Закон монолита - Дмитрий Силлов

– Да и хрен с ним, с мутантом. У нас тут посерьезней дело намечается. Что ж, гетман, как я понимаю, появилась у тебя реальная возможность отомстить за смерть отца. Завали вызвавшего, и я первый признаю, что вожак у нас реально зачетный.

– Правильно! Красиво сказал! Годно! – раздались голоса. Через несколько секунд вся толпа бойцов одобрительно гудела, одновременно расступаясь и образуя круг, внутри которого как-то сами собой оказались мы с Сином. М-да, разрулил безносый и правда грамотно. Убью я Сина, и быть шрамированному главарем «Воли». Син убьет меня – что ж, получается, Безнос конкретно приподнял авторитет гетмана, типа, я, шеф, в тебе никогда не сомневался.

– По закону свободы каждый бьется тем оружием, что имел при себе в момент вызова, – провозгласил Безнос. И, сплюнув на землю недокуренную сигарету, махнул рукой: – Начали.

Твою ж душу! Зря я, пожалуй, пистолет на землю бросил. Потому как Сину явно начала нравиться сложившаяся ситуация. Улыбнулся, «шестеркой» вертанул раз, другой, третий, да так, что клинок от скорости расплылся в воздухе. По ходу, сынок в папашу пошел, знает, с какой стороны у ножа рукоятка…

Я сунул руку за пазуху и вытащил оттуда метательный нож. Хорошая металка, породистая, да только предназначенная не для ножевого боя. Нет, режет он неплохо – колбасу там, или карандаш заточить подойдет вполне. Но металка – она и есть металка. Махаться им нож на нож все равно что со штыком от «мосинки» на кабана идти. В теории заколоть хрюнделя, конечно, можно. Но неудобно, блин! И у кабана шансов завалить тебя при таком раскладе будет намного больше.

А вот пика с пятнадцатисантиметровым клинком в руке у Сина словно создана для отправления шибко шустрых сталкеров в Край Вечной войны. Ей что горло или брюхо противника вскрыть длинным резом, что пропороть тычком до самого позвоночника – без проблем. И с учетом навыков Сина мои шансы выжить в этой схватке довольно мизерны.

Впрочем, я надеялся не только на нож. Вернее, не столько на него. У меня помимо куцей металки имелось еще кое-что, чем можно было ответить потомственному мастеру ножевого боя. И когда тот плавным, но быстрым движением бросился ко мне, слегка отведя руку в сторону для длинного, широкого реза, я просто нанес прямой удар ногой в корпус противника. Таким пинком удобно что двери вышибать, что дух из человека, бегущего тебе навстречу.

Однако мой удар… не достиг цели. Неожиданно быстро сместившись вправо, Син поставил жесткий блок левой рукой.

Больно, блин! Будто палкой по ноге заехали. Немного выше б заблокировал, и моему колену мало не показалось бы. Неплохо сынок покойного гетмана себе предплечья набил-накатал. Значит, единоборствами увлекается, и серьезно. Это плохо. Признаться, я именно на свои навыки рукопашки надеялся. Получается, нашла коса на камень…

Но то, что твой противник оказался хорошо подкован в махаловке, совершенно не повод сдаваться. Поэтому вместо того, чтоб провалиться вперед после неудачного удара, я всем телом рванулся вправо, уходя в кувырок.

И правильно сделал. То место, где я должен был оказаться, с легким свистом рассек клинок «шестерки». Син явно метил в шею, чтоб одним махом покончить с проблемой в моем лице. Попал бы – сто пудов располовинил сонную артерию, и трахею заодно.

Но – не попал. А я, кувырнувшись вбок, уже стоял на ногах.

