Твоя безумная «фанатка» - Ирина Муравская

Смысл клипа, да и песни заключался в том, что при всей своей броской внешности она была абсолютной невидимой. Танцевала на глазах у всех, но никто её не видел. Пыталась заговорить, но никто не слышал. Пряталась в слезах под тёмной лестницей, и никто не искал. Дальше Нелли уже не смотрела. Ей хватило и первых сорока секунд, чтобы захотеть придушить вещающего с ноутбука солиста.

— Нет. Такие вещи не объясняются. Поговорим, когда дослушаешь до конца. Хотя нет, лучше не сейчас. Позже… — Бондарев зашлёпал пятками к выходу, но, тормознув, призадумался и вернулся к ней. — Это я заберу, — обалдевшая Пылаева стояла и смотрела, как бесцеремонно и в наглую изымают её ноутбук и лежащий на тумбочке телефон. — Значит, так. На сегодня не планируй ничего. В шесть ты должна быть готова.

— К чему готова?

— Поедешь с нами. Дина, проследи, пожалуйста. Надумает сбежать, звони.

Сонная кудрявая голова, зашевелившаяся под ворохом пледа и одеяла, что-то неразборчиво промычала в ответ. Что было расценено как согласие.

— Вот и хорошо, — довольно зевнул Матвей. — А я в душ. Раз уж встал. Первый, блин, выходной за полтора месяца. Нет, чтобы поцелуями будили. Какой там. Тапком, — его недовольное бурчание ещё какое-то время доносилось из общего коридора, пока окончательно не затихло.

— Куда я там поеду? Я валялась в коме и что-то пропустила? — ошарашенно уставилась на соседку Пелька.

— Не думаю. Потому что я тоже только узнала. Но раз Мотя решил, значит это ему зачем-то надо, — Дина с наслаждением потянулась. Эх, она бы тоже ещё поспала, но оры под боком поднимут кого угодно.

— Раз Мотя решил? — Пелька недоверчиво моргнула, когда поняла собственный смысл слов. — Мотя решил. Блестяще. Я никуда не поеду. У меня работа.

— Ничего. Позвоним, скажем, что ты траванулась.

— Как всё у вас просто. А мне звонить будете? Что скажите? Чтоб уговорить?

— Да никто не будет тебя уговаривать. Хочешь езжай, хочешь нет.

— Да куда хоть?

— На Днюху одного чувака-блогера-тире-певца-тире-кого-то там ещё. Они сейчас во все щели лезут, пытаясь засветиться. Даже в режиссёры. А ему только двадцать один исполняется, покинь? Зато тусовку устраивает, как будто он Киркоров. Вот нас и пригласили. Поздравить, спеть пару песенок. И им хорошо, и нам заплатят, и пиар лишним не будет.

— А я-то там зачем?

— Не знаю. Мотя, видимо, хочет, чтобы ты к нам присоединилась.

— Мотя хочет, блин, — Нелли с тяжёлым вздохом рухнула на свою кровать. Сейчас, после нескольких бессонных ночей за просмотром сериала, обе кровати снова были растащены по разным сторонам. — А ничё, что это не моя аудитория? Я там буду, как белая ворона.

— Ты? — усмехнулась Дина. — Ты точно не будешь.

— И мне нечего надеть.

— Расслабься и не заморачивайся по этому поводу. Хоть в пижаме своей иди. Или не иди. Шутки шутками, но силком тебя никто никуда не потащит. Дело добровольное. Но на твоём месте я бы поехала. Если хочешь связать в дальнейшем свою жизнь с миром шоу-бизнеса, выгодные знакомства будут не лишними. Ты должна это понимать.

Ну тут Кудряшка, конечно, права. Подобная поездка была бы очень кстати. По сути, она ещё должна благодарить за такую возможность, так как ни всем она даётся. Да и любопытство было сильнее желания выкабениваться. В общем в назначенное время она с Диной вышла на улицу, где на парковке Академии уже дожидались их в машине парни.

Нелли вопросов не задавала. Молча сидела на заднем сидении, разглядывая проносящиеся мимо смазанные очертания города, жевала жвачку и чувствовала, как Матвей то и дело поглядывал на неё в зеркало заднего вида. Любуется? Пытается что-то увидеть? Погадав момент она демонстративно высунула ему язык. Тот в ответ одарил её улыбкой и послал воздушный поцелуй одними губами. Зараза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чёрный Шевроле тормознул возле пафосного закрытого клуба. По одной позолоченной табличке на входе было понятно, что без связей и приглашения в этом место даже в туалет не удастся проскочить. Внутри тоже всё фешенебельное: блестящее и дорогое. Гардеробщик и тот чуть ли не во фраке, весь такой галантный: "Да, мэм. Прошу, сэр. Позвольте вашу шубку". Это вам не старушка-божий одуванчик, скучающая за кроссвордом и ворчащая, почему нет петельки.

— Ох… — вырвалось из Бондарева, когда Пылаева стянула с себя длинное пальто цвета пудры, оставаясь в лаковой ярко-розовой юбке (жутко скрипящей и каленой) и в коротком белом топе без бретелек. В совокупности с высокими сапожками на шнуровке, конским хвостом и большими серьгами-кольцами её сегодняшний прикид и правда смотрелся эффектно. Этакая современная хиппи. Но у Матвея нашлось другое определение. — Ты похожа на Барби, которыми Динка играла в детстве.

— Это плохо?

— Нет. Они были очень красивы…

Вот так комплимент. Таких ей ещё не делали. Пелька смущённо улыбнулась в пол, чувствуя, как краснеет. Смущение лишь наросло, когда он взял её за руку и повлёк в большой зал. Неон, подсветка, сухой дым, куча круглых ажурных столиков для гостей, громкая музыка, сцена, на которой сейчас пели какие-то молоденькие две девицы, пресса с нескончаемыми вспышками камер и тьма народу. Все как на подбор: светилы современной эстрады и звезды интернета.

Первые минут сорок прошли в неловком, но ожидаемом напряжении. Гости веселились, танцевали, пили, со всех сторон слышались смех и оживлённые беседы, одна Нелли чувствовала себя не в своей тарелке. Это её спутники ежесекундно приветливо с кем-то здоровались, обмениваясь пускай и дежурными, но дружеским фразочками, но она-то никого тут не знала.

Хотя обнаружилось и нечто хорошее в новой тусовке. Матвей не выпускал её руки. И фигурально, и буквально, как бы сразу давая всем вокруг понять, что она с ним. Представлял её всем и каждому, ухаживал, как только можно ухаживать: подзывал бродящих по залу официантов, следил, чтобы она не осталась голодной, подвигал стул, отодвигал стул, увлекался танцевать, чтобы она не скучала, подносил шампанское и… так смотрел. Так смотрел.

Для девушки нет ничего приятнее, чем чувствовать, что кроме тебя для другого человека словно никого не существует. К Бондареву подплывали девчонки. Здоровались, целовались в щеки, хихикали, что-то рассказывали, пытались даже под ручку взять, но чувства ревности у Пылаевой не было и в помине. Она ведь видела, что Матвей был с ними не более, чем вежлив.