Ученица чародея - Галина Манукян

– Перепела в ежевичном соусе. Мидии с экзотическим шафраном.

Я с округленными глазами следила, как тонкие, будто кружевные тарелки проплывают по воздуху в умелых руках прислуги и приземляются на льняную скатерть.

– Лосось, жареный с помидорами и маслинами, – и с благоговейным придыханием: – Куриное фрикасе со спаржей.

Затем на стол водрузили канапе из фиников и ветчины, а по соседству – фарфоровую супницу с изящным половничком, наполненную супом-пюре с сельдереем и шампиньонами. Овощи в ассорти на овальном блюде были разложены так искусно, что, право, мне было жаль нарушать гармонию этого шедевра от графского повара.

Мне пришлось вспомнить все правила этикета, которым нас обучали в монастыре. Но я все же ужасно боялась попасть в тарелку слишком широкими и длинными манжетами, окружавшими мои руки от локтя, или уронить на лазоревый атлас с золотой вышивкой скользкую мидию.

По настоянию графини я отведала всего понемножку и успела насытиться еще до того, как вышколенный лакей принес серебряный поднос с пирожными и клубнично-сливочным парфе.

– Ах, милая Жанна, – только и смогла вымолвить я, чувствуя, как выпирает из-под корсета мой раздувшийся от пресыщения живот, – жаль, что вы не предупредили меня о десерте.

– Ангелочек, мы никуда не торопимся, – звонко засмеялась графиня де Веруа. – Мы можем развлечь друг друга беседой, а потом приступить снова.

– Боюсь, до завтрашнего утра в меня не поместится даже это крошечное кляфутти, – с сожалением произнесла я.

Графиня щелкнула пальцами, сообщая слугам, что трапеза окончена, и встала из-за стола.

– Тогда мы прогуляемся.

Идиллическую прогулку, во время которой я старалась развлечь мадам де Веруа забавными историями из моей жизни, а та охотно хохотала и просила рассказать еще, прервало появление посыльного.

Графиня распечатала конверт и углубилась в чтение. Дабы не глазеть на мадам – нам говорили монахини, что это неприлично, – я рассматривала аккуратно подстриженные кусты, мотыльков и бабочек, подлетающих над бутонами роз, и любопытных пчел, ничуть не стесняющихся переговариваться и жужжать на виду у всего сада.

– Увы, милочка, гостей сегодня мы ожидать не будем, – вздохнула мадам де Веруа и тут же как-то чересчур развеселилась: – Но повода для грусти нет. Пожалуй, и ты предпочла бы королевский прием провинциальному бильбоке?

Я поразилась до глубины души:

– Королевский прием? Что вы имеете в виду? Неужели вы хотите представить меня королю?

– О, да! Королю Савойи, герцогу Виктору Амадею. Он непременно должен знать, какие удивительные жемчужины проживают на его землях.

Меня взяла оторопь.

– Прошу меня простить, ваша светлость, но вы на самом деле считаете меня достойной?

– Ах, несомненно, душечка! – снова потрепала меня по щеке мадам. – По счастливой случайности, тебе даже не придется переодеваться. Если мы не станем откладывать отъезд, то прибудем в охотничий замок короля точно к ужину. Его Величество предпочел перужским сплетням королевскую охоту, и уже изволил заскучать. Но он король, а мы его подданные, поэтому все, кому выпала честь развлекать Его Величество, спешат сейчас туда. Королю к нам спешить не пристало, не так ли? Кстати, ангелочек, да будет тебе известно, что королевский ужин после охоты, как правило, завершается танцами. В замок приглашены все придворные музыканты. Поэтому будет бал!

Графиня захлопала в ладоши. Тень упала на окружающее ее оранжевое облако. Отчего она так разволновалась?

– Мы оправляемся сейчас же. Вильнёв, – подозвала она лакея и стала давать распоряжения.

Я же только хлопала ресницами, не веря, что окажусь в числе приглашенных к королевскому балу. Еще утром я перетирала траву в ступке, потом умирала, и меня топил в ледяной бане Этьен, потом бежала сломя голову из подземелья лекаря, затем оказалась гостьей великосветской красавицы, а теперь… я встречу самого короля! Возможно ли это? Разве так случается с обычными людьми?

День оказался чрезвычайно длинным, и я успела изрядно устать. Ублаженная заботливыми руками служанок, нежными прикосновениями батиста, атласа и шелковых чулок, откормленная невиданными доселе яствами, я растеклась по сиденью в карете, как мед в горячем молоке. Мед… мед… что-то говорил о нем Этьен. Хотя какая разница, что он говорил? Век бы его не встречать.

Моя интуиция молчала. Точнее почти. Ей что-то не нравилось, и она, сдавленная корсетом так же, как мой живот, проявляла небольшое беспокойство. Ее жалкие потуги я списывала на волнение перед встречей с королем. Впрочем, я даже волноваться сейчас ленилась.

Сквозь полуопущенные ресницы я наблюдала, как карета выехала из городских ворот, скатилась с холма к лесу и углубилась вслед за вороными конями в прохладную чащу. Пусть я не пила вина, но полупьяная от обжорства и неги, я дремала почти всю дорогу. Графиня мне не мешала. Похоже, она сама была не прочь отдохнуть от бесконечных умилений и пустой болтовни. Прикорнул на скамеечке у ее ног и круглолицый арапчонок.

Уже смеркалось, когда мы въехали во двор грузного старого замка, от которого ложилась на лес хмурая сизая тень. Вдоль въезда выстроились стражники в доспехах. Черные мастифы сидели возле каждого, преданные и устрашающие. Слуги суетились – одни уводили в конюшни разгоряченных лошадей, другие толпились рядом с экипажами неподалеку от парадной лестницы. Мимо нашей кареты пробежал долговязый юнец в кожаной куртке. На его руке сидел ястреб.

Я тут же проснулась, и сердце забилось быстрее. То, что казалось далекой выдумкой, теперь обрело форму, запах, звук – голоса прислуги, окрики гвардейцев, храп коней, лязг шпор по каменным ступеням – все это раздавалось в двух шагах от меня.

Слуга в костюме королевского пажа открыл дверцу кареты, и я спустилась на мощеную дорожку вслед за грациозной графиней де Веруа. Под вытянутыми окнами замка ветер чуть колыхал внушительные полотнища знамен с гербом Савойи – красным квадратом, рассеченным на четыре части белым крестом. Квадрат поддерживали два золотых льва. Главенствуя надо всей композицией, высилась корона. Над башнями развевались багряные с белым стяги. Факелы и лантерны освещали все, как днем.

У меня перехватило дыхание, когда я, подобрав юбки, ступила на широкую лестницу. «Святая Клотильда, помоги мне не опозориться! Пожалуйста!» – взмолилась я. И с колотящимся от волнения сердцем начала подниматься.

Вымуштрованные слуги поприветствовали нас и забрали шелковые накидки. Придворные лакеи в седых париках и бархатных ливреях кланялись нам с достоинством и показывали дорогу. Графиня шла спокойно, как у себя дома, периодически поглядывая: успеваю ли я за ней. А я не знала, куда смотреть: на мраморные ступени лестницы, покрытые бордовым ковром, на перила с коваными фантастическими цветами и жутковатыми, застывшими в бронзе мифическими тварями, на потолок, с которого склонялись вниз лепные горгульи, или себе под ноги, чтобы не запутаться в платье.