Ангелы живут вечно - Светлана Талан

— Тогда хоть помидорчики и огурчики возьми! Их тьма в этом году!

— На рынке продайте, если есть лишние.

— Дима, я тебя из дому не отпущу с пустыми руками! — настаивала Людмила Александровна.

— Сын, не обижай мать! — попросил отец.

— Хорошо. Один небольшой пакет огурцов и помидоров, — сдался Дмитрий под таким напором. — И больше ничего!

— Хоть один килограмм картошечки!

— Добро!

Дмитрий ожидал, что будет разговор о Еве, и не ошибся. За ужином отец снова спросил, есть ли у него девушка.

— Нет у меня никого, — ответил он.

— Но ведь Ева… — осторожно произнесла Людмила Александровна.

— Евы… нет, но любовь к ней осталась, она жива, как и раньше, — сказал Дмитрий. — Настоящая любовь не умирает, она до сих пор в моем сердце.

— Но это неправильно, Дима, — покачала головой женщина.

— Возможно, — согласился он. — Я не убийца, чтобы убить чувство, которое живет во мне.

Состояние Евы резко ухудшилось от пережитого стресса. Лаурин Борисович был раздосадован тем, что Ева совсем опустила руки и чувствовала себя, как в первые дни после операции. Неделя понадобилась, чтобы сбить повышенную температуру, но процесс выздоровления тормозился из-за ее депрессии. От присутствия матери было мало толку — женщина была убита горем и ее настроение сказывалось на состоянии дочери. Еще неделю доктор пытался успокоить женщин, прописывал обеим успокоительное, но они противились возвращению к нормальной жизни. Тогда Лаурин Борисович устроил им взбучку. Зайдя в палату и увидев безразличие на лицах женщин, доктор сказал:

— Так, мои дорогие! Вижу, что выздоравливать вы не собираетесь. Поэтому маме придется немедленно уехать домой, а Ева, если сегодня же не начнет ходить на прогулки, поедет вслед за ней!

Женщины с недоумением посмотрели на доктора — в таком возбужденном состоянии они его ни разу не видели.

— Как… домой? — запинаясь, спросила Антонина Евгеньевна. — У нас оплачено до сентября месяца.

— Ну и что?! Есть сотни больных, которые нуждаются в лечении и хотят выздороветь, пусть они придут на ваше место. Вам-то зачем здесь быть? Чтобы пролежни появились от лежания в постели? Нет, так не пойдет! Это больница, а не курорт, как вам кажется!

— А как же Ева? Ей нездоровится.

— Дома долечится, если, конечно, захочет, но я смотрю, ей нравится себя жалеть, а для того, чтобы выздороветь, надо приложить усилия, помочь своему организму! А Ева лентяйка! Ей наплевать на свое здоровье, на мои старания, на переживания матери, на все плевать! — кричал в гневе доктор. — Она будет лежать, уставившись в потолок, целыми днями! За жизнь и здоровье надо бороться, а не безучастно пролеживать время!

Доктор резко повернулся и вышел из палаты, хлопнув дверью. Ева не успела и рта открыть, как мужчина ушел.

— Что это было? — произнесла она, взглянув на мать.

— Пойдем прогуляемся, — сказала ей Антонина Евгеньевна.

Женщины вышли в коридор, чтобы затем пойти во дворик. Проходя мимо детской комнаты, где посетители обычно оставляли детей на недолгое время, Ева заметила мальчика у окна. Все дети общались между собой, играли с игрушками, и только один ребенок стоял на коленях на детском стульчике и смотрел в окно.

Ева с матерью прошлись аллейкой, посидели на скамейке, а потом девушка сказала, что устала и хочет вернуться. Она давно не была на улице, и от свежего воздуха у нее кружилась голова. Возвращаясь в палату, Ева на миг задержалась у двери детской комнаты. Мальчик у окна был в том же положении. Казалось, что ему безразличны игрушки и игры, которыми была занята детвора, и в окне он увидел что-то интересное.

— Мама, иди в палату, я скоро вернусь, — сказала Ева.

Она подошла к мальчику и окликнула его:

— Привет! Как тебя зовут?

Ребенок не повернулся. Он как будто не слышал ее слов. Ева присела рядом на стульчик, посмотрела на ребенка. Темноволосый, с большими карими глазами, он ей кого-то напоминал.

— Ты не хочешь со мной разговаривать? — спросила Ева.

— Не хочу. Разве не заметно? — сказал он, не поворачивая головы.

— Если со мной не хочешь общаться, то почему не играешь с детьми?

— Мне не интересны детские игры.

— Но ты тоже ребенок.

— Мне уже семь лет, и скоро я пойду в школу.

— Ты мне скажешь, как тебя зовут?

— Мое имя вам ничего не даст, но вы любопытны и не отстанете, пока не узнаете его, — сказал мальчик и посмотрел Еве в глаза. — Меня зовут Наум, что означает утешающий. А вас?

— Ева.

— Неужели?

На Еву смотрели темные, умные не по годам глаза.

— Правда. Я — Ева.

— Редкое имя. Впрочем, как и мое. Меня так назвала мама.

— А меня — папа. Что ты увидел в окне? Я заметила, что ты долго стоял и смотрел.

— То, что не хотят видеть другие.

— И что же?

— Красоту этого мира. Облака сегодня необычные. Если долго на них смотреть, то можно увидеть целую серию не написанных человеком сказок.

— Со сказочными героями?

— Конечно. Картинка постоянно меняется, как в кино, одни существа преображаются в другие, злые становятся добрыми и наоборот. Это забавно!

— Ты смотришь и сочиняешь сказки?!

— Да.

— Расскажешь мне хотя бы одну? — спросила Ева.

— Нет. Я их сочиняю, но никому не рассказываю, даже своей бабушке.

— Почему?!

— Мои сказки для будущего.

— Не поняла.

— Когда я стану взрослым, то буду писателем. Все свои сказки напишу для детей, иллюстрации тоже сделаю сам.

Ева была поражена рассуждениям мальчика. Не по годам взрослый и развитый, он не был похож на своих однолеток. Разговор с ребенком увлек ее, да и мальчику, похоже, было интересно поговорить с ней. Она не заметила, как прошел час беседы, а потом ребенка позвала медсестра и куда-то увела.

— Мы еще встретимся? — успела спросить Ева.

— Все возможно, — серьезно ответил Наум.

Ева еще несколько раз за день заглядывала в детскую комнату, но Наума там не было.

Максим позвонил Дмитрию и пригласил его на празднование дня бракосочетания в ближайшую субботу.

— Я приду, — пообещал Дмитрий.

— Не забыл, что ты должен прийти с подругой? — напомнил ему друг.

— Помню.