Вспомнить любовь - Элизабет Кейли

– Ты ведь на мне женился.

– Я изо всех сил стараюсь жить, как прежде, но это очень тяжело. Помоги мне, ведь мы с тобой одно целое. Вместе в горе и в радости, в бедности и в богатстве…

– Но ведь хоть что-то ты должен помнить!

Эстель повернулась и посмотрела в глаза Фрэнку, словно искала в них мужчину, что когда-то предложил ей свою фамилию и состояние. Новый Фрэнк ей нравился гораздо меньше, а ведь она думала, что с ним не будет хлопот. Как обидно, что все повернулось против нее!

– Я помню море. – Фрэнк прикрыл глаза и улыбнулся. – Нигде и никогда я не был так счастлив, как на яхте в открытом море. Мне очень хочется вернуться туда.

Эстель вырвалась из его рук и сердито посмотрела на Фрэнка. Нужно дать ему понять, что украшением, пусть и очень дорогим, он ее разрешение не купит.

– Опять море! Опять яхты! Тебе они всегда были дороже меня! – закричала она. – Хватит, я не позволю тебе выйти в море! Я не хочу снова потерять тебя!

– А я хочу найти себя. Прошу, позволь мне выйти в море. Это очень нужно мне. Только там я становлюсь собой настоящим. Я уверен, море поможет мне вернуть память, поможет стать прежним Фрэнком!

– А обо мне ты подумал?! – Эстель почти визжала.

Перед Фрэнком стояла обыкновенная истеричка. Больше в ее образе не было ничего загадочного и вызывающего. С перекошенным лицом и злыми глазами, покрасневшая, она сейчас никому не могла понравиться.

– Ты всегда думаешь и думал только о себе! Не знаю, как сильно тебя нужно ударить по голове, чтобы это изменилось!

– Эстель, я же просто хочу, чтобы мы жили, как прежде.

– Если мне придется выбирать между тобой прежним, но с морем, и тобой нынешним, но без него, я выбираю нынешнего!

– Почему ты вдруг так уперлась! – Фрэнк чувствовал, что еще немного, и он не сможет сдерживаться. Почему-то истерика Эстель вызывала у него приступ ярости. Привет из прошлого?

– Потому что ты не хочешь подумать обо мне! Что будет со мной, если ты вдруг опять попадешь в шторм и на этот раз не выберешься?

– Тебя волнует только это?

– Меня волнует твоя судьба. Но если к себе ты безразличен, подумай хотя бы обо мне!

– Насколько я знаю, других наследников у меня нет. Ты станешь завидной невестой. – Фрэнк усмехнулся.

– Это не смешно! – возмутилась Эстель. – К тому же по одним тебе прежнему известным причинам ты составил завещание так, что у меня оставалась ничтожная сумма, на которую невозможно прожить и месяц!

– Да? – удивился Фрэнк.

– Да! Все свое состояние ты передал в какой-то фонд помощи. Представляю, как они там огорчились, когда я тебя нашла! – Эстель рассмеялась злым, холодным смехом. – Так вот, я не выпущу тебя в море, хотя бы ради того, чтобы не пойти по миру.

– Отлично! – воскликнул Фрэнк. – Отлично! Упрятать меня в психушку было бы для тебя лучшим вариантом? Как же ты не понимаешь, море для меня – все! Я забыл собственное имя, забыл, как выглядела моя мать, забыл даже тебя, но я помнил, что такое шпангоут и как правильно вязать узлы. Море – моя жизнь. Без него я сойду с ума.

– По крайней мере, ты останешься жив и, может быть, после курса лечения поймешь, что я забочусь только о тебе!

– Это очень сомнительная забота – свести меня с ума! – Он развернулся и пошел к лестнице.

– Фрэнк! – окликнула его Эстель. – Мы еще не закончили!

– У меня есть ощущение, что этот спор мы не закончим никогда. Но на сегодня с меня хватит.

Он поднялся в свою спальню и хлопнул дверью. Эстель не понимает его и даже не пытается понять. Она хочет владеть им безраздельно.

Владеть и пользоваться, вдруг понял Фрэнк. Какие у нее были глаза, когда я принес это чертово колье! А ведь за эти два месяца она не сделала ни одной попытки сблизиться со мной. Как жаль, что я женился на продажной женщине.

Фрэнк снял пиджак и в кармане нащупал какую-то бумажку. Это был чек из ювелирного магазина. По крайней мере, она не дешевка, усмехнулся Фрэнк.

Каждый вечер Эстель возвращалась к их спору, и каждый вечер Фрэнк уходил наверх, хлопнув дверью. Ни один довод не доходил до его жены. Она твердила одно: подумай обо мне, я не хочу стать вдовой и отправиться на паперть.

Можно было бы отступиться, но чем сильнее давила на него Эстель, тем крепче становилась идея Фрэнка вновь ходить под парусом, тем больше он скучал по свежему ветру в лицо и соленым брызгам на губах.

Фрэнк был упрям, но Эстель была упрямее. Она не отступала. В конце концов, осознав, что еще несколько дней в такой атмосфере и он сойдет с ума, Фрэнк не выдержал, поехал к нотариусу и переписал завещание. Теперь-то он понимал, что его в свое время толкнуло на меценатский вариант. Наверняка Эстель закатила очередную истерику на финансовую тему и он решил отомстить ей. Месть была бы длительной, но, наверное, ему было легче жить, зная, что после его смерти жена ничего не получит.

Новому Фрэнку такой подход казался глупым: он все равно не увидит, как Эстель отреагирует на эту новость, так зачем это делать? Он с легкостью переписал все свое состояние на жену и вечером, едва Эстель возобновила давний спор, бросил копию завещания на стол.

– Ознакомься, – предложил он. – Надеюсь, ты сумеешь с умом распорядиться этими деньгами. В сорок лет, знаешь ли, гораздо сложнее удачно выйти замуж.

Эстель бросила на него хмурый взгляд и принялась за чтение. Несколько минут она молчала, потом отложила в сторону завещание и уже спокойным тоном сказала:

– Я все же думаю, тебе не стоит выходить в море. По крайней мере одному. Ты взрослый человек, Фрэнк, я не могу тебе что-то запретить, но я взываю к твоему разуму. То, что случилось один раз, может повториться. Что бы ты ни думал, ты дорог мне, и я не хочу тебя потерять.

Больше эта тема не поднималась, и в первые же выходные Фрэнк вывел в море свою белоснежную красавицу яхту. Как же она отличалась от «Элизабет»! Это была воплощенная мечта. И все же она не оправдала надежд Фрэнка. Его «Элизабет», перебранная буквально по досточке, в каждой заклепке содержащая часть его души, была ближе Фрэнку. Ближе и желаннее, ведь на ней он сделал предложение женщине, которую любил.

Бетси не стала бы даже пытаться удержать меня, думал Фрэнк, выставляя паруса. Она всегда все понимала. И если бы боялась за мою жизнь, предпочла бы пойти в море со мной, а не сидеть дома, рассматривая вожделенное завещание. Будь проклят этот долг!

Минуты складывались в часы, часы – в дни, а дни – в недели. Так прошло почти полгода. Зима была ранняя и суровая. Суонси чуть ли не по крыши домов был занесен снегом. Бетси казалось, будто ее душа укрыта таким же снежным покровом. Ей уже не было больно, но вместе с болью ушли и другие чувства. Иногда она самой себе казалась автоматом. Нужно было есть – она ела, нужно было спать – спала, нужно было работать – работала. Ни больше ни меньше. Вся ее жизнь превратилась в один сплошной долг. Не осталось «хочу», лишь «надо».