Жрица голубого огня - Илона Волынская

– Могу дать ножичек, – весело предложили сзади. – Заточка отличная, ты ее по горлу чик – и все!

– Ты, Хакмар, такое неправильное говоришь, однако! – немедленно возмутился второй голос. – Разве ж можно, чтоб девочка-жрица тетеньку-жрицу ножичком чик?

– Ну давай дубинку выломаю, – деловито предложил первый. – Тогда будет хрясь! Устраивает?

– Не понимаешь совсем – неправильно жрицам других жриц убивать! – укоризненно возразил второй.

– А по мне, если твои обожаемые жрицы друг друга вовсе перебьют – только воздух на Сивире чище станет!

– А чего воздух? Не так чтоб они сильно пукали! – неуверенно возразил защитник жриц. – У них же это… воспитание, однако!

– Издеваетесь? – так и застывшая на корточках, Аякчан не выдержала. Развернулась в прыжке, занося для удара Огненный шар…

– Я – да, – ехидно сообщил ей черный кузнец, устанавливая над костром распорку для котелка. – Он – нет. – Он кивком указал на своего тощего приятеля. – Его всерьез интересует, как у вас, жриц… э-э… желудок работает.

– Как можно – издеваться? Разве ж над жрицами издеваются? – забормотал тощий, пялясь на Аякчан преданными собачьими глазами. – Они ж всего Сивира жизнь и слава…

– И чуткое руководство! – фыркнул мальчишка-кузнец, забирая у него из рук котелок с чистым снегом и вешая его на распорку. – Ты травы свои заваривать будешь?

Тощий кивнул и принялся суетливо рыться в тюках.

– Я… я еще не жрица, – пробормотала Аякчан, торопливо гася шар на ладони и накручивая на палец грязную прядь.

– Оно и видно, – косясь на ее ярко-голубые волосы в черных пятнах расплывшейся краски, буркнул кузнец, перетаскивая к костру охапку хвороста.

– Нет, правда! – запротестовала девочка. – Я только ученица, третий День обучения… – Она остановилась, мысленно возмутившись – зачем она оправдывается перед этим наглым мальчишкой! И тут же успокоила себя – все правильно, если у нее есть планы насчет Черных, то первым делом следует завоевать их доверие. Ученицы, да еще не закончившей курс, они будут опасаться меньше, чем полноправной жрицы. И как можно дружелюбнее улыбнувшись, сказала. – Я – Аякчан. А тебя Хакмар зовут, да?

– А я Пу… этот… Донгар я! – немедленно влез помешивающий что-то в котелке тощий. Хотя вот им-то как раз никто и не интересовался. – Большая честь, однако, что девочка-жрица-ученица хочет с нами познакомиться!

– Нам совершенно не нужно с ней знакомиться! – подкидывая хворост в костерок, решительно отрезал Хакмар. – Чем меньше она о нас знает – тем лучше!

Аякчан вздрогнула – знакомая позиция! Как будто она сама произнесла эти слова!

Зато тощий Донгар был явно не согласен.

– Как же не нужно! – Тугая косичка, в которую были стянуты его волосы, аж затряслась от волнения. – Как не нужно, если мы теперь все трое вместе будем! – выпалил он, и его физиономия расплылась в улыбке.

Мрачный Хакмар замер с очередной сухой веткой в руке:

– Не понял? С какого это перепугу мы должны быть вместе с… вот этой?! – И он метнул на Аякчан взгляд, исполненный такого отвращения, что девочка искренне возмутилась. Да как он смеет? Она и сама знала, что волосы у нее сейчас как воронье гнездо, и рубашка клочьями – но это же не повод смотреть на нее, как будто она запрыгнувшая ему в тарелку жаба!

