Цветок на ветру - Маргарет Пембертон

Слезы брызнули из глаз Оливии. Она любила его. А он… он не любил. Никогда не говорил о своих чувствах и ничем не давал понять, что отвечает ей взаимностью.

Оливия до крови прикусила губу. Уйдет ли когда-нибудь боль, которая не дает ей покоя? Или навеки останется с ней?

Она в отчаянии повернулась и выбежала из комнаты. На сердце лежала такая тяжесть, от которой оно в любую минуту может разбиться…

– Филипп сообщил нам о твоей выходке, – начал сэр Уильям, разрываемый гневом и облегчением при виде благополучно вернувшейся племянницы. Он так переволновался, что, сам того не замечая, конвульсивно сжимал и разжимал кулаки. – Такое легкомыслие! Такая беспечность! Твоя тетя слегла! Пришлось вызвать доктора Пула! – Он стал ходить по кабинету из угла в угол. – За все годы, прожитые с нами, Оливия, ты никогда не отличалась непослушанием. И вот теперь это! Ускакать в ночь с человеком, который уже выказал крайнюю непочтительность в обращении с тобой… – Сэр Уильям вытащил из кармана шелковый платок и промокнул лоб. – Весь посольский квартал уже к полудню будет знать о твоих приключениях. Сплетни убьют твою тетю. Такого она не вынесет.

Оливия изнемогала от жалости к дяде. Но не могла извиняться за то, что кому-то не понравилось ее поведение.

– Простите, что ранила и обидела вас и тетю Летицию, – ответила она с таким искренним раскаянием, что дядюшка остановился. – Но я должна была помочь несчастным. И знала, что никто из дипломатического корпуса не подумает послать спасательную партию. Почему? Почему, дядя Уильям? Немало европейцев еще остается в безвыходном положении! И для них ничего не делается!

Уильям мгновенно забыл о намерении строго отчитать племянницу и сжал ее руки.

– Дорогое дитя, что тут можно сделать? «Боксеры» наводнили всю страну. Но мы послали за войсками, и остается только ожидать их прибытия.

Глаза племянницы ясно говорили, что она думает о такой бездеятельности. И Уильям Харленд втайне соглашался с ней.

По городу ходили жуткие истории о зверствах, творимых «боксерами», об издевательствах, которым подвергались европейцы, попавшие в их руки. Да и семья самого Уильяма погибла бы страшной смертью, не приди им на помощь Льюис Синклер, который отказался ждать обещанных войск и уже дважды после прибытия в Пекин выезжал из города, чтобы спасти других. Будь Уильям помоложе, он сам бы, подобно племяннице, отправился с Синклером. И сознание этого растопило остатки гнева.

– Ты поступила глупо, но храбро, моя Оливия. Я горжусь тобой, дорогое дитя. Очень горжусь. – Уильям энергично высморкался. – А теперь ты должна пойти наверх и помириться с тетушкой. Последние двенадцать часов стали серьезным испытанием для ее нервов.

После ухода племянницы Уильям тяжело вздохнул. Летиция так слаба здоровьем и не выносит ни малейших неприятностей. Она нуждается в постоянном ободрении и утешении. А в нынешних обстоятельствах он мало что может для нее сделать. Он уверен, что «боксеры» нападут и скромный отряд, посланный из Тяньцзиня, вряд ли остановит обезумевших фанатиков.

Он снова вздохнул. Разумеется, невозможно простить Льюису скандально-интимный поцелуй при прощании с Оливией, но Уильям от всей души желал, чтобы в городе оказалось побольше мужчин, подобных ему. Они так необходимы несчастным людям.

Тетка встретила Оливию с распростертыми объятиями и обильными слезами.

– Оливия, я думала, что больше никогда тебя не увижу Ты не ранена? Ты здорова?

Прежде чем Оливия успела ответить, тетка снова зарыдала.

– Как ты могла сделать со мной такое? Уехать с этим человеком? Что скажут люди?! Я больше не смогу показаться ни на одном приеме! Я едва не умерла от стыда. По мнению доктора Пула, у меня такие слабые нервы, что даже он потрясен моими переживаниями! Твой бедный дядюшка не знал, как объяснить Филиппу твое поведение! Он бросит тебя, Оливия, вот увидишь! Невозможно ожидать, что мужчина, а особенно француз, потерпит твою поездку наедине с человеком, имеющим такую репутацию, как доктор Синклер! Который к тому же женат на китаянке! О Господи, мне опять плохо. Твой дядя сказал, что леди Макдоналд пригласила нас пожить в посольстве. Все англичане, живущие в посольском квартале, перебираются туда, но разве для нас это возможно?! Как я смогу смотреть людям в глаза после того, что случилось?

Она снова зарыдала, и Оливия поспешно обняла ее за плечи.

– Все не так страшно, как вам кажется, тетя Летиция, – заверила она. – Сейчас в городе только и гадают, нападут «боксеры» или нет. Никого не интересует моя поездка в обществе доктора Синклера. У них и без меня есть о чем тревожиться.

Но леди Харленд яростно затрясла головой, отказываясь верить племяннице:

– Я ясно слышу голос леди Макдоналд! Должно быть, она внизу. Беседует с твоим дядей. Просит, чтобы мы не позорили ее, согласившись переехать в посольство. О, я этого не вынесу! Зачем мы вообще приехали в эту кошмарную страну? Жили бы сейчас в Бате, и ничего бы этого не случилось!

В комнату, предварительно постучав, вошел ее муж.

– Приходила леди Макдоналд, – сообщил он, беря за руку плачущую жену. – Она просила сообщить Оливии, что сэр Клод очень гордится той ролью, которую она сыграла в спасении бельгийских инженеров и их семей.

Легация мгновенно замолчала и уставилась на мужа с таким видом, словно не верила ни одному его слову.

– Бельгийский посланник тоже нанес нам визит. Выразил свою благодарность и просил разрешения лично поблагодарить Оливию, когда та немного отдохнет.

– Боже!

Рука Летинии взлетела к волосам, и муж понял, что она уже прикидывает, какое платье надеть.

– Леди Гленкарти, мадам Пишо и миссис Конгер тоже навестили нас и выразили свое восхищение смелостью Оливии.

Летиция вытерла слезы кружевным платочком и откинулась на подушки.

– Значит, все улажено! – обрадовалась она. – И Филипп больше не будет сердиться! Оливию не посчитают бесстыжей особой, и мы сможем принять приглашение леди Макдоналд и переехать в посольство, пока не прибудут войска и не разгонят «боксеров» по их норам!

Сэр Уильям с легким раздражением уставился на жену. Будет нелегко разубедить ее, объяснив, что вряд ли столь небольшой отряд способен защитить посольский квартал. Поэтому он только погладил ее по руке и напомнил:

– Оливия еще не успела отдохнуть, дорогая. Ей нужно поспать.

Только тогда Летиция заметила бледность племянницы и синие круги под глазами.

– Розовая вода, – изрекла она, уже думая о будущем визите бельгийского посланника. – Перед сном положи на глаза салфетки, смоченные в розовой воде.

– Да, тетя Летиция, – покорно ответила Оливия, зная, что у нее просто не хватит на это сил.

Поцеловав тетку в щеку, она побрела к себе, но еще успела услышать ее задумчивый голос: