Искушение золотого джокера - Валерия Леман

Между тем давно настало время подзаправиться по-настоящему. Мы сговорились с Лехой встретиться в ресторанчике на площади, куда я немедленно направился, отложив все размышления на потом.

– Слушай, да твоя жизнь просто-таки бурлит! Даже хорошо, что ты сразу не вывалил на меня всю информацию, иначе я остался бы голодным…

После того как мы плотно отобедали, в ожидании прохладного пива я неторопливо выложил Лехе все события сегодняшнего дня: обнаружение окровавленного кинжала в доме Люси, ее исповедь и добровольный визит в полицию со сдачей кинжала комиссару Мюссо.

– А комиссар запросто отпустил бывшую метательницу ножей на все четыре стороны, поверив на слово, что она никого и не думала убивать и, стало быть, никуда не сбежит. Просто потрясающе.

Леха блаженно откинулся на спинку кресла, мирно похлопав себя по заметно округлившемуся животу.

– Итак, у меня ровно пятнадцать минут, чтобы отплатить тебе своей информацией, после чего я рвану в редакцию для написания срочной статьи в номер… Собственно, у меня сегодня никаких открытий чудных не было: я всего лишь решил лично побеседовать с милейшими женщинами, что трудились на покойного Себастьяна Пилцига. Одну – повариху – отловил на базарчике. Чтобы задобрить и расположить ее к доверительному разговору, пришлось даже за свой счет купить даме кило отменных персиков. Она тут же ахнула и как пионерка начала отвечать на все мои каверзные вопросы. Но, увы, ничего особо интересного я от нее так и не услышал.

Леха выразительно вздохнул, покачав головой.

– Представь себе, эта дама все дни проводила на кухне с перерывами для походов за продуктами, а по вечерам вязала перед теликом, смотря какой-то бесконечный сериал о вечной любви. Единственное, что от нее удалось узнать, это то, что полиция в поисках золотых арканов уже перерыла весь дом и едва ли не всю территорию поместья. Пропала колода!

– И горничную тебе удалось отловить? – вяло поинтересовался я, ощущая легкую истому после знатной картошечки с кроликом.

Леха хмыкнул.

– Отлавливать нужных людей и склонять их к болтологии – наша профессия. Эту статную девушку под метр девяносто я подкараулил у дома магистра. Эта дама отправилась в кондитерскую, чтобы купить себе пакет гофр с клубничным кремом к вечернему чаю. Я уже хотел было презентовать ей эти гофры от себя лично, но дама сурово погрозила мне пальцем. Она сказала мне буквально следующее: «Знаю я вас, журналистов! Сколько угодно заплатите, чтобы все разнюхать. Обойдетесь! Нечего мне рассказывать, я только полы да окна в доме мыла, никаких карт отродясь не видала. Вы бы лучше подсказали, куда мне теперь деваться. Новый хозяин, говорят, и не думает жить в доме. А платить нам он думает? Вот и задайте ему этот вопрос!» Произнеся это, она величественно развернулась и удалилась.

– Зато ты сэкономил на вафлях, – попытался я успокоить друга.

– Тоже неплохо. Но не в том дело. Ты знаешь, магистр всю жизнь плел вокруг себя сказки-загадки, а после его смерти все это запуталось в клубок. Кто его убил? Ведь его все вроде бы любили. Почему наемник Самдуха не попытался для начала отследить, где находится вся колода, ограничившись одним – пусть и золотым! – Джокером, да и того тут же упустив из рук?..

С этим можно было поспорить, что я немедленно и сделал.

– А откуда ты знаешь, что заказчик не отследил всю колоду? Вполне возможно, она была похищена в день смерти Себастьяна, и только Джокер ушел из рук. Подумай сам: магистр должен был хранить золотые арканы в своем доме, в каком-нибудь тайнике, но, раз их нигде не удалось обнаружить, значит, их кто-то уже прибрал…

– …прибрал и, как только что нам стало известно, поспешил свалить на Мальорку, – подмигнул мне Леха, потягивая прохладное пивко. – В самом деле, как этот Самдух ловко все организовал: выступил на ведущем канале Бельгии и тут же смылся. Дескать, дети мои, я тут абсолютно ни при чем, сроду никаких золотых арканов не видел и видеть не желаю.

Пару минут мы молча пили пиво, наслаждаясь миром и покоем. Именно в такие минуты понимаешь: до чего же все-таки здорово, что у нас нет никаких золотых арканов и прочих ценностей, из-за которых можно запросто лишиться молодой жизни.

– Какие еще новости-сплетни? – наконец поинтересовался я.

Леха вздохнул, с явным сожалением взглянув на свои часы.

– О новых версиях и сплетнях, мой дорогой, ты услышишь в завтрашних утренних выпусках бельгийских газет. После того как мои коллеги, умирая от жуткой зависти, прочтут мою сегодняшнюю вечернюю сенсацию об окровавленном кинжале и исповеди Люси Манье, они немедленно бросятся наводить справки о цирке шапито, нароют и допросят всю цирковую родню девицы и прочее, и прочее. Завтра! Это будет завтра. Но могу предположить, что с твоей легкой руки бедняжку Люси затравят: понятно, что именно она прирезала магистра, а следом – и его охранника как ненужного свидетеля.

Я невольно поморщился.

– При всей моей нелюбви к Люси я не хочу, чтобы ее травили. И тем не менее виновный должен быть наказан. Предлагаю допить пиво за это: за наказание виновного. Чин-чин.

– Чин-чин!

Мы чокнулись, допили наше пиво и разбежались: Леха рванул в редакцию писать сенсацию, а я, пару часов отдохнув в отеле, вечером направился в магазинчик «Садов», чтобы перед сном прогуляться с милой парой и попытаться узнать от них еще что-нибудь полезное о покойном магистре.

Я был на месте вовремя: Уго как раз закрывал металлическими рольставнями салон, в то время как Милли с сумочкой на локотке ожидала его чуть в сторонке.

– Добрый вечер! – Я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно более беззаботно, и все равно, услышав его, бедняга Уго и его супруга одновременно вздрогнули, тут же повернувшись ко мне.

– Что-нибудь случилось, мсье Ален?

В самом голосе Уго звучал испуг. Я успокаивающе поднял руки.

– Никаких происшествий, мои дорогие! Я просто решил прогуляться в вашей компании перед сном. Говорят, это полезно для здоровья. Вы не против, если я провожу вас до вашего дома?

– Конечно, нет, милый Ален, – улыбнулась Милли, подхватывая меня под руку. – Для нас радость пройтись по вечерней улочке с таким милым молодым человеком. Ведь правда, Уго?

– Так оно и есть, – Уго, заложив руки за спину, пристроился идти справа от меня. – Прогуляемся все вместе, поговорим о нашем славном магистре Себастьяне. О нем мы можем говорить бесконечно, не правда ли, Милли?

– В самом деле, – при одном упоминании имени магистра Милли улыбнулась немного печально, невольно вздохнув. – Это был удивительный человек. До сих пор не могу поверить, что его больше нет. Кажется, он всегда где-то рядом, иногда я даже слышу его голос, смех.

Свернув в проулок, мы шли меж двумя серыми стенами каменных домов, века смотрящих друг на друга тусклыми стеклами окон.