Меченый Маршал - Александр Трубников

После этого выехал вперед сержант-знаменосец с вымпелом князя. Ворота ристалища широко распахнулись и под звуки вновь оживших труб на поле въехали ахайские рыцари. Их слуги издавали громкие крики, а сами они, поднимая в воздухе мечи и булавы, совершали ими угрожающие движения, чем привели толпу простолюдинов в полное исступление.

Ги де ла Рош — человек-гора, на своем огромном черном жеребце, выехал на другую половину поля, и произнес ответную речь сеньора защитника. Афинские рыцари, а среди них и Дмитрий, также грозно выехали к барьерам по команде герольдмейстера. У четырех концов натянутых веревок ожидали четверо слуг в кафтанах с большими плотницкими топорами.

И снова зазвучали трубы, и воцарилась тишина. И в наступившей тишине герольдмейстер торжественно произнес: «Готовьтесь резать веревки, готовьтесь резать веревки, готовьтесь резать веревки, Вы, которым поручено это. Затем бросайтесь в битву и делайте все, на что способны».

И пока рыцари выстраивались друг напротив друга, надевали шлемы, и принимали от оруженосцев копья, он сделал последнее объявление: «Слушайте! Слушайте! Слушайте! Мои господа судьи просят, чтобы никто из Вас, благородных участников турнира, не ударял другого ни острием или лезвием меча, ни ниже пояса, как Вы поклялись, не нападал, пока это не будет разрешено; а также, чтобы никто из Вас не атаковал того, чей шлем упал, пока он не наденет его снова, а также, чтобы никто не нападал ни на кого числом большим, чем один, если только это не тот, кто за свои проступки оставлен один для этого. В дополнение, я советую Вам, когда трубачи сыграют отступление и барьеры откроют, если Вы останетесь дольше на ристалище, вы не выиграете приз».

После этого герольдмейстер повернулся к судьям, получил ото всех четырех одобрительный кивок головы, и набрав побольше воздуха произнес: «Режьте веревки и начинайте сражение, когда пожелаете!»

Сразу же после этого четыре топора одновременно опустились с глухим стуком на деревянные плахи, веревки барьера упали на утрамбованную землю, и две конных массы начали двигаться навстречу друг другу. Началась первая часть турнира — общая схватка, или ристалище.

Герцог и князь, как было договорено заранее, лишь коснулись щитов друг друга наконечниками копий, и сразу же после этого вышли из боя. Остальные рыцари сшиблись на полном скаку. Почти половина из них вылетела из седел, и с грохотом обрушилась на землю. Слуги и оруженосцы кинулись при помощи длинных шестов поднимать тех, кто не смог встать на ноги без посторонней помощи. Покалеченных и потерявших сознание оттягивали в сторону, а оставшиеся в бою — конные с конными, пешие с пешими, сражались на мечах.

Дмитрий не зря провел время на тренировочном поле. Поэтому он без особого труда вышиб из седла противника, толком не разглядев герба на щите, и работая мечом, вертел головой в надежде обнаружить поблизости де Ту. Но все последние дни на Пелопонессе стояла сухая погода, над ристалищем поднялась густая пыль, так что разглядеть что-либо дальше, чем на пару локтей, не представлялось возможным.

Постепенно афиняне, которых осталось в седле намного больше, чем противников, выдавливали ахайцев с поля. Ахайцы отступили, но сумели перегруппироваться и ринулись в контратаку. Вскоре пешие и конные вновь утонули в пыли общей свалки. Сражение затянулось, рыцари в тяжелых латах стали терять силы и через некоторое время ристалище переросло в топтание на месте и обмен несильными ударами.

С согласия всех четырех судей герольдмейстер дал команду трубачам играть «к отступлению». Оставшиеся на поле участники сражения начали под одобрительные крики с трибун медленно расходиться. Поднятый флаг показал зрителям, что общее сражение, по мнению судей, выиграли вассалы герцога де ла Рош.

После того, как поле опустело, герольдмейстер посовещался с судьями и спросил: «Есть ли среди тех, благородных рыцарей, тех, кто удержался в седле, такие, которые согласны принять участие в джостре? Если есть такие, пусть выйдут они на поле!».

Дмитрий не имел ни малейшего желания участвовать в этой забаве, но пожелание герцога было для него законом, так что если со стороны противника никто не выступит зачинщиком, то это придется сделать именно ему.

Князь Гийом, который наблюдал за сражением со своей трибуны, жаждал реванша после поражения его рыцарей на ристалище. По его знаку несколько ахайцев, среди которых был и де Ту, приблизились к Виллардуэну. Тот подошел к барьеру, и долго им что-то втолковывал. Дмитрий видел как де Ту, к которому в основном обращался князь, вначале отрицательно мотал головой, но потом поддался на уговоры, коротко кивнул, и отъехал в сторону ворот.

Князь взмахом руки подозвал к себе герольдмейстера, переговорил с ним, после чего тот совершил несколько челночных движений между судьями, принцем и трибуной герцога, и произнес: «Слушайте! Слушайте! Слушайте! Три рыцаря благородного князя Ахайского и три рыцаря благородного герцога Афинского выразили желание сойтись в поединке. Мало того, благородный рыцарь, герой войны, шевалье де Ту, желает сразиться в честь прекрасной дамы, баронессы де ла Рош, и вызывает на главный поединок любого, кто пожелает! И если таковые желающие найдутся, то пусть выйдут они на поле!».

Кипя от негодования, и проклиная про себя коварного и мстительного князя, Дмитрий пришпорил Мистраля, и под одобрительные крики толпы шагом выехал на середину поля. Как того требовал обычай, он стянул кольчужную перчатку и бросил ее в сторону де Ту. Тот поймал ее на лету, после чего оба подъехали к трибуне герцога, подняли забрала и вытащив из ножен мечи, отсалютовали Анне. Баронесса сидела рядом с герцогом вся пунцовая от возмущения, и Дмитрию казалось, что если бы не придерживавший ее за руку дядя, то его невеста немедленно вскочила бы со своего места, и вцепилась в глотку де Ту, который, как она выразилась вчера вечером: «Лез совершенно не в свое дело».

Дмитрий отдавал себе отчет, что поражение в поединке одновременно порадовало бы князя, и отложило бы свадьбу на неопределенный срок. Но он, как опытный солдат, не стал тратить драгоценные минуты подготовки на бесполезные переживания, а отправился к группе своих приближенных, чтобы использовать оставшееся время с наибольшей пользой. Он тщательно, пядь за пядью, проверил и взвесил в руках копье, убедился, что подковы у Мистраля держатся прочно, заставил слуг перетянуть подпругу, и присел на деревянный чурбак в тени навеса, чтобы немного расслабиться и передохнуть.

Передышка завершилась после двух поединков. В одном из них судьи признали победителем афинца, который попал противнику точно в плечо, а две победы досталось ахайцам, что как бы уравнивало поражение на ристалище. Так что теперь от их поединка с де Ту зависел общий итог турнира.

Под звуки труб Дмитрий надел шлем и выехал на поле. Сквозь узкую прорезь он видел лишь де Ту на противоположном конце ристалища. Герольдмейстер что-то неразборчиво прокричал и они, наставив копья, начали разгоняться навстречу друг другу. Из-под тяжелого шлема слышались лишь глухие удары копыт. Дмитрий позволил опытному коню самому выбирать скорость и направление, и полностью сосредоточился на своей посадке и копье.