Адмирал - Андрей Алексеевич Панченко

на нас эскадры был весь окутан дымом, горела его надстройка. По докладам пилотов, в его надстройку врезался горящий дымопостановщик. Герой до конца выполнил свой долг, нанеся врагу максимально возможный в его ситуации ущерб. И пусть повреждения вражеского корабля незначительны, тем не менее надстройка в огне и дыму, что затрудняет управление авиацией и самим кораблём. Если выживу, всех троих к герою представлю!

Хватало повреждений и у других кораблей противника. Почти пистолетная дистанция выстрелов орудий главных калибров, и то что противник в начале боя не маневрировал, позволило моим линкорам в полную мощь отработать по американцам.

Сейчас в атаку одновременно заходили торпедоносцы Минакова и эсминцы моего эскорта, а на палубу «Ленинграда» садились первые, вырвавшиеся из боя и имеющие повреждения, истребители Покрышкина. Сам он тоже был там, в самой гуще боя, вместе со своими пилотами.

Дымовая завеса рассеялась и перед моими глазами открылась жуткая картина полного разгрома американской эскадры.

В «Ленинград» за время боя так и не попало ни одного снаряда, несколько попыток атаковать корабль торпедами, отдельных прорвавшихся через Покрышкина самолётов, были пресечены силами ПВО авианосца. На «Шторме» что-то горело, но судя по докладам повреждения не значительные. «Новороссийск» тоже имел повреждения, что не мешало всем его орудиям выпускать залп за залпом по врагу. Наши потери составили четыре эсминца которые затонули от попаданий вражеских снарядов во время торпедных атак, и несколько эсминцев было повреждено. Что там у подводников и лётчиков пока было не ясно. Три поврежденных самолёта сели на палубу советского авианосца. Но по сравнению с противником, мы вообще были почти абсолютно целы и готовы к бою!

Эскадра Реймана практически полностью прекратила своё существование. Ещё огрызались линкор и тяжёлый крейсер, хотя судьба их была предрешена. Авиагруппа Минакова отработала по ним по полной программе, оба они тонули, получив в борта по несколько торпед. «Варяг» и оставшиеся эсминцы гоняли мелочь, а два бразильских крейсера полным ходом уходили от места боя. Из двух торпедированных подводниками авианосцев, виднелась корма только одного из них, и она быстро погружалась в воду. Авианосец с горящей надстройкой застыл без движения, он казался целым, однако это было не так. Его палуба была разворочена тяжёлыми снарядами линкоров, в корме же зияла пробоина, которая очевидна и была причиной его беспомощного состояния. Хороший трофей! Это «Эссекс»! Серия этих авианосцев была одной из самых удачных, из тех что делали американцы.

Первый бой новой войны я выиграл. Сколько их ещё будет одному богу известно! Хотя, чего гадать, вторая эскадра противника на подходе, и с ней такой фокус как с Рейманом не пройдёт. Мы уходим в Пуэрто-Бельграно. Нужно подсчитать потери, пополнить боеприпасы у кораблей и подводных лодок, починить повреждения, заменить не пришедшие с задание самолёты новыми, а потом мы решим, что делать дальше! Линкоры в порт заходить не будут, они уйдут оказывать помощь пехоте, сменив «Диксон». Ему же предстоит патрульная служба на рейде порта, нельзя позволить противнику запереть наш флот в мышеловке как когда-то сделал я. База укреплена, она просто сейчас превращена в крепость, и там есть береговые батареи, которые помогут нам отразить любую атаку. Надо передохнуть, а дальше… А дальше нам предстоит трудный и опасный путь домой!

Глава 18

Штаб Жукова гудел как растревоженный улей. Тут не ходили, тут бегали запаленные как загнанные лошади офицеры. Из узла связи слышался многоголосый гул голосов, общались там почти всё время сугубо кодовыми словами и фразами, не понятными и американцам, и аргентинцам с бразильцами. Этот код понимает только наш, советский человек, который знает русский язык в совершенстве. Это когда одним, пусть и нецензурным словом можно сказать целое предложение, а то и несколько подряд, и собеседник на том конце провода тебя поймёт и, если надо, ответит также, используя уже слово другое, но такое же ёмкое по содержанию. Тут вообще все были на взводе и очень нервные. И это сейчас тут такое происходило, когда атака отбита, а утраченные позиции возвращены. Что же тут творилось несколько часов назад⁈ Я себе такое представить боюсь даже! У нас на флоте всё было куда как спокойнее и организованнее, да и веселее.

