1941-1945. Оболганная война - Армен Гаспарян

Сегодня эти оценки значительно выше, звучат цифры вплоть до 8 миллионов пленных. Однако известный военный историк, главный научный сотрудник Института истории РАН В. Н. Земсков считает, что число военнопленных 6,3 миллиона является обоснованным. Если принять во внимание общее количество военнослужащих в Советском Союзе за годы Второй мировой войны (34,5 миллиона), то получается, что в плен попало 18,3 %, или почти каждый пятый красноармеец.

Подобные расхождения в цифрах историков специалисты объясняют тем, что власти Третьего рейха причисляли к военнопленным и гражданских лиц, захваченных в районах боевых действий, личный состав некоторых ведомств, партизан и подпольщиков. Кроме того, во времена Советского Союза не было четкого разграничения между собственно захваченными в плен, пропавшими без вести и теми, кто вошел в группу «неучтенные потери первых месяцев войны».

Около 60 % попавших в плен солдат и офицеров РККА погибли, не дождавшись освобождения. И эта цифра действительно ужасает, особенно на фоне статистики смертности в 2–3 % среди военнопленных из вооруженных сил союзников.

Взятые в плен красноармейцы поступали в сборные пункты, где сразу отбирались комиссары, коммунисты и евреи, которые подлежали уничтожению. Далее заключенные перемещались в транзитные или пересыльные лагеря – дулаги, а затем в стационарные лагеря – шталаги и офлаги. Многие пленные даже не доходили до лагерей, погибая в пути от истощения и холода. Да и сами лагеря чаще всего размещались на открытом пространстве и представляли собой участки земли, обнесенные колючей проволокой. Понятно, что они были совершенно не приспособлены для жизни. Заключенных казнили, люди гибли от голода, болезней и издевательств.

Обращение с военнослужащими Красной армии и условия их содержания в лагерях были поистине беспрецедентными. В приложении к постановлению канцелярии А. Розенберга от 10 июля 1941 года оговаривались правила обращения с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных:

«Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки. Чувство гордости и превосходства немецкого солдата, назначенного для окарауливания советских военнопленных, должно во всякое время быть заметным для окружающих.

…Неповиновение, активное или пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие).

…По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить предупредительных выстрелов».

Как указывает историк В. Н. Земсков, «к февралю 1942 года уже не было в живых более 2,4 миллиона советских военнопленных».[14]

Считается, что Советский Союз не признал Женевскую конвенцию об улучшении участи военнопленных, раненых и больных в действующих армиях. Якобы это и явилось главной причиной огромных страданий советских бойцов и командиров в немецком плену. Более того, как уже стало модно в последние 25 лет – ответственность за масштабы смертности среди советских военнопленных возлагают исключительно на Сталина.

Все это, мягко говоря, не соответствует действительности. Во-первых, Женевская конвенция была подписана Советским Союзом, однако наша страна не сочла нужным ее ратифицировать. Во-вторых, принятие этого международного документа в 1929 году отнюдь не отменяло действие Гаагских конвенций 1889 и 1907 годов, также имевших гуманистическую направленность и регулировавших обращение с пленными. В-третьих, Женевская конвенция регламентировала отношение к военнопленным вне зависимости от того, подписали их страны эту конвенцию или нет. Таким образом, Германия была обязана ее соблюдать, невзирая на подписание или неподписание Советским Союзом этого документа.

Другой распространенной мифологемой, касающейся отношения руководства СССР к пленным, является фраза, приписываемая Сталину: «В Красной армии нет военнопленных, есть только предатели и изменники Родины». Якобы это стало установкой для РККА. Вместе с тем за все послевоенные годы никто так и не нашел документа, подтверждающего, что Верховный главнокомандующий произнес подобные слова.

Да, еще в декабре 1941 года Государственным комитетом обороны было принято постановление о создании проверочно-фильтрационных лагерей для проверки «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника». Однако во время войны освобожденные из плена военнослужащие в большинстве случаев после непродолжительной проверки на предмет сотрудничества с врагом восстанавливались в обычных воинских частях либо направлялись для пополнения тыловых частей.

Например, из рассекреченной справки о ходе проверки бывших окруженцев и бывших военнопленных по состоянию на 1 октября 1944 года следует, что среди прошедших проверку было возвращено в воинские части более 76 % военнослужащих, в штурмовые батальоны – 6 %, в конвойные войска – более 10 %, в промышленность – 2 %, а арестовано только около 4 % проходивших фильтрацию.

Вообще, как отмечает В. Н. Земсков, к военнопленным отношение было очень дифференцированное в зависимости от обстоятельств пленения, поведения в плену и т. п. Так что, вполне возможно, что данная легенда о высказывании Сталина была просто внедрена в общество с определенной целью.

Таким образом, утверждения о том, что все вернувшиеся из фашистского плена солдаты, офицеры и генералы были репрессированы и отправлены в ГУЛАГ по личному указанию Верховного главнокомандующего, не соответствуют действительности. Хотя негативное отношение к военнопленным у советского руководства, конечно, присутствовало, что вполне объяснимо (в том числе военными неудачами на первом этапе войны).

В 1944 году поток возвращающихся в Советский Союз военнопленных и репатриированных резко увеличился. В связи с этим властями была разработана новая система фильтрации и проверки органами государственной безопасности всех возвращающихся лиц. Кстати, это было не исключительно советской практикой, подобным образом действовали и другие воюющие стороны, стремясь выявить предателей и возможных диверсантов противника.

Что касается жестокого отношения к бывшим военнопленным со стороны правоохранительных органов нашего государства и мифа о поголовном отправлении репатриированных в лагеря, замечу следующее. В соответствии со статьей 193 Уголовного кодекса РСФСР от 1926 года (с поправками от 1940 года) за добровольный переход на сторону врага, равно как пособничество врагу, разглашение информации, связанной с дислокацией воинских частей и соединений, предусматривалось только одно наказание – смертная казнь. Жестокая карательная машина советского правосудия заменила ее… шестью годами спецпоселения. И это были далеко не лагеря: жили осужденные за пределами лагерных зон, конвоирование для них не предусматривалось.

Всего в 1946–1947 годах к спецпоселению были приговорены 148 тысяч власовцев и других пособников врага. Из них по отбытии срока более 90 тысяч были освобождены в 1951–1952 годах. Что касается лиц, совершивших конкретные преступления, то они действительно направлялись в лагеря ГУЛАГа. Конечно, нельзя исключать наличия тех, кто пострадал необоснованно, но невинные жертвы бывают в любом правосудии любой страны. Мы также должны учитывать послевоенную ситуацию и то, что при подобных масштабных перемещениях человеческих масс без ошибок и нарушений обойтись было возможно. И все же, как сегодня отмечают многие исследователи, это были скорее исключения из правил, нежели закономерность.