Леденцовые трости для Карамельки - Полина Владимировна Корн

смотреть на Алину лишний раз. — Я принял решение. Живущим на Парласе нельзя покидать его, но пригласить человека с земли, если он принесет клятву о неразглашении, можно. Поэтому, если захочешь, мы организуем встречу с твоей мамой. Правда, не получится делать это очень часто, ведь…

Но договорить я не успел.

— Что? — всхлипнула Алина, сделав порывистый шаг вперед, буквально упала мне на грудь, обнимая. — Вы серьезно? Я смогу увидеть маму?..

Ее сердце стучало быстро. Тонкие ручки обхватили торс, сжимая крепко, изо всех девичьих сил.

— Конечно, — хрипло сказал я, — рефлекторно обнимая в ответ, — ты ведь не в тюрьме. Мы выпали из жизни, боялись тебя напугать…

Все слова сейчас казались жалкими оправданиями. Она… скучала? Волновалась?.. Спина девушки дрожала под моими пальцами. Я стал осторожно поглаживать ее, с удивлением понимая, что тело мое спокойно, а сердце радуется только лишь одному присутствию девушки рядом. Казалось, мне достаточно просто дышать рядом с ней одним воздухом, и большего не надо… Только Мгла от таких мыслей, нездорово зашевелилась, ускоряя ток крови по венам.

Шмыгнула носом и оторвала щеку от тоги, на которой остались влажные следы ее слёз.

— Что же такое случилось, что вы оставили меня на целых пять дней?! Все вокруг утверждают, мол, я — ваша пара, избранница, самое дорогое и долгожданное, но вместо того, чтоб быть рядом, вы заперлись где-то и носа не высовывали. Ай и Дэй только посмеивались над моими переживаниями, Альбина плечами пожимала и вздыхала, а я… я…

Она снова шмыгнула носом, обвиняюще глядя на Анаила.

Брат улыбнулся.

— А ты вспомни свою первую реакцию на нас, — шагнул ближе, коснулся пальцами щеки девушки, от чего она вздрогнула, но голову не отвела. — Страх, дикая паника, стоило приблизиться. Особенно ты боялась, что увижу тебя без одежды. Шрамов стеснялась. Было?

Алина дыхание затаила. Закусила губу, бросив вызов нашей сдержанности, которую сразу захотелось послать ко всем чертям, кивнула, признавая правоту брата. Причем выглядел кивок довольно задумчивым. Какие мысли роятся в этой голове?

— У брата приступ был, это выглядит пугающе. Мы становимся меньше всего похожими на обычных людей, белки магия застилает, и в венах она же пульсирует, — он приподнял ее подборок, заставляя посмотреть выше, прямо в его глаза. — А теперь представь, явились мы, такие «красивые» и стали контакт налаживать, на свидание приглашать, с поцелуями лезть… Как бы ты повела себя, мелкая?

* * *

Алина

— Как бы ты повела себя, мелкая? — провокационно спросил Анаил, придерживая непозволительно горячими пальцами мой подбородок. Он с силой заставил лицо поднять и смотреть в синеву глубоких глаз, представляя описанные выше последствия.

— Испугалась бы, — прозвучало сипло. В горле пересохло от неожиданного визита двух красавчиков, а еще от собственной реакции. Оказалось, я их ждала! Случилось так, что все утро я губы кусала от невероятной тоски. Низ живота тянуло, грудь набухла, намекая, что скоро начнутся женские дни, характер испортился и весь мир вдруг стал особенно враждебным. Раздражало яркое солнце, бьющие прямо в лицо, пока на кровати лежу. Бесили толстые стены Башни и невозможность выйти на прогулку. Раздражала вылизанная до блеска кухня. И больше всего бесило отсутствие этих двоих, бросивших меня в такой уязвимый момент.

Конечно, они ничего мне не обещали, и мы едва ли успели нормально познакомиться, но… Увиденного и услышанного было достаточно, чтоб сделать определенные выводы. Например, близнецы сказали, что давно меня ждали. Анаил старался соблазнить, пустив в ход чары, Розаил сбежал, опять же натолкнув на определенные мысли.

Я пришла к выводу, что златокудрый Аполлон просто-напросто скрылся, то ли боясь меня смутить, то ли по другой, неизвестной мне причине. Но я безумно соскучилось. Лишь в их присутствии тревога, связанная с попаданием в новый мир, отступала, сменяясь тихим спокойствием. И сейчас, так непривычно и порывисто я кинулась обниматься, однако ни капли не жалела.

— Вот именно, дорогая, — не менее сипло ответил Анаил, резко отняв руку, словно обжегся. — Хочется, чтоб ты знала, малышка. Мы никогда не причиним тебе боли, даже если на вид станем напоминать двух чудовищ, просто помни об этом.

— Хорошо, — покорно отозвалась я, прижимаясь щекой к чужой груди. Там, под тонким шелком билось сильное сердце, ускоряя свой бег с каждой секундой.

— Утёнок, — шепнули сверху, — братец будет ревновать что ему не досталось обнимашек. Может, исправим эту оплошность?

Я втянула носом такой приятный аромат и с трудом оторвалась от горячего светлого синха. Все же в их башне этой, очень холодно, условия для жизни оставляют желать лучшего. Неловко шагнула назад, чувствуя, как сложно Розаилу разомкнуть объятия. Он будто через силу заставил себя опустить ладонь, давая мне возможность выбраться. И все же, за его напускной шутливостью явно скрывалось нечто большее, чем просто желание не обидеть брата. Подняла подборок, стараясь заглянуть в его лицо. Серьезное, сосредоточенное. Пальцы сложились в кулаки, и взгляд такой… словно… он изо всех сил себя сдерживает.

— Не обращай внимания на него, — усмехнулся Анаил, — лучше обними меня.

И сам как-то притянул, легко захватил ладошку в плен, прижал к себе, действительно ревниво притиснув к могучей груди. Дышать стало тяжело, но вместе с тем навалилось такое сокрушающее чувство уюта… Будто эти дни я не жила, а лишь передвигала ноги и руки, бессмысленно, в мире, лишенном всяческих красок. Теперь перед глазами плясали цветные пятна, и вовсе не от недостатка воздуха, а просто рядом с ними пространство менялось, предметы становились ярче, погода приятнее, и боль в животе уже не так ярко беспокоила.

— Надо почаще оставлять тебя одну, — словно невзначай сказал Анаил, я услышала, как его голос перекатывается в груди. Чарующие звуки. Что он там сказал?

Растерянно подняла глаза вверх, переспрашивая. Но меня проигнорировали, не дав понять сути происходящего.

— Ты сразу все свои шипы втягиваешь, и становишься такой гладенькой, — провел при этом по моему предплечью, ничем не закрытому. Вслед за его пальцами по коже мурашки побежали, стремительные и колкие озорницы. Они устремились дальше, к чувствительной груди и плечу, к спине, которую я так остро почувствовала, и к шрамам.

Сразу резко снизив весь пыл.

— Кхм, — сказала я, упираясь в грудь Анаила. Эти объятия были другими, более страстными и тесными, такими, от которых дух перехватывает, и хочется одновременно бежать больше и притиснуться ближе. Я выбрала первый вариант. — Спасибо за маму, — поблагодарила их двоих.

Братья переглянулись.

От Розаила не скрылась моя попытка сбежать. Он нахмурился, сведя брови на переносице, чем еще сильнее меня смутил. А потом напомнил:

— Мы на тренировку собирались,