Следы на траве - Андрей Всеволодович Дмитрук

Съев добрый кусок ветчины с хлебом, немного меда и запив все это бодрящим астро-кола, женщина опьянела от непривычной сытости и говорила, не останавливаясь.

Огонь, разведенный в камине из обломков давно распавшейся мебели, гудел вовсю; жаркие отсветы плясали на вычурном лепном потолке, но до настоящего тепла было далеко — особняк промерз насквозь в зимнее многолетье.

Женщина (ее звали Урсула) рассказывала сбивчиво, путалась в научных подробностях, но главное Валентин понял, тем более что уже наловчился читать разорванные мысли собеседницы… Похоже, что земляне проникли сюда еще лет пятьсот назад. Какой-то безвестный тогдашний гений наладил тоннель между двумя Вселенными. И повалил народ в новооткрытый мир… Да нет, похоже, не повалил, а муравьиной цепочкой потянулись немногие посвященные, и стоило это, наверное, громадных средств. Почему уходили сюда? Бежали! От природы, превращенной в свалку ядовитых рек и радиоактивных дождей; от чудовищной городской скученности, с ее психозами и эпидемиями, от новоявленных национальных вождей и религиозных пророков с боевыми лазерами в руках, от молодежных моторизованных орд… Бежали в безлюдный, нетронутый край, в розовые и фиолетовые леса под солнцем цвета берилла (здесь как раз тогда стояло лето), упиваясь неслыханной планетной робинзонадой, Таинственным островом в четверть миллиарда квадратных миль! Но ведь от себя не уйдешь — от земного, веками внедрявшегося в плоть и кровь…

Богатые «робинзоны», не желая расставаться с комфортом, должно быть, гнали на «Землю-прим» (ее назвали Вальхаллой) целые поезда… Ехали сотни рабочих, слуг, телохранителей… Тащили стройматериалы, машины, оружие, семена (ах, какой тоннель был, завидно, господа абсолют-физики!..). И, наверное, к концу первой тридцатилетней зимы уже стоял на Вальхалле целый город. А люди в нем жили все больше дюжинные, закоренело-деловые, не склонные к художеству и счастливой игре ума… так-так! А потом начала их тяготить замкнутость вынужденного общения. Наступили холода и вьюги, действительно занимающие полжизни… Надо полагать, тоннель однажды захлопнулся, перекрыли его земляне — и оттого тоска стала смертной, самоубийственной.

Тогда-то колонисты и выстроили здесь Улей, центр машинных галлюцинаций. Компьютеры, следуя подсознательным «заказам» клиентов, внушали жителям райские сны, вернее — во всей живости пяти чувств показывали самые глубокие, жгучие, самые постыдные желания… Клиент, погруженный в электросон, забывал о пище, — следящие устройства вторгались иглами в его вены, обогревали, матерински-заботливо замыкали вокруг беспомощного наркомана (или, как здесь говорили, трутня) стальную скорлупу. Улей имел собственную атомную станцию; но скоро его саморазвивающийся «мозг» создал устройство, выкачивавшее энергию непосредственно из зеленого солнца и окончательно испортившее климат на инопланете…

— Вы мне лучше про «крабов» расскажите, — попросил Лобанов. — Кто это такие — «Стальной ветер»? Орден, секта (он лихорадочно вспоминал старинные термины)… мафия, что ли? И почему вы — третьи?..

Вдруг он увидел, что Урсула судорожно сжала пальцы, заскрипела зубами.

— Надо покурить, — проговорила она, — иначе с ума сойду…

Наркотики… Кошмарная дрянь! Конечно, нетрудно взять пару пылинок от сухой «травки» из ее кармана и на их основе синтезировать целую сигарету, но… Имеет ли он право? Боже, она на глазах превращается в старуху! Денек в регенераторе, и полный порядок… Но до регенератора — две Вселенных. Так что, брат, оставь привычную мораль и сделай ей сигарету…

Валентин коснулся плоского аппаратурного блока под курткой, с помощью которого он уже синтезировал обед.

