Без царя в голове - Марина Серова

Сев поудобнее, что в связанном положении сделать было весьма сложно, я попыталась немного привести свои мысли в порядок.

Привезли меня сюда не случайно. Причина скорее всего фотопленка. Наверняка похитители планируют выбить из меня всю информацию по данному делу. А лично мне не ясно одно: кто из членов этого чертова семейства Мироновых умудрился грохнуть фотографа? По всей видимости, не Тимошин, раз он работает на мадам. Тогда кто?

Временно оставив размышления, я решила поискать способ выбраться из новой заварушки. Проблема эта была для меня сейчас самой главной, и я перешла к действиям. Повертев руками, проверила, насколько крепко защелкнуты наручники и можно ли из них вылезти. Оказалось, что стянули их конкретно, и если я пока не чувствовала сильного нажима, то только потому, что этому препятствовали попавшие под них рукава куртки.

«Раз нельзя вылезти, значит, можно открыть», — решила я и поползла к видневшимся в стороне лопатам и иному инвентарю, надеясь найти проволочку. Передвижение давалось мне с трудом, так как ноги были связаны в лодыжках гораздо сильнее рук. Поэтому я перемещалась в основном за счет небольшого наклона тела то в одну, то в другую сторону по холодному каменному полу.

Спустя долгих пять минут я обнаружила, что весь инвентарь располагается… за стеклом, в специально сделанном для его хранения шкафу.

«Черт, ну для чего было делать такой шкаф в морге? — разозлилась я. — И почему всегда так бывает: как только начинаешь понимать, кто твой враг, он сразу же обнаруживается и путает тебе все карты?»

Я тяжело вздохнула. Уже не раз мне доводилось оказываться в подобных ситуациях, и каждый раз казалось, что именно эта — самая безнадежная и сложная.

Коридор ожил — до меня донеслись тяжелые шаги. Сейчас начнется…

И тут…

Я сжалась в комок и стала ждать. Заскрипел в замке ключ, в освещенном проеме показалась большая мужская фигура. Я уже знала, кому она принадлежит, несмотря на то что от яркого света на секунду ослепла. Мужчина вошел внутрь, щелкнул расположенным где-то у двери выключателем, и тесная коморка озарилась тусклым, слегка синеватым светом.

— Ну, киска, доброе утро, — встав напротив меня, произнес Тимошин. — Не соскучилась еще?

Не знаю уж, для чего он это спрашивал, учитывая, что с кляпом во рту дать ему ответ я все равно не могла. Спустя минуту он сам это сообразил, так как присел и, заглянув мне прямо в глаза, протянул:

— Ах да, наш ротик пока еще заткнут…

Вытягивать кляп Тимошин не слишком спешил, явно готовясь к тому, что на него обрушится водопад душераздирающего визга, вой и крик — чего же еще ожидать от бабы? Потом все же решился — с закрытым ртом я вряд ли была способна дать ему хоть какую-то информацию — и рывком вытянул кляп.

Но я не издала не единого звука, чем сильно удивила своего похитителя. Он пару минут пялился на меня, о чем-то усердно думал, то соединяя, то раздвигая брови, а потом выдал:

— Молодец. Уважаю таких. Теперь давай и дальше наши проблемы также спокойно и тихо решим, и всем будет хорошо.

Я кивнула, как бы давая согласие на то, чтобы он продолжал свою речь.

— Так вот, — громко кашлянув и отведя от моих, сверлящих его глаз взгляд в сторону, начал он. — Тут одна дамочка интересуется, куда ты дела пленку, мешающую ее сыну жить спокойно. Причем очень сильно интересуется, сечешь?

Так, значит, все-таки дама… Я обрадовалась тому, что Тимошин сразу указал мне на свою заказчицу и отсек всех лишних подозреваемых. Впрочем, так он мог и провоцировать меня на определенные действия, но в это я слабо верила. Павел вряд ли был настолько хитер и расчетлив, обычный полудеревенский увалень.

Еще пару часов назад я сомневалась, Оксана все это устроила или же ее сын, а может, и все семейство в целом нечисто. Но теперь была уверена, что заварушку учинила именно Миронова. Ей было надо, чтобы сын мог спокойно отбыть в столицу и поступить в коллегию адвокатов. С мужем ее отношения не слишком ладились, и все ее надежды были связаны именно с сыном. Процветающий адвокат, наследник отцовского состояния, он — ее спокойное будущее. Все встало на свои места. За исключением убийства фотографа.

Из размышлений меня вырвал более настойчивый голос Тимошина:

— Ну чего молчишь, язык, что ли, отнялся? Где пленка?

Я зло сверкнула глазами в его сторону и усмехнулась. Говорить о том, где находится пленка, я пока не собиралась, так как она была единственной вещью, способствующей сохранению моей жизни. Скажи я все прямо сейчас, и заказчица Оксана прикажет убрать меня: зачем ей свидетели, да еще такие, как я.

Нет, признаваться, где пленка, не стоило. Хорошо еще, что я вчера выложила ее из сумки в машинную пепельницу, куда всегда прятала различные очень важные мелочи. Даже если в машину кто-то залезал, проверять эту ее часть никто ни разу не догадывался.

Затянувшееся молчание начинало нервировать Тимошина. Он побагровел, глаза загорелись нехорошим огоньком.

Тимошин резко присел, двумя пальцами схватил меня за челюсть и крепко сжал ее, так что я была вынуждена открыть рот.

— Как я посмотрю, язычок у тебя еще цел. Что, не нашлось пока желающих его укоротить? Так я тебе быстро лишнее отрежу, если не ответишь. Говори, сука, где пленка?

— Понятия не имею, — бросила я. — И ты ее не нашел. Ни на даче, ни у бухгалтера, ни у меня.

Сказав это, я почувствовала, что чересчур разгорячилась, дав Тимошину понять, что прекрасно знаю о его делишках. Он и так был настроен весьма злобно, а я еще добавила маслица в огонь. И все же показывать ему свой страх я не собиралась, иначе будет еще хуже. Трусливых никто не любит.

— Чего ты там про поиски-то сказала? — схватив меня за волосы, прорычал он. — Откуда ты знаешь? Ну?

— Все оттуда же… — стараясь не закричать от боли, ответила я. — Работа у меня такая, быстро догадываюсь. Если бы не ты там был, то не ты б и сейчас тут находился.

Мой ответ немного успокоил разъяренного рецидивиста, так как скорее всего показался ему вполне логичным и не вызывающим сомнения. Он отпустил мои волосы и уже более сдержанно продолжил допрос:

— И что тебе еще известно, детективщица чертова?

На его лице отразилось невероятное отвращение ко всем представителям клана сыскарей, не дающим ему выполнять его тяжелую «работу». Я поняла, что лучше не вызывать пока его гнева, а потому просто сказала:

— Только то, что ты сам сказал: заказала меня сюда припереть дама, а если точнее, то некая Оксана.

— И что с того? Раз заказала и ты здесь, значит, я свое дело знаю. И тебе лучше не хорохориться, а сразу сказать мне, куда ты дела пленку.

— Еще раз повторяю: у меня ее нет, — ответила я.

— Врешь, сука, — пнув меня ногой, выкрикнул Тимошин. — Думаешь меня вокруг пальца обвести? Не выйдет. Я не лох какой-нибудь, наизнанку тебя выверну, а что надо выпытаю. Небось видела, в какой домик тебя привез, — усмехнулся он. — Не одумаешься, одним из его клиентов станешь.