Великие стервы России - Евгения Шацкая

Фанни встретила любовь. Семнадцать лет – прекрасный возраст. Ему на два года больше, тоже подпольщик, товарищ по оружию. В революционных кругах известен под кличкой Мика, а на самом деле – Виктор Гарский, уроженец местечка Ганчешты в Бессарабии, сын местного сапожника. Родители мечтали, что Виктор продолжит достойное дело отца – станет сапожником. Но его это занятие совершенно не прельщало. В пятнадцать лет он удирает из дома в Кишинев и поступает на работу машинистом швейной мастерской. Там Гарский и завел знакомства в среде подпольщиков.

После того как Виктор в составе вооруженной банды ограбил швейный магазин, он быстренько смотался из Кишинева в Киев, где и повстречал молоденькую Фаннечку. Надо сказать, что революционные идеалы совсем не помешали их желанию жить вместе.

Фанни была счастлива. Все знавшие ее говорят, что девушка никогда не отличалась особой красотой. Невысокого роста, всего лишь 158 сантиметров, приземистая, с темно-русыми волосами и карими глазами, девушка была горда, что на нее обратил внимание Мика. Для него она была готова на все.

Даже совершить террористический акт против генерал-губернатора Владимира Сухомлинова. Хотя, если оценить тот исторический день трезвым взглядом, никакого акта и не готовилось. А событие, перевернувшее всю жизнь молоденькой белошвейки, – лишь случайность. Вся ее жизнь – лишь череда трагических случайностей.

Итак, что же произошло в тот злосчастный вечер 22 декабря 1906 года?

За несколько дней до него, а конкретно 18 декабря, в купеческой гостинице на Волошинской улице в Киеве поселились два новых постояльца. В их документах значилось – Фанни Хаимовна Каплан, модистка, минская мещанка, прибывшая из Одессы, и подданный Румынии Зельман Тома, который на самом деле и являлся Виктором Гарским.

Около семи часов вечера 22 декабря в жандармское отделение поступило сообщение, что в одном из номеров Купеческой гостиницы на Волошинской улице, 29 произошел взрыв, в результате которого разрушена перегородка соседнего номера, обвалилась штукатурка, вывалилась рама и образовалась дыра в полу. На месте преступления задержана раненая женщина.

Это и была Фанни Каплан. При обыске в номере, занимаемом ею, обнаружены браунинг, заполненный паспорт на имя Каплан и еще несколько чистых формуляров. Надо сказать, что ее сожителя по номеру не нашли. Бежал ее любимый Мика – Виктор Гарский, оставив девушку саму расхлебывать происшедшее. И не просто девушку, а раненую девушку. В результате взрыва бомбы – скорее всего, случайного взрыва – осколочные ранения пришлись ей в правую руку, правую ягодицу и левую голень. К тому же от взрывной волны Фанни получила контузию.

На допросе Фанни Каплан все отрицала: мол, знать ничего не знаю, бомбы в номере не держала, и откуда она появилась, не в курсе. Она стояла на своем: взрыв произошел неожиданно для нее, когда она вошла в комнату. Своего сообщника выдать отказалась. Имя Виктора Гарского в деле даже не фигурировало.

О его причастности стало известно значительно позже. Говорили, что через несколько лет на одном из допросов он сам признался, что Фанни виновата в том взрыве не была, взрыв произошел по его вине. Даже бумагу соответствующую написал, мол, в страхе сбежал из гостиницы, подкинув девушке пистолет. Но тот документ не сохранился, он затерялся среди бумаг. Так что, может, все это лишь слухи, а о Викторе рассказала кому-нибудь сама Фанни. Да разве сейчас имеет это значение?

Важнее то, что военно-полевой суд 8 января вынес приговор «бомбистке» Фанни Каплан – расстрел. От исполнения приговора девушку спасло то, что она была несовершеннолетней. Расстрел заменили бессрочной каторгой. И отправили Фанни Каплан из Киевской губернской тюрьмы, где она находилась до суда, в ручных и ножных кандалах в далекий Нерчинский округ Забайкалья. Такие строгие меры были применены к девушке из-за приписки в деле: «Бунтарка. Склонна к побегу». Хорошая характеристика для заключенной… Вставили эту приписку исключительно из-за того, что она не дала показаний на суде, молчала. Хотя о каких побегах можно было говорить, если обе ноги ранены?

Определили Фанни в Мальцевскую каторжную тюрьму. Но там она пробыла недолго. А дальше Акатуйская каторга, самая страшная в России. Каторга ломала и сильных мужиков, а тут молоденькая девушка. Конечно, она знала, что каторга – плохое место для отдыха. Но что там настолько страшно и тяжело, даже не представляла. Почти десять лет провела Фанни в Нерчинских рудниках. От непосильного труда и ужасного климата нахватала кучу болезней, самая страшная из которых – полная потеря зрения. Временными ухудшениями зрения Фанни страдала с самого начала пребывания на каторге. А 9 января 1909 она полностью ослепла. Тюремные власти вначале подозревали ее в симуляции болезни. Потом разобрались, что она не шутит, дали некоторые послабления в работе, даже хотели направить отбывать срок в какой-нибудь монастырь. Жаль, что поблизости имелись только мужские. Через три страшных года темноты к Фанни частично вернулось зрение, кое-что она стала видеть.

Были у нее нервные срывы, попытки самоубийства. Про частые простуды и воспаления легких и говорить не стоит. К концу срока каторги она так изменилась, что ее было не узнать. Попав туда цветущей девушкой, через десять лет она выглядела старухой.

По воспоминаниям можно восстановить, что собой представляла Акатуйская каторга. Она напоминала обыкновенное деревенское поселение. Правда, «деревня» охранялась вооруженными солдатами. Да и безжизненная и безлюдная окружающая местность не предполагала даже мысли о побеге. До ближайшей железнодорожной станции со смешным названием Борзя сто верст, а до города Читы – шестьсот. Куда бежать?

Поселянкам-«каторжанкам» в свободное время не запрещалось общаться между собой. Они ходили друг к другу в гости, вели долгие беседы, делились своими тайнами. О чем могла рассказывать молоденькая Фанни, которая в своей короткой жизни и не видела-то ничего? Разве что о недолгих минутах любви с красавцем Микой, который, назовем все своими именами, просто предал ее.

А еще оторванные от нормальной жизни женщины выполняли там «политическое» дело – фотографировались. Это не запрещалось. С письмами отправляли фотографии на волю, там их продавали в виде почтовых открыток. Вырученные за них деньги шли в партийную кассу, на великое дело революции.

На каторге Фанни Каплан сменила свои политические взгляды. Если в Акатуй она попала ярой анархисткой, то там стала социалисткой-революционеркой. Благо «учителя» под боком находились хорошие. На каторге Фанни крепко сдружилась с дворянкой Марией Спиридоновой, застрелившей губернского советника Луженковского. В подругах у нее значились сельская учительница Анастасия Биценко, убившая генерала Сахарова, и Вера Штольтерфорт, содержательница «бомбовой» лаборатории.

Освобождение пришло в феврале семнадцатого. Новое правительство под руководством Керенского издало закон об амнистии каторжан. Закончилось десятилетие нечеловеческого труда и унижений. Фанни Каплан стала свободной женщиной.

Сразу же стал вопрос, куда ей податься. В Киеве ее никто не ждал. Родители, братья и сестры эмигрировали в Америку еще в 1911 году. Связей с ними у Фанни не было. Да и не собиралась она покидать Россию. Став под влиянием подруг убежденной эсеркой, Каплан жаждала деятельности на благо революции.