Позови меня… - Вероника Орлова

Потому что я, бл***, кончил впервые… впервые с того времени, как она ушла. Впервые, не убив женщину, которую трахал. Моя женщина! И теперь я ее не отдам никому. Даже ей самой.

Я долго смотрела остекленевшим взглядом на закрытую дверь. Появилось противное ощущение того, что и это не настоящее. Зыбкая неуверенность.

И разочарование. Какое-то идиотское разочарование… и оно-то как раз до боли знакомое. До боли ненавистное. Испитое столько раз, с привкусом горечи и соли на губах, с послевкусием самообмана и унизительного чувства собственного ничтожества. Потому что это ненормально. Все. Абсолютно все.

Иллюзии причиняют боль. Они безжалостны в своей реальной нереальности. Когда открываешь глаза и понимаешь — ничего не было. Ни одного прикосновения, ни одного слова. НИ — ЧЕ — ГО. Я одна. В пустой постели, или в остывшей ванной, или у стены… с закрытыми глазами и мокрыми от слез ресницами.

Не понимающая саму себя, шокированная сама собой, опустошенная попытками достать звезду с неба. Вот и сейчас… оно вернулось… это проклятое ощущение «ничего». Пустоты. Только картинки более яркие и оргазм намного ослепительней. А так все то же — НИЧЕГО. Но теперь это «ничего» он показал мне сам, дал попробовать, ощутить каждый оттенок и отобрал. А разве я хотела продолжения?

Чего я хотела? И в висках пульсирует ответ — большего, намного большего. Его кожи под пальцами, его поцелуев, запаха, много запаха. Так много, чтобы он оставался на мне постоянно, напоминая о каждой секунде НЕиллюзии. И в тот же момент страх — разве я действительно этого хочу?

Какое-то липкое сомнение, обволакивающее разум тонкой, черной паутиной вместе с отголосками ужаса. И я уже отлично понимала… где-то в подкорке мозга — Карен была права. Запах придумать невозможно. Запах можно только запомнить.

Я не была ханжой и всегда считала, что знаю и умею более чем достаточно.

Сочиняя любовные сцены, создавая атмосферу утонченной эротики или откровенной животной похоти, невозможно быть не фальшивой, не зная на собственном опыте, что именно чувствуешь от того или иного вида секса или эмоций.

Но ничего подобного со мной раньше никогда не происходило. Это был даже не секс в прямом смысле этого слова. Мне искусно поимели мозги. Их трахали грубо, быстро и безжалостно. И дело не в тех диких картинках бешеного, животного совокупления, в которых я выла и орала, как голодная самка, сходя с ума от адского наслаждения. Нет. Дело в том, что мое сознание оказалось беззащитным от насилия, самого настоящего вторжения и насилия над ним. Это страшно, когда негде укрыться, когда нельзя быть уверенной в собственных мыслях, в собственных фантазиях, что они принадлежат только тебе, а не нарисованы у тебя в голове рукой дьявольского психопата-художника с неограниченной властью над твоим разумом, где он, как на белом холсте, поставил свои первые автографы, заявляя авторское право на тебя. Когда кто-то может выбить ногой дверь в то самое сокровенное, куда, казалось бы, есть доступ только у тебя, — в твои мысли. И не просто выбить, а разломать и разворотить там все настолько, что я с ужасом думала о том, на что он способен, если бы хотел показать мне нечто иное — например, мою смерть. Я уже не сомневалась, что Нейл Мортифер способен и на это — убить меня в моем же сознании и показать мне все до мельчайших деталей. Теперь я не сомневалась ни в чем. Он настоящий. Он настолько настоящий, что от осознания этого мне хотелось вжаться в стену и слиться с ней, как хамелеону, спрятаться, испариться. А потом истерическим смехом голос внутри: «Никуда ты от него не спрячешься. Он найдет тебя везде. Найдет и вернет обратно. Ты не принадлежишь себе. Может, тебя и не было никогда».