Затянувшись пару раз, Урсула мгновенно преобразилась: щеки ее порозовели, веселый блеск появился в глазах, и Лобанов с удивлением отметил, что она опять молода и, безусловно, хороша собой.

Смеясь, женщина показала на грудь Валентина:

— Какая у тебя… эта штука! Ну и техника! Слушайте, а вы… люди?

— Все расскажу, ничего не скрою. Но сначала один вопрос, Урсула. Вы… или ваши друзья… никогда не встречали людей… похожих на меня? Тоже из далекой страны, с такой же… техникой? Вот недавно здесь побывал один… выше меня, мощнее, и волосы совсем светлые. Не видели?

— Нет, — она без раздумий замотала головой. — Я бы знала. Такие новости разносятся быстро.

В пустынном помещении стало тепло, и Урсула уже дремлет, склонив голову на грудь, уткнувшись носом в зеленый мех. Где же ее дом? А впрочем, какое Лобанову до нее дело? Можно тихонько уйти, оставив ей хороший запас ветчины, сухарей, меда и астро-колы. Так почему же Лобанов уверен, что ее не следует покидать? Все явственнее чудится какая-то угроза… Вот оно!

— Вставайте, — громко сказал Валентин. — Быстро вставайте и прячьтесь…

— Ч-что?.. — Встрепенувшись, она чуть не свалилась с кресла. — Зачем? Куда прятаться?

— Поглубже в дом, в подвал куда-нибудь… Скорее! Я вас потом разыщу.

Он еще ничего не видел, не слышал, но внутренним своим «локатором» ощущал приближение разогретого металла. Множество возбужденных людей затаилось в чреве огромной машины…

— Бегите, через минуту здесь будут эти… «Стальной ветер»!

Урсула наконец поняла… Спохватившись, вскочила, заметалась, дернула из угла свой вещмешок.

— Не забывай меня, ладно? Я хочу тебя снова увидеть…

Рука с темными обломанными ногтями коснулась было груди Лобанова, но испуганно отпрянула, наткнувшись на невидимую преграду в нескольких сантиметрах от куртки.

— Беги! — крикнул Валентин.

Оглянувшись с восторгом и ужасом, она помчалась в темноту подвала.

X

Валентин выбежал на двор. Из-за крыш раздавался оглушительный деревянный треск, словно тысячи рук наперебой ломали сухие дощечки. Ураганный ветер смерчем взметнул снега. Ослепленный заревом собственных огней, спускался из ночи громадный, как дом, камуфлированный вертолет. На древке перед пилотской кабиной бился белый флаг.

Стреляя и скрежеща, вертолет сел. Отползла заслонка, в проеме заиграли блики на касках и оружии. Первым выпрыгнул и побежал, заранее прикладывая пальцы к козырьку, полный коротконогий человек в длинном темном плаще. Он остановился шагах в пяти от Валентина, едва не упал, попятился, спросил:

— К вам не опасно подходить, сударь?

Лобанов пожал плечами:

— Нет, если вы не намерены ловить меня или убивать.

Одышка мешала маленькому посланнику двигаться и говорить: в паузах он красноречиво прижимал руку к груди:

— О, сударь, это страшная ошибка, выходка пьяных патрульных, и виновные понесут суровое наказание!

— Хорошо, я лечу с вами! — прервал его Валентин и тронулся к вертолету.

Поодаль от мертвого города выплыло из пустыни ледяное озеро. Лежало оно, как одинокий глаз под бельмом, на дне плоской круглой впадины, шириной самое малое в километр. В заснеженной впадине не было деревьев. Лобанов почувствовал: ему легонько обожгло виски, губы, кончики пальцев. Внизу была высоченная остаточная радиация. Наверное, здесь недавно взорвали ядерный заряд. Что за чертовщина!

…Мысленно увидел, как через заснеженную степь бредет человек. Кто бы это?.. Вот его закрыло грибовидное облако. Невредимый человек не свернул со своего