Поцелуй навылет - Фиона Уокер

Затем она внезапно все поняла, и реальность подействовала на нее, как струя сжатого воздуха, выпущенная в лицо. Она подтянула ноги в туфлях-лодочках, чтобы их не было видно снизу, и задержала дыхание.

— … Он поехал вместе с нами в Париж, — раздался голос рядом с ее дверью. — Мы договорились встретиться в небольшом ресторане для геев в Латинском квартале. Он не появлялся два дня.

Второго мужчину это явно позабавило. Затем до Фоби донесся звук льющейся жидкости, который не оставлял сомнений в том, что он делал. Она съежилась в своей кабинке, как нелегальный эмигрант из Мексики в кузове грузовика, пересекающего границу с Америкой.

— Ты видел эту девицу наверху? — снова засмеялся первый голос.

— Конечно. Она похожа на идиотку со своей перманентной завивкой, — ответил второй голос, более низкий и хрипловатый. — Выглядит ужасно.

Фоби застыла в кабинке.

— Видимо, она умирает от желания с кем-нибудь познакомиться, бедняжка. Она что-то говорила про обман. Как ты думаешь, ей кажется, что она хорошо выглядит в своих тряпках? Ты заметил, что на ней мужские трусы? И она разговаривает сама с собой.

— Она очень странная, — отозвался второй голос. Послышался звук застегиваемой молнии.

Фоби боролась с желанием выскочить из кабины и с яростью наброситься на них. Они понятия не имеют, что с ней произошло у Тауэрского моста. Но она мрачно решила, что в данных обстоятельствах лучше будет не показывать своего присутствия. Она страшно разозлилась.

— Хотя пиджак у нее неплохой. Ему не меньше трех лет, и он давно вышел из моды. Мне ее жаль. Полагаю, она под действием наркотиков, — делился своими размышлениями первый голос. Его обладатель продолжал избавляться от переработанного вина. — Знаешь, Дилдо, такие, как она, вызывают осуждение благовоспитанных женщин пожилого возраста. Давай быстрее, я пришел сюда не за тем, чтобы обмениваться губными помадами и сплетничать.

Фоби прижалась к сливному бачку, когда в проеме между полом и дверью ее кабинки показались две ноги.

— Я не могу, — тихо сказал Дилдо. — Там кто-то есть.

— Черт! — Застегнулась вторая молния, и перед кабинкой замаячила неясная тень.

С ужасом думая о том, что они заметили ее туфли-лодочки, Фоби очень медленно подняла ноги еще выше, стараясь не шуметь. Мускулы на ногах болели от напряжения. Затем от случайного движения ее ноги с силой ударились в закрытую дверь.

— Пойдем отсюда, — так же тихо сказал более хриплый голос, и тень исчезла.

Фоби закусила губу. Второй мужчина постоял еще несколько секунд, которые показались ей часами, прежде чем последовать за первым. Покраснев от унижения, она прижала горящую щеку к стене, не заметив прилепленной жевательной резинки.

Фоби поднималась по лестнице в бар, стараясь сохранить остатки собственного достоинства. Она заплатила за вино, зная, что в этот момент на ее старый пиджак смотрят несколько пар глаз, причем обладатели двух из них только что обсуждали в туалете ее наркотическую зависимость.

Когда официант, продолжая ухмыляться, отсчитывал сдачу, она повернулась и обвела взглядом бар, пытаясь найти их среди посетителей. Несколько парочек за поздним обедом смотрели друг другу в глаза, не обращая на нее внимания. Две женщины, окутанные облаком дыма сигарет «Силк Кат», украдкой бросали на нее насмешливые взгляды. Одинокий бизнесмен в строгом полосатом костюме, на плечах которого была заметна перхоть, не сводил с нее похотливого взгляда. Трое хихикающих студентов определенно обменивались шутками о ее внешности. Подозрительными ей показались два типа, которые выглядели как коммивояжеры — в серых костюмах, ярко-синих галстуках, с блестящими вместительными портфелями и еще более блестящими лысеющими макушками. Оба смотрели на Фоби с мерзкой улыбочкой на блестящих красных губах. Один из них, с крошечными глазами-бусинками, подмигнул ей и прикоснулся языком к болячке в уголке рта.

Фоби прищурилась, как Арни в фильме «Хищник-2», заметивший в кустах врага. Она взяла сдачу с благодарной улыбкой, оставила один фунт на стойке бара и медленно направилась к их столику. Остановившись, она задела локтем бутылку вина так, что она опрокинулась и залила красным вином новенькие серые брюки того, кто ей подмигивал. Коммивояжер завопил, как свинья, которую клеймят.

— Боже, извините, — притворно воскликнула она и схватила салфетку, чтобы еще больше растереть пятно, одновременно опрокидывая стакан с водой на брюки другого коммивояжера.

— О, мне так жаль! — она отступила, в веселом ужасе закатывая глаза. — Сегодня я ничего не соображаю своей тупой головой. Я такая идиотка!

Победно улыбнувшись, Фоби вышла из бара, слегка пошатываясь, очень довольная собой. Она остановилась, пытаясь определить свое местонахождение. Сюда ее привело что-то связанное с Флисс и работой, смутно припомнила она.

Позади нее раздался громкий смех, который показался ей очень знакомым.

— О боже… — Она повернулась и тихо застонала.

За освещенным солнцем столиком сидели двое парней, которые пили кофе из маленьких чашечек. Один был высоким, плотным и темноволосым. Он был одет в помятую полосатую рубашку. Растрепанные волосы, смеющиеся карие глаза и широкая приветливая улыбка придавали ему сходство с ротвейлером. Рядом с ним на столе лежали длинные мускулистые ноги в джинсах, принадлежащие парню в солнцезащитных очках от Армани с черепаховой оправой. Его светлые волосы были блестящими, как позолоченные страницы книги, а телосложением он напоминал изваянную скульптуру. Он держал в руках измятый экземпляр «Смотрителя» и громко хохотал.

Это был Феликс Сильвиан, вне всякого сомнения.

От его ленивой, кошачьей, невероятной красоты останавливалось дыхание. Он казался похожим на падшего ангела. Если бы она была Икаром, подумала Фоби, то ее крылья лежали бы на тротуаре истлевающей кучкой перьев. Она не могла отвести от него глаз.

— Это было великолепно! — сказал он глубоким голосом, растягивая слова. Он вытирал указательным пальцем выступившие под очками слезы. — Такой плохой актерской игры я не видел уже давно, со времен комедии «Леон свиновод».

Фоби не могла произнести ни слова. Саския зарыдала бы, если бы увидела сейчас отточенное мастерство Фоби Фредерикс по покорению мужчин. Как ее назвал Феликс? Идиоткой, вызывающей жалость? Ее снова одолело малодушие.

Бросив на него злобный взгляд, она прижала к груди портфель, поправила юбку и неверным шагом пошла по улице в своих туфлях-лодочках.

К тому времени, как Фоби нашла офис Флисс, от последних луж на тротуаре остались лишь темные пятна. Поднявшись по безукоризненно чистым мраморным ступенькам к темно-красной двери, Фоби нажала на кнопку звонка.

— Подожди, дорогой! Я еще не успела накраситься. Черт! Снова отклеиваются ресницы, — взвизгнул чей-то голос. Определенно, это была не Флисс.