Если он настоящий… то кто я? Почему я описывала его в своих книгах? Каким образом мой мозг выдавал настолько четкую картинку, тем не менее, искажая ее? И я, как истинно влюбленная женщина, дорисовывала красивые черты у уродливого портрета его сущности. Добавляла цвета, украшала, улучшала, чтобы желать не чудовище, а некое подобие падшего идеала. Так проще. Так легче любить и оправдать того, кто, по сути, истинное воплощение зла. Через призму иного восприятия. Через иллюзию.

Неужели он проникал в мой мозг и на расстоянии. Кого я позвала? Кому я открыла путь в наш мир? Кого я туда впустила? Какое исчадие Ада и откуда?

Как вообще допустила увязнуть в нем настолько, чтобы желать до сумасшествия, до абсурда, до невыносимости. Или это были не мои мысли… Тогда чьи? Ведь я когда-то была уверена в том, что мне хорошо со Стефом. Да и мой брак был счастливым. Очень счастливым. Я любила мужа, а он безумно любил меня… Любила… Почему я думаю о нем в прошедшем времени. Разве что-то изменилось? Разве сейчас я не люблю его?

Сейчас? Как глупо. Нет. Не сейчас. Кто, как не я, всегда был уверен, что любовь — это навечно. Любовь — это один раз и навсегда. А меня хватило на пару лет. С какого момента Стеф перестал быть для меня тем, кем был в самом начале нашего брака? С того самого, когда впервые яростно ласкала себя дрожащими пальцами, закатив глаза и шепча пересохшими губами совсем другое имя. И то, что ОН делал со мной в моих фантазиях, то, что я позволяла ЕМУ делать, Стеф не посмел бы даже предложить. Потому что не догадывался, насколько я порочна для другого. Не догадывался о том, что я охотнее стану на колени на холодном кафеле, голая, связная, дрожащая, рыдающая от унизительного желания, готовая принять от НЕГО что угодно, даже боль, вместо шелковых простыней, усыпанных лепестками роз и нежных ласк, которые мог подарить мне Стеф. И дарил. Когда я последний раз с ним кончала, именно с ним, но представляла на его месте?… Я думала об этом? Когда?

Или с того момента, как синий цвет начал нервировать и вызывать ассоциации, а может, с того момента, как я нарисовала шариковой ручкой инициалы на лодыжке, представляя на их месте татуировку? Или вывела эти проклятые две буквы на шее, думая о том, как они смотрятся на нежном шелке кожи чуть ниже уха и как бы я хотела носить их на себе. Или с того момента, когда я начала избегать Стефа, чтобы побыть с НИМ еще хоть десять, хоть пятнадцать минут на придуманных страницах, где мысли о нем были выбиты на десятках, сотнях мегабайтов. Прозой, стихами, черновиками… Я рисовала его глаза, силуэты… Вот он. Здесь. Пришел за мной. Утверждает, что я принадлежу ему. Этого я хотела? Или мои фантазии поглотили меня настолько, что я просто сошла с ума?

Обхватила себя руками и облокотилась о стену, закрывая глаза, вздрогнула. Больно. Лихорадочно стянула через голову платье, паническими движениями, как психопатка, всхлипывая и задыхаясь, отрывая пуговицы дрожащими руками. На предплечье четыре багровые полосы — следы от его пальцев. Вскочила на ноги, осматривая себя со всех сторон, на бедрах такие же отпечатки.

Судорожно сглотнула и снова посмотрела на дверь. Кто ты, Нейл Мортифер? Кем мы были друг для друга? Зачем я тебе? Зачем ты это делаешь со мной?

Я даже не предполагала, как быстро я получу ответы на эти вопросы. Как скоро я пойму и где я, и кто он. Иногда лучше ничего не знать. Иногда иллюзия — это спасение, это и есть то сокровенное, где можно спрятаться.