Поцелуй меня завтра - Любовь Огненная

– Я хочу, чтобы ты стала моей навсегда, Евгеша. На всю жизнь, – шептал он мне в волосы, с такой силой вжимая меня в себя, что становилось больно. Плакала, лежа на боку, а подушка впитывала соленые капли.

Так невероятно тепло, так привычно, но так страшно.

– Я не хотела сниться тебе, – отвечаю, затрудняясь вспомнить, сколько раз Владимир приходил ко мне во снах. Наверное, тысячи. – Я хотела быть рядом.

Прижимает еще крепче, полностью лишая меня дыхания, а мне и не нужно дышать. Рядом с ним мне хочется замереть, остаться в этом самом мгновении, где мы снова вместе.

Обернувшись к нему, смотрю в его темные глаза, наполненные такой тоской, и едва слышно говорю, будто сообщаю что-то очень важное:

– Знаешь, что самое страшное? Даже спустя пять лет я не готова от тебя отказаться. Только от одной мысли, что ты сейчас уйдешь, мне становится плохо. Наверное, это уже не лечится. Но я так сильно тебя ненавижу…

– Ты просто пьяна, – ответил он, целуя мою ладонь.

– Знаешь, я тоже предпочту утром думать именно так.

И я сама поцеловала его. Неловко, пусть излишне эмоционально, но страстно, вкладывая то, как сильно я соскучилась. Как жаждала этих объятий, этих прикосновений, этого тела и его души. Поцелуй углублялся, а я вновь кусала его губы, захватывала зубами подбородок. Играла, изнывала оттого, что желала снова прочувствовать, ощутить, что действительно его. Вся его – до кончиков по-прежнему коротких волос.

В какой-то миг я оказалась на подушках, а одеяло свалилось на пол. Туда ему и дорога. Остро ощущала обжигающие поцелуи, которые отпечатками, клеймом ложились на шею, ключицы, грудь и плечи. Его пальцы впивались в мою талию, а мужчина вычерчивал дорожку на моем животе, спускаясь все ниже и ниже. Целовал внутреннюю сторону бедер, а я сотрясалась от дрожи, всхлипывая так громко, что меня, наверное, слышал весь этаж.

В нетерпении срывал с меня белье, я с него – штаны, которые совершенно точно в эту ночь были лишними. Уже забыла, какое у него притягательное тело. Такой красивый, вкусный, что хочется бессовестно облизать широкие плечи, мощную грудь, очерчивая языком каждый кубик, каждую мышцу. Но даже не дает к себе прикоснуться. Настойчиво, но мягко укладывает обратно, а я с каким-то садистским удовольствием провожу короткими ногтями по его спине и впиваюсь в податливую плоть, когда он входит в меня.

Медленные первые толчки дают подстроиться, расслабиться, расшириться для него, плотно обхватывая член. Каждое движение отдается невыносимым облегчением, каждый его рык, каждый поцелуй – бальзамом на разбитую душу. Крепко удерживает мои руки, прижимая их к подушке над моей головой. Пальцы сцеплены в замки, словно он боится, что я могу сбежать прямо в процессе, раствориться, будто и не встречались. И я боялась.

Обхватывала ногами его бедра, стараясь прижать к себе еще сильнее. Он удерживал свой вес на локтях, а мне до истерики хотелось почувствовать тяжесть его тела. И объятия, и поцелуи… Только чтобы не заканчивались, не прекращались. Только чтобы вместе от начала и до конца.

Огненная волна прокатывалась по телу, гнала кровь по венам, то выстреливая в затылке, вынуждая тот неметь, то набрасываясь на кожу колкими мурашками – что-то сродни разрядам электрического тока, – то свиваясь в лоне змеей, которая готова была вот-вот взорваться…

Что-то шептала. Кажется, вновь и вновь рассказывала, как мне его не хватало, как до сих пор люблю его, как жить без него не могу. Умирала в его объятиях, с каждым рваным вдохом рождаясь заново. Может быть, мы и не дышали вовсе. Просто не существовали нигде, только в этой комнате, которая полностью отрезана от всего мира. От того черного, неприглядного, страшного мира, где мне было так одиноко.

