Дом духов - Кристофер Дж. Мур

Кико встала и преградила ему путь. Казалось, она инстинктивно поняла, что он хочет посмотреть на труп поближе. Ее лицо было шокированным, растерянным, возмущенным. Эти чувства вызвало избитое лицо Кальвино, его неожиданный визит, его вторжение в общину и ее горе. Затем ее охватил страх, и она вытащила его из дома.

– Это Лек, правда? – спросила она. – Что-то ужасное случилось с Леком.

Кальвино стоял возле двухэтажного дома, построенного из бетонных блоков, дерева и листов волнистой жести, грубо сколоченных друг с другом. Он не мог отвести глаз от трупа внутри. Большой американский дверной замок висел открытым на входной двери, прикрепленной к стене дома крючком. Все в этом доме было не на своем месте, хрупким, непрактичным и искаженным. Куча циновок, телевизоры, вентиляторы, горшки, блюда… Полуголые старики, рыдающие и поедающие липкий рис, Кико, стоящая на коленях на циновках, труп катои, которого он убил на втором этаже «Африканской Королевы»… Труп, который не смогли найти Пратт и его люди.

Его молчание привело ее в неистовое волнение.

– Что они сделали с Леком? Пожалуйста, Вини! Ты должен мне сказать.

– С Леком ничего не случилось. Пока ничего. Я так думаю. Я не знаю. – Он вспомнил тот воющий звук, который издал катои во время последней атаки, который закончился тихим всхлипом и тишиной после предсмертного хрипа.

Кико протянула руку и нащупала его ладонь. И сжала ее.

– В чем дело?

– Я ищу Вичая, – ответил он, отводя глаза от трупа. Ему казалось, что его сейчас стошнит.

Кико, сбитая с толку и встревоженная, рванулась к нему. Он погладил тыльную сторону ее ладони, но она резко отдернула ее.

– Вичая? – спросила она. – Зачем? Что он сделал?

– Не знаю, что он сделал. И кто за ним стоит. Поэтому я хочу поговорить с ним.

Их беседа мешала участникам похорон. Кико отпустила его руку, сунула ноги в сандалии и пошла прочь по деревянному тротуару. Она была одета просто, в белую блузку и черную юбку. Кальвино тайком бросил последний взгляд на мертвого катои; его взгляд охватил престарелых родственников, пыльную нищету, убийственную жару, увядающие цветы. У убийства и у ритуала прощания с мертвыми всегда разные контексты. Убийство было личным делом: катои выполнял свою работу, и Кальвино тоже.

Когда он догнал Кико, она остановилась возле прилавка с едой, лежащей на дощечках над открытой сточной канавой.

– Как, по их словам, он умер? – спросил Винсент. У него пересохло во рту. Ему хотелось пить. – Тот катои.

– Несчастный случай.

Кальвино кивнул, ощущая комок в желудке.

– Какой именно несчастный случай? – спросил он.

– Вчера ночью он надышался растворителя и упал.

Медленно текущая внизу черная жижа издавала такое отвратительное, сильное и постоянное зловоние, что стирала в памяти любую другую вонь, когда-либо проникавшую в легкие. Это был запах необработанного мусора, гниющих овощей, мяса и необработанных канализационных отходов пятидесяти тысяч больных желудков. Это был запах невычищенной клетки. Крысы с длинными, уродливыми, похожими на плетки хвостами сновали среди отбросов.

– Ночью эти крысы нападают на младенцев. Ты об этом знал? – спросила Кико.

– Как его звали? – Его голос сорвался.

– Бунма. Это исанское имя. Оно означает «заслуга приходит».

– Крысы? – спросил Кальвино.

Кико кивнула и пошла дальше.

– И я не видела Вичая, если ты думаешь об этом.

Винсент думал не об этом. Он думал о безухой циветте в «Африканской Королеве». Он думал о трущобах – складе, где хранились лишние человеческие существа, где их бросили и позволили совершать естественный цикл питания и испражнения, без помех, без вмешательства, без помощи и без возможности спастись. Это было место, где люди сходили с ума от жары. Это было место, где появлялись тела всех форм и возрастов, некоторые живыми, а некоторые – мертвыми.

– Твое лицо. Ты подрался с подружкой в Патпонге? – спросила Кико, глядя, как женщина моется в большом глиняном горшке на общем тротуаре.

Кальвино почти забыл, что вчера отменил их совместный ужин, потому что у него свидание в Патпонге. Он пожалел об этой полуправде. Она шла впереди, не ожидая его ответа. Это было замечание, порожденное обидой. Когда он догнал ее, Кико стояла, обняв рукой совсем маленькую девочку, которая качала младенца, крепко спящего в подвешенной корзине. Кальвино смотрел, как девочка слегка толкнула корзинку, и та тихо качнулась взад и вперед. В углу жужжал электрический вентилятор. На щиколотках у младенца были надеты серебряные кольца; он спал, открыв рот и закрыв глаза.

– Ее зовут Пет. Ей четыре года, – сказала Кико, прижимая к себе девочку, которая ответила ей улыбкой.

– У Вичая большие неприятности, – сказал Винсент. – Он еще мальчишка, и он увяз по горло.

– Он опять стал нюхать растворитель. Я знаю, если ты об этом.

– Если бы он был просто токсикоманом, то одно это было бы проблемой. Наверняка. Но он работает с бандой в Патпонге. Я видел его вчера ночью, и он убежал.

– Он испугался тебя, – пояснила Кико.

– Ему следует бояться своих новых друзей.

– Он меня не слушает. Может, никогда и не слушал.

Женщина посмотрела на него; в уголках ее глаз стояли слезы, и она быстро смахнула их. Кальвино вспомнил похожий разговор, когда они перестали встречаться пару месяцев назад.

– Ты видела Вичая? Это важно, Кико, иначе я бы не пришел сюда, – сказал он; пот стекал по его покрытому синяками, бледному лицу.

– Сегодня утром.

Винсент повеселел.

– Где?

– Пойдем, я тебе покажу.

Кико повела его по лабиринту тропинок к главному дому ду́хов в трущобе Клонг Той. Маленькое красное строение с покатой крышей было построено поверх канавы, наполненной мусором: кусками пластика, сломанной мебелью, заплесневевшей одеждой и ржавыми корытами. Внутри строения находился деревянный крокодил в натуральную величину; он был покрашен зеленой краской, а его открытая пасть – красной. Подношения из цветов были выложены аккуратно в ряд. В крокодиле жил дух этого места, он был его личным инструментом для вмешательства в дела мира. Крокодил принимал подношения и молитвы верующих к духу и просил об исполнении их желаний.

– Его видели здесь примерно в половине восьмого, – сказала Кико. – Люди часто приходят сюда, когда они в отчаянии.

– Ты его видела или нет?

Она улыбнулась.

– Община – это мои глаза. Они его видели, и он оставил это. – Кико взяла с алтаря маленький мешочек и подала его Кальвино.

Он понюхал белый порошок в мешочке, потом попробовал его.