Раздосадованный промахом, гетман вновь бросился на меня. Расчетливо, грамотно, тоже понимая, что я далеко не просто мишень для тыканья в нее ножиком. Сгруппировавшись пошел, стремительно, как акула, твердо решившая убить свою жертву. И нож в руке зажат «финским» хватом, с упором в ладонь. Реально копье длиной без малого в половину руки. То есть, решил сменить тактику и отработать ножом как стилетом – один фатальный укол, после которого можно и резануть вбок, расширяя рану.

При этом руку Син держал не статично. «Плавала» рука. Вбок, вверх, вниз… Поди пойми куда воткнет этот урод пятнадцатисантиметровую пику. Твою ж дивизию, где он всему этому научился?

Думал я об этом, бросаясь навстречу сопернику с занесенным для удара ножом. Возможно, слишком явно занесенным. Поведется ли?

Повелся. Даже тень улыбки на его лице проскользнула. Всегда приятно осознавать, что твой противник дурнее тебя.

На то я и рассчитывал. И когда до кончика «шестерки», направленной в меня, оставалось от силы полметра, я упал. Ногами вперед, целясь каблуком «берца» в колено Сина. Инерция разбега тащила меня вперед, и на встречке мой маневр вполне мог получиться. А там потерявшего равновесие и падающего на тебя противника можно ножом доработать. Просто клинок подставить, сам насадится.

Маневр мог получиться… Должен был.

Но не получился!

Сынок гетмана оказался куда более подкованным в рукопашном и ножевом бое, чем я рассчитывал. По ходу, с пеленок из зала не вылезал. И мою задумку раскусил на раз-два-три. Подпрыгнул, сволочь, в прыжке долбанув ногой по моей руке, в которой была зажата металка. Не знаю, смог бы я повторить такой трюк. На тренировке – может быть, раза со второго-третьего. А в скоротечном бою вряд ли…

Кисть ломануло тупой болью. Металка, выбитая из пальцев, улетела куда-то. А сверху на меня навалилась туша Сина.

Здоров кабан… С учетом брони кило на сто двадцать легко потянет, а то и поболее. По ходу, помимо рукопашки еще и железо таскал, долго и вдумчиво. Машина из тренированных мышц, а в одежде и не скажешь. Бывает такое: вроде обычный человек, а как футболку скинет – мама дорогая, одни мускулы. Будто оплетен человек ими, словно веревками.

По ходу, с Сином то же было. На человечине что ли накачался, каннибал хренов? Как там Охтыж говорил? Белок представителей своего вида усваивается идеально? Оно и видно…

Про всё это я думал, обеими руками удерживая руки гетмана с ножом, клинок которого навис над моим кадыком. Сейчас Син держал «шестерку» на манер двуручного меча, благо длина рукояти позволяла, и давил, давил, давил… При этом острие ножа медленно, но неуклонно приближалось к моему горлу – гетман был явно тяжелее, да и посильнее меня. Плохо. Очень плохо…

Прожекторы ярко освещали импровизированную арену, и я отчетливо видел руки гетмана, сжимавшие рукоять «шестерки». Правую ближе ко мне, левую подальше. На указательном пальце правой, побелевшей от напряжения, даже немного вскрылся тонкий, уже еле заметный шрам, на котором выступили алые бисеринки крови.

– Я ж говорил, не попадайся на моем пути, сталкер! – выдохнул мне в лицо главарь группировки «Воля». Изо рта у него воняло жареным мясом с той самой легкой омерзительной ноткой, от которой с час назад меня столь душевно вырвало в столовой Охтыжа. Тошнота явно не вовремя немедленно подкатила к горлу – я даже невольно чуть голову повернул в сторону, чтоб себе же на лицо не блевануть…

И увидел сигарету с мундштуком, смятым зубами Безноса, которую он выплюнул перед боем. От нее еще слегка шел сизый дымок. Хорошие сигареты курит авторитет «вольных», по ходу, гуманитарные американские, из тех, что получают военные на кордоне. Местное зоновское курево заправилы черного рынка черт-те чем набивают вместо табака, а штатовские и без затяга тлеют до мундштука…