Акула. Отстрел воров - Андрей Кивинов

— Санёк?

— Почему только Санёк? Он там не один, все занимались.

— И сколько тебе с клиента перепадало?

— Когда как. Рублей сто, сто пятьдесят, двести. Но двести редко случалось. Это за час. Обычно бывало не больше двух клиентов. Каждый — по два-три часа.

— А сколько брали с клиента?

— Не меньше пятисот.

— Несправедливо. Куда же остальные деньги девались?

— У администраторов оставались. Они, наверное, ещё с кем-то делились.

— С хозяйкой?

— У Ларисы и без того денег хватает. Нужны ей такие копейки!

— А в поликлинике тебе сколько платят?

— Последний раз получила тысячу двести.

— А по медицинской линии что, никак не подработать?

— У меня не получилось.

Акулов всегда считал, что надо проституцию узаконить. Раз уж нельзя её искоренить (да и нужно ли это делать — спорный вопрос), то выгоднее, причём выгоднее со всех точек зрения, легализовать. Определённые места для занятий, строгий медицинский контроль, учёт занятых женщин. Налоги, естественно. Пусть лучше платят в казну, чем всяким бандитам и Санькам-сутенёрам.

— Давно ты там?..

Ольга посмотрела на свои электронные часики и усмехнулась:

— Сегодня ровно шесть месяцев. Я в так называемом резерве — вызывают из дома, когда много работы.

— А что же в основной состав не перейдёшь?

— Клиенты предпочитают более молодых.

— Ну, внешностью тебя Бог не обидел.

— Спасибо. — Ольга приняла комплимент с достоинством, удивительным для такой ситуации. Впрочем, Акулов ведь не издевался, говорил искренне.

— В тот день было много работы?

— Нет, но Санёк меня вызвал, потому что Громов заказал сауну. Обычно он парился один или два раза в неделю и, когда был не с женой, всегда звал девчонок. Но никогда ни за что не платил. Я, кстати, раньше никогда его не видела, но фамилию знала — предупреждали, что есть такой клиент.

— А почему он никогда не платил?

— Не знаю. «Крыша», наверное. Хотя Лариса, по-моему, и сама кого угодно разведёт.

— Значит, «субботник»?

— Куда ж без него? Приехала… Позвал он меня. Что ещё рассказать? Сделала ему… два раза.

Говоря, она смотрела Андрею в лицо, а он почувствовал желание отвернуться. Приди он с ребёнком в поликлинику — и с чистым сердцем доверил бы его Ольге. Заведующий, кстати, сказал, что она очень хороший специалист. Чуть ли не лучший. А при других обстоятельствах сам бы постарался с ней познакомиться. Можно быть уверенным — остался бы доволен знакомством. И ни опыт, ни интуиция не подсказали бы, чем она занимается в свободное от медицинской практики время.

— Он странный какой-то был.

— Странный?

— Напряжённый. Нервный. Даже когда шутил. Скажет что-нибудь — и ждёт, что я засмеюсь, а у самого веко дёргается. Он не раздевался, так и был все время в спортивном костюме, только… только брюки спустил. Но я заметила на его спине пластырь. Спросила, в чем дело. Знаете, у меня это профессиональное. Спросила и пожалела. Подумала, что разозлится… А он только усмехнулся и сказал, что его хотели убить. Ещё какую-то фразу такую ввернул, типа пословицы. Я точно не помню.

— Не пословицу, а поговорку, наверное. Сказал, что он — парень не промах?

— Да, точно! Надо же… Откуда вы знаете?

— У нас везде микрофоны стоят.

— А-а-а… Да, он так и сказал. Я, конечно, не стала ничего уточнять. Но он сам потом добавил… Я не помню дословно, но что-то типа… Э-э-э, я парень не промах, это враги вечно промахиваются… Им меня не достать, но я знаю, что надо делать. Что-то такое примерно!

— И как ты это поняла?

— Никак не поняла. Многие хвастаются, когда выпьют. И не такое слыхала.

— Бандиты хвастаются?

— Не, в этой бане бандитов почти не бывает. В основном, всякие бизнесмены. И… — Ольга посмотрела на Андрея с сомнением.

Он догадался:

— Менты?

Проверяя догадку, описал внешность зам начальника 13-го отделения Саши Борисова, своего давнего врага. Ольга кивнула:

— Приезжал раза два. Неприятный тип…

— Это точно.

— С ним ещё один был. — Она обрисовала наружность второго клиента. Память у девушки оказалась фотографической, словарный запас — очень ёмким. Шурик Сазонов угадывался моментально. — Этот получше, весёлый такой. Анекдоты рассказывал. И пушку свою в бассейн уронил.

— Хорошо, хоть не выстрелил…

Акулов припомнил последнюю беседу с Сазоновым. Шурик божился, что на территории ФОК никогда не был. Разве что проезжал мимо…

— Когда я уходила, Громов сказал, что, может быть, я его вижу в последний раз.

— Что?

— Так и сказал.

— Он имел в виду, что может погибнуть или что никогда больше не станет пользоваться твоими услугами?

— Я не поняла. Но, по-моему, он остался мною доволен. Я отношусь к этому как к обычной работе. Пусть она мне и не нравится, но должна быть какая-то ответственность. Стараюсь все делать как можно лучше.

— Хм… — Акулов покачал головой. Пытался понять. И не совсем понимал. Проклятое совдеповское воспитание! — Домой сразу поехала? Или ещё задержалась?

— Санёк сказал, что работы больше не будет. С ним поболтала, потом сходила в тренажёрный зал на полчасика… Когда уходила, столкнулась с одним человеком. Чуть дверью его не прищемила, поэтому и обратила внимание. Мне кажется, он шёл к Громову.

— Почему?

— Все спортивные группы уже отзанимались, да и не похож он был на спортсмена. В сауне — Громов, русскую парную тоже закрыли. Куда он ещё мог идти?

— Может, хотел просто узнать…

— Нет, у него другой вид был.

— Опиши.

— Моего роста, немолодой… — Как чуть раньше Сазонова, сейчас, столь же подробно, девушка обрисовала внешность Калмычного. — Он на машине приехал. Оранжевая иномарка. Я в них не разбираюсь, но там спереди эмблема такая приделана, я запомнила. Могу нарисовать.

Акулов достал авторучку.

На салфетке, прорывая стержнем тонкую бумагу, Ольга довольно точно изобразила эмблему «фольксвагена»: круг, на шесть частей разделённый пересекающимися прямыми линиями. Задав несколько вопросов, Акулов уточнил и модель.

— Номер, случайно, не разглядела?

— Я уже думала. Не могу сейчас вспомнить. Может быть, позже?

— Сразу позвони, — Андрей положил на стол визитную карточку.

Ольга повертела визитку, прочитала вслух: