Мое безумие - Калья Рид

Третье фото: я и Синклер. Я смотрю на нас двоих, и в моих венах ревет кровь. Обстановка – какая-то вечеринка. На переднем плане – воздушные шары и серпантин. Нас окружают счастливые, улыбающиеся лица, люди, которых я не знаю по именам. Похоже, мы с Синклером танцуем. Его руки держат мои, и я кружусь. Подол моего платья приподнят и закручен вокруг меня. Моя свободная рука поднята ладонью вверх, пальцы вытянуты, как будто я пытаюсь ухватить момент. Пряди волос закрывают мне глаза, но я со счастливой улыбкой смотрю на Синклера. Мне виден лишь его профиль, но я вижу ямочку на его щеке и знаю, что он тоже улыбается.

Доктор Кэллоуэй ускоряет процесс. Картинки мелькают вперед-назад, снова и снова. Пусть я помню фотографию себя в детстве, но моя память цепляется за наше с Синклером фото. Я чувствую прохладный воздух. Слышу хлопанье дверцы машины. Откуда-то сзади доносятся голоса.

Постепенно воспоминание засасывает меня.

Я охотно отдаюсь в его объятия…

Май 2014 года

Очередной год брака всегда несет с собой ссоры, слезы и разочарования. Однако новая порция счастья, улыбок и смеха неизменно перевешивает все плохое. Всегда.

Но как ни внушала я себе эту мысль, сидя напротив Уэса в ресторане, я поняла: все это фарс. Прошли те дни, когда мы произносили тосты, давали друг другу обещания и говорили о том, что нас ждет в будущем.

Между нами стена. Хотя и прозрачная. Незаметная постороннему глазу. Заметная только нам. Порой я забывала, что она присутствует. Порой бывали моменты, когда я скучала по тому Уэсу, в которого влюбилась, тянулась к нему и… натыкалась на стену.

Эта пропасть возникла не в одночасье. Не подумайте, будто мы в один миг влюбились друг в друга, а в следующий – стали чужими людьми. Чем больше времени проходило, а я не беременела, тем сильнее во мне росли обида и разочарование. Да, Уэс мечтал стать партнером в фирме, но это была не моя мечта. В последнее время он возвращался домой все позже и позже. Я чаще общалась с его голосовой почтой, чем с ним самим. Я все время пыталась понять, как мы дошли до этого, как мы позволили этому случиться. Что было тому причиной? Мое отчаянное желание иметь ребенка? Способность Уэса за секунды перейти от нуля до ста?

Я не знала, и это сводило меня с ума.

Наш брак, который раньше был таким крепким, теперь превратился в обузу. Я вспоминала, как в те дни, когда мы были еще обручены, я, бывало, качала головой, видя, как пары вокруг нас разводились, расходились, разъезжались. Все эти некрасивые ссоры и размолвки! Глядя на них, я всегда думала про себя: с нами этого никогда не будет. Мы не допустим, чтобы все стало так плохо.

Но вот и мы теперь точно такие же…

И мы тоже.

Я задумчиво повозила еду по тарелке и посмотрела на Уэса. Его внимание было приковано к тарелке, как будто для него это был самый обычный день.

Никакой счастливой годовщины. Ни-че-го.

Я не ждала грандиозного праздника или каких-то подарков. Я просто хотела подтверждения. Типа:

– Эй! Мы прожили еще один год вместе. Следующий будет еще лучше!

Но мы почти закончили ужинать, и не похоже, что это признание прозвучит в ближайшее время.

Он вытер рот и, бросив салфетку на стол, посмотрел на меня взглядом охотника, как будто я была добычей, а он – хищником. Я невольно поерзала на стуле.

– Разве ты не собираешься доедать? – спросил он.

– Я не голодна.

– Виктория, Виктория… – усмехнулся он.

– Что?

Он убрал руку и посмотрел на меня.

– Что значит «что»? – сказал он, повысив голос на октаву. – Разве мне нельзя произнести твое имя?

Добрую секунду я смотрела ему в глаза, пытаясь найти хотя бы частичку прежнего Уэса, которого я любила. Но не нашла даже малой частички.

Он усмехнулся.

– Что такое?

– Господи, как же все дерьмово. – Я закрыла лицо руками.

Его глаза вспыхнули от злости и обиды.

– Дерьмово так говорить.

– Но это правда. – Я подняла голову и посмотрела в его бесстрастные глаза. – Ты вообще меня все еще любишь?

– Конечно.

– Ты можешь сказать мне, что любишь меня так же сильно, как и в начале?

– Нет. Могу сказать, что люблю тебя еще больше. – Он произнес эти слова серьезно и с такой убежденностью, что я почти поверила ему.

Почти.

Любовь трехмерна. Она глубока и обширна. Это такое мощное чувство, что само это слово невозможно произнести без того, чтобы оно не отразилось на вашем лице и в ваших глазах.

Глаза Уэса были тусклыми и ничего не выражали.

– Похоже, у нас разные определения любви, – тихо сказала я.

Он язвительно рассмеялся.

– Ты замкнулась в своем гребаном саду. «Этот цветок требует моего внимания!» – передразнил он мой голос. – «А этому нужна вода». «А этому не хватает солнечного света!» – Еще один язвительный смешок. – Отойди от этих цветов и тогда поймешь, что такое любовь.

Я покачала головой.

– Ты злишься на меня? – хрипло спросил он.

Я бы с радостью разозлилась. Злость была эмоцией. Чувством, от которого бьется сердце. У меня же не было никаких чувств.

– Ты злишься, – объявил он и поерзал на стуле. – Прости. Прости меня, хорошо? – Он понизил голос до шепота. Теперь тот звучал мягко и тихо, почти как мольба. – Честное слово, прости, – повторил он.

– Хорошо, – сказала я и, положив вилку на свою все еще полную тарелку, попыталась придумать, как сказать ему то, что я собиралась сказать, причем как можно мягче. Но так и не придумала, а сказать было нужно. Это желание зрело во мне уже давно.

Я сделала глоток воды и откашлялась.

– Я хотела бы вернуться на работу.

В конце концов, я решилась. Я сказала ему.

Его реакция была мгновенной:

– Почему?

– Ты видишь, как на полу ползает ребенок? – ответила я. – У меня нет причин оставаться дома.

– Почему же? Есть.

– Уэс, я несчастна.

Он растерянно заморгал, глядя на меня с недоумением и гневом.

– Ты несчастна в доме своей мечты! Чего еще тебе не хватает? Тебе жмут твои туфли с бриллиантами?

– Мне нечего делать! Я схожу с ума.

– У тебя есть твой сад.

– Которым ты только что попрекал меня.

– Я пошутил. По-моему, ты вполне себе счастлива.

В этом и заключалась проблема. Я даже близко не ощущала себя счастливой.

На людях я была хорошей женой. Я работала волонтером, разливая бездомным бесплатный суп. Я давала деньги на благотворительность. Я записалась в книжный клуб, который собирался в последнюю пятницу каждого месяца. Я устраивала бранчи, куда приходили мои подруги, и мы сидели за моим обеденным столом и сплетничали, делая вид, что все это серьезно нас беспокоит. Мы с Уэсом ходили в гости к друзьям и родне, и он держал себя как истинный джентльмен.