За грехи отцов - Анна Викторовна Томенчук

Он разведется с мамой и женится на мне. И как разбились все эти фантазии о реальность. Страшно. Страшно восстановить в памяти каждое мгновение и вспоминать, что не было никакого насилия. Я не понимаю, что говорю о том, о ком не хотела говорить психологу никогда. О том, кого любила. А не о том, кто мучает меня сейчас. Но я не могу уже остановиться. Слова как река льются сами по себе. Господин П. молчит. Я не понимаю, верит он мне или нет. Но он явно не улавливает, о ком я говорю. Не буду объяснять. Мне сейчас важнее выговориться.

И перелом этот дурацкий. Мы уже обсуждали его. Много раз. И я всегда повторяла одну и ту же версию. Мол, поругались, я пришла домой после гулянки не в себе, Он замахнулся, я отскочила и упала, ударилась, сломала челюсть. На самом деле же я на Него набросилась. Хотела от него страсти, отклика. Мама была на смене, я пришла домой пьяная – это правда. А Он такой говорит мне – ты прекрасна, ты меня свела с ума, я ничего не понимаю и не могу жить без тебя, но я должен. Не будет больше ничего. Прости, если сможешь.

Как я кричала. Вот так же, как на господина П. сегодня на сессии. Бросалась в Него посудой, кажется, даже нож взяла. Налетела на него. Он защищался. Оттолкнул. И я упала, ударилась подбородком об стол. Чудом шею не сломала. А вот зубам и челюсти не повезло. Он скорую вызвал. Говорит, сесть готов. Я пригрозила, что все узнают правду, если он не будет придерживаться моей истории. А Он молча собрал вещи и ушел. Даже скорую дожидаться не стал. Матери письмо написал. Наплел с три короба, что встретил другую, что больше не может ей в глаза смотреть. Развелся через адвоката.

Вынырнула я из воспоминаний. А господин П. смотрит на меня и говорит:

– Продолжим послезавтра, Лоран? Вы пишите, пишите все, о чем думаете, что чувствуете. Обсудим. Сессия закончилась.

Я ничего не сказала. Взяла свои вещи и просто выбежала из кабинета. И бежала так быстро, как только могла. Добежала до дома, до комнаты, взяла дневник. И вот пишу. Я впервые кому-то рассказала про это. И написала это. И призналась сама себе в этом. Мне нужно с кем-то общаться…

Снотворное действует. Засыпаю. Спасибо, что выслушал, дневник. Надеюсь, никто никогда это не прочтет. Надо будет тебя сжечь.

Все-таки молния бьет дважды в одно место.

18. Кейра

5 октября, вечер

Центральное управление полицией

Новый Треверберг

– Да. Меня зовут Кейра Коллинс, я сотрудник центрального управления полицией Треверберга. Мне нужно услышать Соломона Перлза. Доктора Соломона Перлза. – Проговаривая приветствие, стажер стучала обратным концом карандаша по чуть потертой от длительного использования рабочей поверхности стола.

Тим Дженкинс, сидевший на своем месте, периодически вздергивал голову и смотрел на нее со смесью неодобрения и зависти. Или это был просто акт заигрывания. Или у Кейры, возбужденной поездкой с Карлином в музыкальную школу и минувшей планеркой, разыгралось воображение.

– Доктор Перлз сейчас занят, у него пациент, – мерзким девичьим голосом с придыханием отозвалась секретарша. – Могу записать ваши контакты или может быть что-то передать.

Кейра ударила отточенным карандашом по бумаге, и грифель сломался. Тим усмехнулся.

– Как могу к вам обращаться?

– Меня зовут Меган Сквоч, я ассистент доктора Перлза. Доктор Перлз, психиатр и психоаналитик, специализирующийся….

– Передайте доктору Перлзу, – перебила Коллинс, не без удовольствия услышав в собственном голосе нотки презрения и надменности, – что завтра в 9.00 к нему приедут двое офицеров из управления.

– Простите, но в девять утра у доктора…

– Или вы передаете ему мои слова, или я буду говорить с вашим шефом в участке, когда его привезут сюда под конвоем, – жестко прервала Коллинс. – Я не прошу, мисс Сквоч. Я ставлю вас перед фактом. Завтра в девять утра у вас или в полдень у нас.

– По какому телефонному номеру можно с вами связаться, офицер Коллинс? – совершенно другим тоном заговорила пристыженная секретарша.

Кейра продиктовала прямой номер отдела и положила трубку, клокоча от ярости. Тресс принес им досье психиатра-психоаналитика минут сорок назад. Сначала в кабинете Перлза было занято. Потом эта курица Сквоч взяла трубку, заявила, что доктор не ведет записей новых пациентов, и отключилась. Потом опять занято. И только сейчас Коллинс успела вставить про полицию до того, как секретарша снова ее слила. Кейра сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, досчитала до десяти и откинулась на спинку кресла.

Дженкинс сидел напротив нее, погруженный в какие-то свои бумаги. Он казался расстроенным, растерянным и в этих неожиданно живых эмоциях – очень милым. Так расстроен или нет? Какая-то мысль скользнула на границе сознания, но девушка, занятая расследованием, не успела за нее ухватиться. У нее не получалось считать эмоции коллеги. Они были слишком переменчивыми.

– Тим! – позвала она. – Что с тобой?

Парень встрепенулся и посмотрел ей в глаза. Ну как парень. Ненамного младше Карлина или Грина, хоть и рангом им не ровня. Пока что. Кейра успела докопаться до его досье и увидеть, что он показывает беспрецедентные успехи в рамках учебы. Осталось отметиться на работе, а здесь он пока не блистал.

– Устал.

– Ты весь день сам не свой. Что такого ты узнал в поездке с шефом?

– Что он военный.

Кейра приосанилась.

– Да? При каких, интересно, обстоятельствах он с тобой так разоткровенничался? – Ей стало стыдно за зависть, которая добавила голосу металла.

Дженкинс неопределенно пожал плечами, провел рукой по волосам и похлопал по пиджаку в поисках сигарет и спичек. Кейра подобрала смятую пачку и бросила ему через стол. Тим поймал ее в полете неожиданно ловким движением, выудил сигаретку и с наслаждением затянулся, откинув голову назад – так, как иногда это делал детектив Грин. Только у Грина были красивые светлые волосы, которые падали на плечи, а Тим стригся скорее коротко.

– Он говорил с охранником. Как-то понял, что тот прошел горячие точки. У них сработала система «свой – чужой». А я чувствовал себя полным идиотом. А потом Грин определил связь между местом, где нашли тела, и училищем. Я даже об этом не подумал.

Кейра понимающе улыбнулась.

– Ты такой недовольный, потому что шеф показал тебе мастер-класс, и до тебя дошло, что в профессии ты новичок?

Тим поморщился.

– Ну…

– Ну, признайся. Я вот чувствовала себя ненужной обузой с Карлином.

– Да, – улыбнулся Дженкинс, взъерошив удлиненную челку нервным движением руки. – Ненужная обуза.