Я шел на совещание, организованное командующим и ничего хорошего от него не ждал. Мне уже удалось связаться с интеллигентным, спокойным, уравновешенным и даже немного флегматичным контр-адмиралом Шамкий, который совмещал до моего прибытия должности командира тяжёлого крейсера «Диксон» и заместителя Жукова по флоту, и он, характеризуя командующего, поразил меня в самое сердце. И сказал то он всего два слова, но в его устах эта была высшая рекомендация: «Звездюк и мудак!».

Можно было бы и не ходить конечно сейчас сюда, однако от Жукова многое зависело. Если транспорты разгрузили просто оперативно, то вот загружать и отправлять их обратно сухопутное командование не спешило. Тянули время, которого у меня и так в обрез! Чем дольше я проторчу в порту, тем лучше успеют подготовится к встрече с моей эскадрой противники. И так уже воздушная разведка и наблюдатели успели заметить подход как минимум трёх групп военных кораблей объединенного флота блокады. Ещё немного, и вырваться мы не сможем, оставшись в блокированной Аргентине. А идти ведь всё равно придётся! У меня приказ вернутся, и сколько бы не было перед моим флотом противников, выход в море неизбежен.

Ещё совсем недавно, подобрав уцелевших моряков с моих погибших кораблей, и пилотов со сбитых самолётов, которым посчастливилось воспользоваться парашютом, мы вошли в порт Пуэрто-Бельграно. Не откладывая дело в долгий ящик и даже толком не подсчитав потери, авиагруппа Минакова, сменив торпеды на бомбы и под прикрытием оставшихся истребителей Покрышкина ушла на помощь отступающим частям Жукова. Линкоры оперативно отработали по указанным вот этим самым штабом координатам. На кораблях, по сложившейся уже давно традиции был кинут клич о сборе добровольцев, для оказания помощи наземным войскам. Слава богу хватило и авиации с артиллерией, и посылать своих моряков в бой мне не пришлось, но мы были готовы! Недавно вернувшись из трудного похода и боя, мы готовы были снова бросится в драку, лишь бы помочь братишкам на берегу. А этот нехороший человек мне палки в колёса вставляет! И сейчас я иду на разборки! Зная характер Жукова, я взял с собой «подкрепление», самых надежных и проверенных людей. В качестве помощника со мной идёт Гриша, связистом у меня тот самый начальник радиоузла, который когда-то на Хоккайдо заслужил своё право именоваться моим другом и завоевал моё уважение, ну а на подходе к штабу рота морпехов под командованием Гришина, готовые выполнить любой мой приказ. Да собственно такой приказ я и отдал. Если я не вернусь через два часа, и если от меня не будет вестей переданных через Гришу или связиста, Гришину предписывалось штурмом взять штаб Жукова, арестовать всех там присутствующих и найти меня хоть живого хоть мёртвого. Может быть я излишне страхуюсь, только вот чует моё сердце, разговор простым не будет. В подтверждение моих не хороших мыслей, в приёмной кабинета, где проходило совещание, помимо адъютанта маршала дежурили и трое дюжих сержантов с автоматами на перевес, под командованием целого майора.

Когда мы вошли в кабинет, в нём уже собралось много людей в военной форме, и судя по всему ждали только нас. Во главе стола восседал Жуков, который имел грозный вид. Поза властного и уверенного в себе человека, взгляд не предвещает ничего хорошего.

— Наконец-то нас удостоил своим присутствием сам адмирал Жохов! — недобро усмехнулся маршал — Ничего, что мы немного раньше начали⁈

— Ничего, продолжайте! — бесстрастно ответил я и без разрешения старшего по званию уселся на единственный свободный стул. Гриша и связист застыли у меня за спиной — швартовка дело не быстрое, тем более таких больших кораблей. А у нас там ещё и пополнение, целый авианосец! Американцы подарили, а инструкцию как им управлять не дали, волки позорные! Да ещё и команда на шлюпках удрать успела!

От такой наглости Жуков на мгновение завис и стал быстро наливаться краской. Казалось, что он сейчас бросится на меня и растерзает голыми руками. Присутствующие молчали, делая вид, что их тут вообще нет. Тут выше меня по званию только сам маршал, и сейчас за противостоянием двух легенд, имена которых всю прошедшую войну