– Зачем перепуг? Разве ты чего боишься, Хакмар? – Донгар взмахнул ложкой, которой мешал в котелке, – капли травянисто-зеленого отвара брызнули в костер. – Не бойся! Я как шаманом становился, по Великой реке плыл, сильное видение смотрел – тебя видел, ее видел… – он показал ложкой на Аякчан. – Правильное видение! Сперва ты пришел – мы в Нижний мир попали. Теперь она пришла – ведьма-албасы, моя небесная жена! Каждому черному шаману, чтоб в Нижний мир камлать и в Верхний мир камлать, нужна небесная жена. Только я не думал даже, что она еще и жрица будет! – он довольно заухмылялся. – Говорил я тебе, Хакмар, – если правильно будем делать, поверит нам Храм, простят достославные жрицы…

– Слушай, Донгар, кажется мне, что если ты сейчас не заткнешься, одна достославная пока-еще-не-жрица тебе снова по морде врежет, – внимательно вглядываясь в красное от гнева лицо Аякчан, предостерегающе сказал Хакмар.

– Да я его просто убью! – вскакивая, рявкнула Аякчан. Все хитроумные планы доставить Черных к верховной жрице мгновенно вылетели у нее из головы. Она только чувствовала невыносимый зуд в ладонях от желания подпалить этому тощему его куцую косицу! Одним прыжком она оказалась возле костра и нависла над сидящим на корточках мальчишкой. – Ты чего ко мне лезешь? – рычала она, шаг за шагом наступая на него. – Я тебе что – бубен? «В Нижний мир камлать, в Верхний мир камлать…» – зло передразнила она. – Никакая я тебе не жена! Никакая я тебе не ведьма! Я служу Голубому огню…

– Ну, это-то как раз не аргумент, – заметил с интересом наблюдающий за ними Хакмар. – Все вы, жрицы, – ведьмы голубоволосые…

– Жрицы – хорошие, – на всякий случай отползая подальше от разъяренной девчонки, не преминул возразить Донгар. – Только прошения нижайше просим, однако, девочка-жрица неправильно сейчас говорит, ей-Торум, неправильно! Наверное, потому, что не совсем жрица еще… Видение-то я видел? Видел! Два видения, три видения! По всем выходит – жена! В одном я тебя даже убил, – он виновато взглянул на девчонку. – Копьем заколол, однако…

– Неправда – это я тебя заколола! – взвизгнула Аякчан и замерла, испуганно зажимая рот ладонью.

Отложив нож, Хакмар уставился на нее с каким-то болезненным интересом.

Аякчан смущенно хихикнула. Что это она такое сказала? Зачем вспомнила недавний глупый сон с таинственной Матерью-основательницей, называвшей Черного Кайгала – мужем? Она не имеет к той древней истории никакого отношения, еще не хватало! Она – Аякчан из земли Сахи, будущая верховная жрица, может, даже будущая Снежная Королева! Девочка убрала руку от лица и с достоинством сообщила:

– Храм признает истинными только те видения, что прозревают жрицы в Голубом огне. Все остальное – бред необразованных людей. – Она горделиво отвернулась от мальчишки и с независимым видом уселась у костра. И с глубоким презрением бросила через плечо: – Мухоморов меньше ешь… ш-шаман!

– Я совсем не ем, – с несчастным видом пробормотал Донгар. Он тоже поднялся и теперь топтался у нее за спиной, сопя, как растревоженный лось. – А Храм точно эти… видения… не признает?

– Точно, – не отрывая глаз от Огня, сообщила Аякчан.

Он еще потоптался:

– Я Храм уважаю сильно – хоть и черный шаман…

Рядом насмешливо хмыкнул Хакмар.

– Да – уважаю! – возмутился Донгар. – Я – не то что ты, Хакмар! Вовсе Черным быть не хотел – само навязалось! Только я ведь все так ясно видел… – Физиономия у него стала расстроенная. – И бабушка Калтащ-эква тоже говорила – три души я должен найти. Две есть уже! Ты, Хакмар, – «путь к великому мастерству и дорога под землю». И девочка-жрица – «путь к женщине и дорога в небеса».