же в голос ответили оба из Третьего отделения. — Есть хорошие люди на примете, — добавил Трубецкой.

— И последняя проблема, по которой я хочу с вами посоветоваться. Мне поступило предложение от человека, которому не отказывают.

— Императора можно и по имени называть, все свои, сам же говорил, — посмеялся Алан.

— Угадал. Он хочет, чтобы я поучаствовал наблюдателем на заседаниях Большого Совета. Что это такое и как мне лучше действовать?

— Погоди, а у вас там, в том мире — все такие настырные и пробивные? — продолжил сыщик. — Два месяца назад никто о тебе не слышал, теперь ты внезапно входишь в Большой Совет, спасаешь принцесс и вообще крутишься тут, как электровеник. Как ты все это намерен успевать делать?

— А я вообще очень продуктивный человек. Краснов, мой начальник, даже узнай о моих делах здесь — все равно бы с работы не уволил, — и тут мне в голову пришла мысль: — Паш, а мой телефон все еще у тебя? Тот, который ты показывал.

— Нет, с собой не ношу. Но ты бы все равно не смог с него позвонить. Сигнала нет.

— Обидно, — я закусил губу. Было бы классно позвонить домой, родителям. Или друзьям. Даже тому же Краснову — и напомнить о себе. Но дом сгорел, сигнала нет — нет и меня больше для того мира. — Ладно, я должен был спросить. Так что с Большим Советом? Это какое-то собрание, мероприятие... бал?

— Нет уж, балов с тебя достаточно на эту осень, — высказала Виктория, пока Трубецкой посмеивался про себя. — Большой Совет — серьезное мероприятие. Участники к нему готовятся. Кто-то составляет акты, законы, выдвигает предложения. Составляется план. Иногда он настолько большой, что Совет длится не один день, а три. Больше его не проводят, а просто переносят на следующий месяц то, что не успели обсудить.

— И что, все три дня сотни человек просто сидят в одном зале и говорят, слушают, пишут? Мозги же закипят от первого же обсуждения!

— Нет, конечно. По первому обсуждению, если ни у кого нет вопросов, проекты принимаются и впоследствии изучаются более тщательно.

— Да все равно, как идет работа, я далек от политики. Перерывы должны быть, иначе я не успею ничего понять!

Слова Виктории меня