Где холодными ночами ко мне врывались кошмары, вынуждая просыпаться и судорожно оглядываться по сторонам в поисках одного-единственного человека, которого просто не могло быть рядом. И вечерами я продолжала рассматривать подаренное мне кольцо. Все остальные презенты вдруг стали пустыми, и я больше не испытывала радости. Только от кольца, раз за разом проживая тот самый вечер и ночь. Ощущала себя сумасшедшей, да и сейчас не меньше.

Просто нельзя так любить. Нельзя так сильно любить, отдаваясь полностью, без остатка, буквально вручая свою душу другому человеку. Пляски на костях – вот что ждет того, кто по-настоящему любит. И боль, что съедает, умерщвляет, высасывая все жизненные силы. И в тебе нет сопротивления, потому что ты уже проиграл и битву, и войну.

Жадно отвечала на поцелуи, пытаясь насытиться ощущениями. Стараясь запомнить как можно больше – каждое прикосновение, каждый несдерживаемый толчок, каждый поцелуй. И эти темные завораживающие глаза, и губы, что целуют так дико и сладко, и колкую щетину, что едва ощутимо щекочет кожу, и короткие волосы, в которых хочется запутаться пальцами, сжать с силой. Я запоминала все, потому что алкоголь уже схлынул, и я наслаждалась этой любовью, впитывая все чувства, что раз за разом обрушались на меня. Полностью осознавала, с кем я, зачем я, почему я, но не желала останавливать. Легче умереть, чем запретить. Запретить самой себе.

Уже не контролировала собственное тело, полностью отдаваясь во власть мужчине. Мышцы внутри сжимались, плотнее обхватывая член, а ногти наверняка до крови царапали его спину, оставляя яркие красные полосы. Мне даже совестно не было, потому что в эту ночь я была честной и с ним, и с собой.

Яркие ошеломляющие вспышки взорвались ослепительным фейерверком перед глазами, вынуждая зажмуриться, выгнуться в спине и отчаянно застонать. Ощущала, как удерживает меня за ягодицы, не давая закрыться, и продолжает вдалбливаться, все ускоряя и ускоряя темп, а я, кажется, просто отключаюсь, захлебываясь в чувствах. А большего и не надо. Только его шепот:

– Я так сильно люблю тебя. Ты просто не представляешь насколько.

Находясь на грани сна и реальности, я все-таки переборола ломоту и усталость и сумела осторожно подняться с постели. Наблюдала за тем, как мужчина спит. Почти совсем не изменился, разве что лицо стало немного взрослее, серьезнее. Умаялся. Мне же на руку, потому что я собиралась трусливо сбежать.

Стояла под душем, понимая, что вчерашний вечер вспоминать не желаю. Я больше не хотела видеть Владимира, но мы снова встретились. И ведь Ритка уже второй раз меня предает, беспардонная сводница, у которой нет ни страха, ни совести. Давно начала отдаляться от нее, в один прекрасный день осознав, что я переросла ее. Наша дружба стала другой, но теплые отношения с ней я все-таки поддерживала, не желая оставлять подругу в одиночестве. Прекрасно знала, что, кроме меня, у нее больше нет действительно настоящих друзей. А теперь, выходит, и меня нет.

Кто из нас с Владимиром вчера решил, что теперь нам все можно? Не знаю, наверное, оба, но это было сродни сумасшествию. Словно закат на рассвете – то есть полная противоположность тому, что на самом деле должно быть. Когда-то он ушел от меня по-английски, а я собиралась смотаться по-французски, что, в принципе, одно и то же. Больно и не прощаясь. Потому что он разбил мое сердце на тысячи осколков, а я…