Страж - Роберт Мазелло

— Смотрите, чтобы камень был очень хорошо закреплен, джентльмены. Он очень древний.

Рабочие трудились молча и так быстро, как только могли. Картер заметил, что им, похоже, не терпится поскорее покончить с этим заданием.

Ди Пальма отделил последнюю страничку от тех документов, которые Картер получил по почте, сложил вчетверо и убрал в нагрудный карман мундира. Затем он взял листок из своей пачки бумаг, написанных по-итальянски и снабженных множеством различных штампов.

— Вы должны подписать вот тут и вот тут, — сказал Ди Пальма, ткнув пальцем в две маленькие рамочки в самом низу страницы.

Картер не мог быстро разобраться в итальянских официальных фразах, поэтому он протянул листок Руссо. Тот бегло пробежал бумагу глазами и сказал:

— Это просто подтверждение приема груза, документ вернется в Римскую академию наук.

Картер поставил подписи. Ди Пальма ждал, нервно постукивая каблуком ботинка по бетонному полу, который становился все более влажным, дождь проникал и внутрь склада. Когда Картер поставил вторую подпись, Ди Пальма буквально выхватил у него листок. В это самое мгновение заработала лебедка, послышался скрежет. Ди Пальма проворно отскочил в сторону, подальше от трапа.

— Медленно! — крикнул он рабочим. — Медленно!

Каменная глыба была размером с два больших холодильника. Как только начался ее спуск, двое рабочих встали по обе стороны от трапа. Картер заметил, что они стараются держать руки подальше от камня. «Боятся пораниться», — подумал он. Теперь он видел, что глыба лежит на тележке с широкими стальными колесами. Коснувшись ржавого трапа, колеса зловеще заскрежетали.

Руссо тоже немного отошел в сторону и встал позади письменного стола Хэнка. Он с тревогой смотрел на камень. На взгляд Картера, Руссо, лейтенант и рабочие выглядели, будто лошади в конюшне, испуганные запахом дыма. Он сам с трудом сдерживал волнение. Тележка с каменной глыбой одолела уже полпути по трапу.

Все произошло так быстро, что Картер среагировал на все автоматически, он услышал, как один из рабочих вскрикнул:

— Осторожно!

Одна из крепежных цепей оторвалась и вылетела изнутри фургона, словно атакующая гремучая змея. Картер успел подпрыгнуть, и цепь пролетела прямо у него под ногами и покатилась по бетонному полу к письменному столу, позади которого стоял Руссо. Тот оторвал ноги от пола и распластался на столе, а стальные кольца цепи обвились вокруг ножек стола и протащили его по полу на несколько футов от того места, где он стоял.

— Dio![27]— прокричал Ди Пальма.

Тележка с камнем обрела свободу и покатилась по складу, скрежеща колесами по бетонному полу. Наконец сила трения сделала свое дело: развернувшись на девяносто градусов, тележка остановилась и замерла на месте. Шум стих.

Прошло всего несколько секунд. Руссо держался за стол, как моряк после кораблекрушения хватается за обломок судна. Лейтенант крестился и что-то бормотал по-итальянски. Один из рабочих медленно спустился вниз по приставной лесенке.

— Треклятая лебедка вырубилась, — выругался он, потирая правую руку. — Похоже, у меня рука сломана!

Картер сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Длинная цепь лежала на полу, будто мертвая змея. Каменная глыба нисколько не пострадала. На самом деле тележка с камнем остановилась именно там, где и хотел разместить окаменелость Картер, — прямо под лампами, повешенными Хэнком.

— Проклятье, — простонал рабочий, усевшись на лесенку и склонившись к раненой руке.

Картер подошел к нему и сказал:

— Тут неподалеку есть больница, всего в нескольких кварталах. Я возьму такси и отвезу вас туда.

— Да знаю я, где больница, — огрызнулся рабочий. — Сам доберусь.

— Как окаменелость? — проговорил Руссо, спустившись со стола и робко приблизившись к Картеру. Сам того не желая, он вспомнил сон, приснившийся ему в Риме.

. — Похоже, с камнем все нормально, — успокоил друга Картер. — Слава богу, он не упал.

Руссо обошел камень по кругу, держась на приличном расстоянии, и осторожно осмотрел его. Он вспоминал свой страшный сон — канат, раскачиваемый ветром и стальной карабин, ударяющийся о камень. Неужели его сон оказался вещим?

Лейтенант Ди Пальма наклонился, чтобы размотать цепь, обернувшуюся вокруг ножек стола. С помощью второго рабочего он поднял цепь, и они вдвоем забросили ее внутрь фургона грузовика. Цепь упала с громким звоном. Вернувшись к Картеру, Ди Пальма объявил:

— Теперь камень в вашем распоряжении, профессоре.

Эти слова он произнес торжественно, с явным облегчением, словно некую клятву перед невидимым судом. Он надел фуражку, поправил ее и протянул Картеру руку. Тот пожал ее. Офицер сказал:

— Будьте осторожны. — Его взгляд скользнул к тележке с камнем и вернулся к Картеру. Ди Пальма многозначительно произнес: — Возможны несчастные случаи, понимаете?

До рассвета оставалось совсем недолго. Всего несколько мгновений назад небо было непроницаемо-черным, а теперь оно стало цвета глубокого, темного индиго. Эзра быстро шагал по тротуару, глядя прямо перед собой, скрестив руки на груди и придерживая полы плаща.

Он не знал, куда идет. Он только понимал, что должен выйти из своих комнат, из этой квартиры, что должен продолжать двигаться. Ему нужно было побыть среди людей, хотя бы даже тех немногих людей, что находились на улице в такой ранний час. Мимо проносились автобусы, возвращались в гаражи такси. Эзре хотелось, чтобы его окружала хоть какая-то жизнь. Будничная, самая обычная.

Ему нужно было забыть о том, что произошло ночью.

Он работал. Чем еще он мог заниматься? Свиток постепенно собирался воедино, гораздо быстрее, чем он ожидал. Обрывки занимали свои места. Эзра проводил за работой часы напролет, теряя счет времени, как обычно. CD-плеер переключался на следующий диск, «Императорский концерт» Бетховена. Наступили короткие мгновения тишины. Затянутыми в хирургические перчатки пальцами Эзра осторожно поместил обрывок свитка между двумя другими. Написанный мелкими завитушками текст, к его радости, похоже, совместился и обрел смысл. Но когда он склонился ниже к чертежной доске, чтобы лучше разглядеть свою работу, он услышал так же ясно, как биение своего сердца, голос, шепчущий ему в ухо. Слова были непонятные, словно из неведомого языка, но их смысл, как ни странно, был прост. Слова означали: «да» и «продолжай».

И ощущение было такое, словно тот, кто произносил эти слова, находился совсем близко, за плечом Эзры.

Эзра вскинул голову и резко повернулся на вертящемся стуле… Волосы у него на затылке встали дыбом, сердце стучало так, словно хотело выскочить из груди.

Никого. Комната была пуста.

Но он слышал голос. И почувствовал теплое дыхание, коснувшееся его щеки.